И. Глебов - Подвиг продолжается
На рассвете бронелетучка запыхтела у железнодорожного моста, перекинувшегося через замерзшую Медведицу.
Бойцы рассыпались в цепь, ринулись в атаку по глубокому снегу. А бронелетучка открыла огонь из орудий по станции Себряково. Мятежники не выдержали яростного удара и отступили.
Но еще не одну неделю гонялись за этими отщепенцами красноармейцы, чекисты и милиционеры, пока удалось полностью подавить мятеж, пока в селах, и хуторах северных и заволжских уездов для жителей не наступил покой. Немало бойцов полегло в боях и стычках с бандитами...
Трудный, очень трудный выдался двадцать первый год в Поволжье. Едва покончили с Вакулиным, как по весне объявились в заволжских степях новые атаманы, «идейно не согласные с Советской властью» братья Еркины, собравшие вокруг себя отродье всех оттенков и мастей.
Неделями бойцы-чекисты не слезали с коней. Длинные переходы чередовались с кровопролитными стычками.
Однажды на исходе апреля, когда хуторяне повсеместно праздновали пасху, батальон чекистов, еще не остывший от боя, вступил в Луговую Пролейку.
Ковалев, намаявшийся за день, ввел коня во двор, передал повод хозяйке и уснул под навесом мертвым сном.
Проснулся он оттого, что кто-то энергично тряс его за плечо.
— Да проснись же, касатик! — говорила хозяйка со слезами на глазах. — Аль не слышишь, как стреляют? Бандиты наступают!
Сон как рукой сняло. Ковалев подбежал к коню.
— Подожди, голубок, — остановила его хозяйка. — Пойду выгляну за ворота. Не дай бог, нарвешься на бандитов.
Она вышла на улицу и, убедившись, что никого нет, махнула рукой. Ковалев дал коню шпоры. Налево, в переулке, цепью залегли спешенные кавалеристы. Ковалев тоже спрыгнул с коня, щелкнул затвором.
— Слушай мою команду! — раздался звонкий голос взводного Кости Сиволобова. — По коням, приготовиться к атаке!
Бойцы радостно загомонили, приветствуя командира. Костя, потрясая клинком, скомандовал:
— Шашки вон! За мной в атаку, марш!
Дрогнули нападавшие, не рассчитывавшие на такой крутой поворот дела, повернули вспять. Надеялись бандиты вырубить уставший батальон, но мало кто из них в том стремительном бою сам унес ноги...
И в милиции, куда после демобилизации в конце двадцать первого года поступил Ковалев, тоже приходилось бывать в разных переделках. Позднее, уже в двадцать девятом, после окончания Новочеркасской школы милиции, Ковалев получил направление в Нижний Чир, оттуда в Котельниково.
...Остаток дня провели в хлопотах по подготовке к предстоящей операции. Дело предстояло нешуточное. В одной из глухих балок объявились бандиты, претендовавшие на роль главарей. Ночью они ожидали своих единомышленников из окрестных станиц. Нужно было немедленно захватить главарей и не дать полыхнуть новому кровопролитному пожару.
К участию в операции отобрали самых надежных, самых смелых. Ковалев приказал всем одеться под казаков, из оружия взять только наганы и пистолеты, запастись веревками, в разговоре употреблять слова и выражения, бытующие в обиходе местных жителей.
Сергей Мидцев первым выполнил приказ Ковалева, но щеголял в казачьей фуражке, из-под которой выглядывал русый чуб.
— Ты эту комедию брось, — нахмурился Ковалев. — Не лето ведь. Позавчера метель кружила. А ты к бандитам на жительство и в таком наряде.
— А ведь и верно, — согласился Сергей и убежал за шапкой.
План согласовали с работниками ГПУ, получили «добро». Как только стемнело, со двора отделения милиции выехали две подводы.
За городом, казалось, темь стояла еще гуще, непрогляднее. Опустился сыроватый туман, и буквально в двух шагах не видно было ни зги. «Недаром, значит, нога с утра ломила», — подумал Ковалев. В восемнадцатом ранило его в ногу, лечился на ходу. От такого лечения и ноет рана.
Ехали долго, молча. Приказано было даже не курить. Раздавался лишь скрип подвод, да изредка испуганно прядали ушами лошади — поблизости, очевидно, бродили волки. Наконец, подводы остановились у какой-то балки.
— Приехали, — шепнул Мидцеву его знакомый, знавший о расположении бандитов. Ковалев спрыгнул с подводы, осмотрелся. По-прежнему ничего не было видно. «Ну и место, — подумал он, — пострелять всех нас запросто могут».
— Брать надо живьем! — еще раз шепотом напомнил Ковалев. — Стрелять лишь в исключительном случае. Начинать, как только в разговоре я вроде случайно скажу слово «взять».
Проводник пошел вперед, за ним, держа оружие наготове, двинулись работники милиции. Спускались в балку медленно — тропинку не видно было в темноте, она ускользала из-под ног.
— Стой, кто идет! — неожиданно откуда-то сбоку раздался голос.
Все насторожились, приготовили оружие. Проводник в ответ дважды свистнул. Подошли поближе. Наконец, в темноте удалось разглядеть две землянки, возле них стояли вооруженные люди, один из них держал ручной пулемет. Проводник подошел к пулеметчику, что-то шепнул.
— Станичники! — в голосе того послышалась радость. — С прибытием!
И пошли тут рукопожатия, хлопки по плечам, по спине...
— Айда в курень, братцы! — радушно, будто и в самом деле в хату, пригласили хозяева.
В землянке чадила плошка, дух перехватывало от спертого воздуха.
— Фу! — поморщился Ковалев. — Чисто кабаны живут. Продыхнуть нечем. Из этакого куреня краше на баз, ажник голову заломило.
— Привыкайте к нашему раю, — откликнулся чей-то голос, но остальные предложение приняли, и все высыпали наверх.
Крутили самокрутки, чесали языки. Каждый милиционер намечал, кого он будет брать, и незаметно становился поближе.
Ковалев, сам исконный казак, завел длинную байку, награждаемый дружным хохотом хозяев и пришедших.
— Станичники, а самогонки с собой не захватили? — спросил пулеметчик, бывший тут за главного. — Такое дело не грех окропить.
— С собой нет, а вот тут недалече, в хуторе, казенной водки навалом в потребиловке, — произнес Ковалев, — можем взять...
Сигнал был понят мгновенно, и началась свалка. Милиционеры сбивали бандитов с ног, вязали. Ковалев выбрал заранее себе главаря, высокого, худого, но, видать, крепкого казака. Неожиданно схватил противника поперек туловища, приподнял с натугой и шмякнул на землю.
— Ты чего, бугай, удумал? — взревел тот. — Будя замашки выказывать, не на игрищах... — Но тут сообразил, что не игрищами пахнет, и начал яростно отбиваться ногами.
Ковалев никак не мог к нему подступиться — и в этот момент опять заныла нога. Он рванул из кармана наган и рукояткой огрел бандита по голове. Тот сразу стих.
