Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

«Голос» на мгновение замолк.

– Или? – нетерпеливо поторопила я, угадав по интонации, что будет еще версия.

– Ха-ха-ха! – эхом прокатился хохот, отражаясь от стены, так что, казалось, все ее участники поддержали смеявшегося, даже страдающие головы. – А ты любознательна! Недаром ты здесь очутилась. Может быть, миф о двух божественных близнецах и их борьбе с владыками преисподней.

Я огляделась: «голос» как будто слышался откуда-то сзади.

– О двух близнецах? – переспросила я, чтобы уловить его источник.

– Приблизься к правому краю стены. Перед тобой фигура в странной позе. Это один из близнецов – Шбаланке [44].

Я повиновалась, неохотно выйдя из укрытия, в надежде, что и собеседник наконец явит себя. На сохранившейся нижней части правой «страницы» панно был изображен человек, как будто приземляющийся ничком и опирающийся на правую руку и левую ногу. Вокруг него фигуры, и изо рта у него изрыгались стилизованные под завитки не то языки пламени, не то клубы дыма.

– Были у великих Прародителей Шпийакока и Шмукане сыновья Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу, – снова заговорил «голос». – Однажды, играя в мяч, не на шутку прогневили они владык «места ужаса», Шибальбы.

И повелели владыки братьям спуститься к ним в преисподнюю и погубили их обоих.

Отрезанную голову Хун-Хун-Ахпу повесили владыки Шибальбы на бесплодное дерево возле дороги.

Наутро же покрылось дерево плодами.

Строго-настрого запрещено было сбивать плоды обитателям Шибальбы.

Однако проходила мимо дерева дочь одного из владык, девушка по имени Шкик, и привлекли ее необычные плоды.

И тогда услышала она голос Хун-Хун-Ахпу, возвестивший, что на дереве и не плоды вовсе, а черепа.

Из жалости протянула руку Шкик к вещавшему, и капля слюны скатилась ей в ладонь.

И вновь послышался голос Хун-Хун-Ахпу: «Во влаге моей даровал я тебе потомство».

И девушка зачала.

– И тут непорочное зачатие, – усмехнулась я.

Не обратив внимания на мое замечание, «голос» продолжал:

– Хитростью и с помощью божеств-создателей ускользнула Шкик от расправы владык Шибальбы.

И выбралась наверх, где и родила она двух божественных близнецов.

И звали их Хун-Ахпу и Шбаланке.

И росли они озорными, вплоть до хулиганства, и хитрыми, вплоть до коварства, мальчуганами.

Обожали они стрелять из выдувных трубок и достигли в этом особого мастерства.

Однажды разыскали они каучуковый мяч, тщательно спрятанный их бабушкой, Прародительницей Шмукане, дабы не постигла ее внуков участь несчастных ее сыновей.

И затеяли громкую игру в мяч, чем вновь прогневали владык Шибальбы.

И, подобно своим отцу и дяде, были призваны в подземное царство.

«Голос» замолчал, как будто наблюдая, не угас ли мой интерес к рассказу.

– Что же дальше? – встрепенулась я через минуту.

– Так же, как когда-то их отец, спускаются братья в Шибальбу по крутым ступенькам.

Преодолевают они извилистую реку в узком ущелье. Преодолевают они изменчивую реку среди колючих тыквенных деревьев.

На своих выдувных трубках переправляются они через реку крови и реку гноя.

Благодаря москиту выведывают они, как прозываются все одиннадцать владык Шибальбы, и тем самым справляются с одним из испытаний.

И наотрез отказываются они сесть на раскаленный камень, который владыки, желая их погибели, представляют им как скамейку.

– Находчивые ребята! – восхитилась я. – На этом препятствия закончились?

– Отнюдь. Все только начинается. Повелели близнецам провести ночь в Доме мрака, дабы сожгли они выданные им лучины.

Но красные перья попугая обманули владык Шибальбы, и лучины остаются нетронутыми, а братья ж. ивы. ми.

Не удается владыкам расправиться с братьями и в фальшивой игре в мяч.

Верную гибель уготовили им владыки, отправляя их на ночь в Дом ножей.

И уже торжествуют свою победу над близнецами, ибо невозможно увернуться от смертоносных лезвий.

Однако Хун-Ахпу и Шбаланке договариваются с ножами, посулив им мясо всех животных мира.

И недвижимы остаются ножи на протяжении всей ночи.

Я медленно, как во сне, продвигалась вдоль стены с барельефом и, как зачарованная, внимала этому эхоподобному голосу, доносившемуся неведомо откуда и отовсюду.

– Не погубят близнецов ни в Доме холода, ни в Доме ягуаров…

Прямо над жабо из оперения с перевернутой головой угадывалась голова ягуара. Это можно было предположить по прорисованным круглым пятнам. Я кивнула, скользнув взглядом по этому изображению. Облокотившись на каменный «трон», я уставилась на барельеф в правом треугольнике второй «страницы» монументального полотна.

– Но в Доме пламени всепоглощающий огонь не нанесет им вреда.

Последнюю надежду лелеяли владыки Шибальбы.

И уготована близнецам ночь в Доме летучих мышей.

А обитает в нем зловещее чудовище Камасоц в облике летучей мыши.

Острый нож, настоящее орудие убийства, таков был нос у этого монстра.

Нещадно расправлялся он с каждым, кто вторгался в его обиталище.

Но Хун-Ахпу и Шбаланке устроились на ночлег в своих выдувных трубках.

И ни Камасоц, ни верные ему летучие мыши никак не могут добраться до братьев.

Эти слова рассказчик произнес особенно высокопарно и затих.

– Это, наверно, один из близнецов здесь изображен? – Я воспользовалась паузой и указала на неплохо сохранившуюся фигуру лежащего человека. – Ой, а здесь выше ноги второго, и он тоже лежит, – почти радостно добавила я, но тут же охнула и умолкла.

Я уперлась взглядом в какое-то фантастическое чудовище, по виду насекомоподобное, хотя это мог быть кто угодно. Это был явно хищник с огромными клыками и острым саблевидным хоботом.

Снова зазвучал «голос»:

– Решают перехитрить близнецов летучие мыши и, прекратив возню, затаиться до окончания ночи.

Стих шелест крыльев, улеглась суета летучих мышей.

И братья думают, что светает, и значит, опасность миновала.

А лежа в своих выдувных трубках, они не могут понять, наступило ли утро.

И тогда вызывается Хун-Ахпу выглянуть и узнать, наступило ли утро.

И в то же мгновение Камасоц отсекает ему голову.

– Это он, Камасоц? – в волнении спросила я, не сводя глаз с ужасного чудовища.

– Как знать. Возможно. Но, возможно, это другой миф.

– Но все так похоже, – прошептала я, – хотя… Что же дальше? Они погибнут оба?

– Вовсю торжествуют уже владыки Шибальбы.

И вывешивают отрубленную голову Хун-Ахпу на всеобщее обозрение на площадке для игры в мяч.

– А Шбаланке? Он ведь жив? – Я не на шутку разволновалась.

– Остался Шбаланке рядом с телом своего погибшего брата, в то же время и оплакивает его и действует.

И приходят к нему на помощь мудрецы с небес.

Даже сам бог Хуракан, Сердце Небес, наблюдает за всем происходящим.

Из черепахи изготавливают новую голову Хун-Ахпу.

Размахом огромных крыльев скрывает Коршун наступление зари и затемняет небо.

Так у Шбаланке и его помощников получается больше времени, чтобы лучше подготовиться.

Ведь на рассвете должны братья явиться и продолжить игру в мяч с владыками Шибальбы.

И последние наставления дает Шбаланке Кролику, договариваясь с ним о чем-то, никому не ведомом.

Насмехаются владыки Шибальбы над близнецами, заставляют Шбаланке сбить голову с брата своего Хун-Ахпу.