Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

Все ритуальные телодвижения проделаны в строго означенном порядке. И важное завершение – очередной кофе с очередным круассаном. Подкрепившиеся и повеселевшие, они продолжили путь. Правда, знакомство с городом Сан-Кристобаль-де-лас-Касас ограничилось посещением данной заправки. Тем не менее город славился страницей современной революционной истории Мексики: именно здесь вспыхнуло в 1994 году восстание сапатистов – Сапатистской армии национального освобождения, борцов за права и светлое будущее индейского населения Чьяпаса. И к тому же город мог гордиться своей красотой.

Указатели на Окосинго, куда они направлялись, уводили их по окружной дороге Периферико, и город вскоре совсем остался в стороне. Беловежский вернулся к своим размышлениям о сосуде. Томина тоже молчала, сосредоточившись на дороге и указателях.

– Жаль, – подытожил Саша вслух свои невеселые думы.

– Что жаль? – удивилась Марина. – Что мы проехали мимо Сан-Кристобаля?

– Нет, революционное прошлое и настоящее Мексики меня сейчас не увлекает.

– Нельзя быть таким односторонним, – пожурила она.

– «Меня сейчас больше Фокс интересует», – усмехнувшись, процитировал он «Место встречи изменить нельзя».

– Под Фоксом, смею предположить, ты разумеешь «сосуд Ветрова», не так ли?

– Верно.

– И что жаль?

– Да все жаль! Жаль, что ваза эта, скорее всего, никогда не всплывет, осев в частной коллекции или в доме у бандитов, потому что за ней мокруха.

– Это если ее украли во время убийства…

– В смысле?

– Что тебе вчера сказал твой приятель?

– Да, но это лишь предположение научника. И мне пока не понятно, на чем оно основано.

– Саш! – вкрадчиво начала Марина после секундной паузы. – А что бы ты сделал, если это предположение небеспочвенно, если сосуд не украден, а спрятан самим Ветровым до убийства?

– На что ты намекаешь?

– Ни на что. Просто спрашиваю. Ведь ты сказал: «Жаль!»

– Я сказал: «Жаль!», – медленно заговорил Беловежский, – потому что я так сильно жажду увидеть этот артефакт воочию, что, если бы он не был украден, я бы начал его искать.

– Это возможно?

Саша пожал плечами:

– Не знаю. Но, по-моему, нет ничего невозможного. Помнишь, в Эль-Туле у меня возникла ассоциация с «Садом расходящихся тропок»?

– Конечно, это так красиво!

– Так вот, теперь нужен сад сходящихся тропок.

– Как это?

– Каждая версия поиска по какой-то причине окажется просто несостоятельной. И тогда все версии, все тропки, сойдутся в одну, потому что логика того события одна-единственная.

– И как этого достичь?

– Только скрупулезно собирая информацию и отсекая тем самым остальные тропки.

– Так мы ищем убийцу Ветрова? – с наивным восторгом вскричала Томина.

– Этого я не говорил. В лучшем случае надо было бы расследовать убийство русского коллекционера. Однако к жизни его уже не вернешь. Поэтому для меня самое главное – найти утраченный сосуд. И сейчас я, пожалуй, готов искать сосуд его имени. – Он вздохнул, словно собрался с духом, и сказал: – И я собираюсь этим заняться. Ты со мной?

– Болон-Октэ! – выдохнула Марина, будто говоря: «Вот это да!»

И снова повисла пауза в разговоре. Беловежский сосредоточенно прикидывал, какие шаги надо предпринять для поиска вазы.

Дорогу нельзя было назвать прямой, однако серпантин остался позади. Ехалось явно быстрее и легче. Шоссе весело змеилось по лесистой местности. Попадались небольшие поселки или сельскохозяйственные постройки. Если бы не ярко-рыжий цвет почвы, иногда прорывавшейся из-под травяного покрова на придорожных склонах, можно было бы подумать, что это средняя полоса России, где-нибудь в Тамбовской области. Сосны сменялись смешанным лесом, который здесь никак не напоминал джунгли, обещанные в зоне майя.

– Пожалуйста, едем по Мексике. Джунгли, понимаешь, непроходимые джунгли! – не удержался Саша от ироничного замечания, в изумлении обозревая ландшафт.

– Да уж, на джунгли пока не очень тянет, – откликнулась Марина. – Но дорога красивая, а главное, почти прямая.

– Внимание, населенный пункт! Будут топе.

Девушка притормозила перед «лежачим полицейским». Деревня прижималась к дороге маленькими мазаными хижинами. Кое-где висели кустарной работы вывески, написанные от руки: «Кафе», «Отель», «Бензин».

– Даже отель, – отметил Саша. – Если что, есть где переночевать.

– И бензин в розлив, – добавила Томина. – Так что не пропадем.

– Страшноватенько, конечно, бензин тут покупать. Нальют тебе черт знает что, так что не уедешь потом.

– Смотри, люди!

Впереди по обеим сторонам дороги прямо на пластиковой горочке «лежачего полицейского» сидели мужчина и женщина и продавали какие-то не то фрукты, не то орехи. Они вскочили и поспешили к затормозившему авто, потрясая перед окнами пакетиками с товаром. Марина отрицательно помотала головой, и «доджик» аккуратненько переполз через препятствие.

– Прямо-таки деревушка коммерсантов, – усмехнулся Беловежский, указывая на торговцев, оседлавших следующего «лежачего полицейского».

Сцена повторилась. И еще раз. И еще раз. Деревушка заканчивалась. Домики попадались все реже. К дороге начал подступать лес. Вдруг Марина вскрикнула и резко ударила по тормозам. Машина вросла в асфальт, не доехав до топе полметра. Над топе в воздухе через всю ширину дороги протянулась веревка с колючками. Казалось, она висит сама по себе. Но вскоре стало понятно, кто ее держит. За кустами прятались дети. Двое остались держать веревку, а несколько ребятишек сбежали с пригорка прямо к машине и застучали по стеклам с обеих сторон.

Александр открыл окно. Тут же ему в окно дети просунули пакеты с какими-то чищеными фруктами и орехами. Он попытался вежливо отказаться, но не тут-то было. Дети галдели и упорно пихали пакеты внутрь автомобиля. Саша начал закрывать окно. Дети снова забарабанили по стеклам.

– Ну, нет! – И разъяренная Марина, приоткрыв окно, закричала: – А ну, отойдите от машины и уберите веревку!

От неожиданности дети немного отпрянули и сбавили напор. Но веревка осталась натянутой. Тогда Марина рукой надавила на сигнал, а ногой нажала на газ. Машина резко дернулась. Громкий звук сигнала разорвал тишину и эхом пробежал по лесу. Дети бросились врассыпную. Веревка безвольно пала на дорогу.

– А ты жестокая, – скорее с восхищением, нежели с осуждением констатировал Александр.

– Жесткая. Иногда. Они меня взбесили. Ненавижу втюхивание. Взрослые вели себя корректнее.

– Детишки непосредственные. Взрослые уже устали от этого.

– Если честно, мне их жалко. Не от хорошей жизни они так торгуют.

– Конечно. Но сколько деревушек мы проехали, такого торгового азарта нигде не встречали. Встречали шахматистов или доминошников. Просто праздно сидящих возле дороги. Здесь кто-то живет с коммерческой жилкой. Вероятно, все же этот бизнес у них идет, раз они так массово его практикуют.

– Думаю, не очень, – возразила Марина. – Дети устраивают проезжающим настоящую засаду, потому что взрослым мало что удается продать.

– Это игра для детей.

– Все же лучше пусть торгуют, чем просто попрошайничают. Теперь жалею, что мы ничего у них не купили.

– Вернемся? – усмехнулся Саша.

Марина промолчала.

Глава двадцатая

Тонина

– Ура-а-а! Окосинго! – вскричала Томина.

Они въехали в небольшой городок, опутавший неровный холмистый рельеф местности узкими извилистыми улочками.

– Куда? Ищем отель?

– В поисках отеля мы потеряем время, – откликнулся Беловежский. – Мы еще можем успеть на городище. Сколько до Тонины?

– Тринадцать кэмэ.

– Думаю, успеем. А какой-нибудь задрипанный отельчик или гостевой дом, без сомнения, отыщется для нас и потом.

– Твоя правда. Видишь, вот и указатель: Ruta maya. Тонина – 13 км. Все четко. Надо же, они взяли название нашего проекта!