Икста Мюррей - Золото Монтесумы
Затем он судорожно вздохнул, из уголка рта его вылилась еще одна струя крови, и он затих.
— Блазеж!
Выронив фонарь, Доменико бросился к умершему. Лицо Блазежа съежилось и будто усохло, пальцы скрючились и почернели. Доменико склонился над своим другом и глухо зарыдал. Хотя я считала его самым слабоумным из шайки, у него хватило сообразительности не касаться обезображенного тела Блазежа. Горестно стеная, он раскачивался из стороны в сторону и бросал на Эрика взгляды, полные ненависти. Он больше не хотел оставаться в этом склепе, оказавшемся коварной западней.
— Марко!
Марко, не ответив, поднял голову, нервно кусая палец. Он выглядел совершенно разбитым.
— Марко! — выкрикнул Доменико. — Пора уходить.
Я как слепая подошла к Эрику. У Марко половина лица была темно-красной, придавая ему странное сходство с Арлекином.
— Зачем вы сделали это с нами? — спросила я.
— Я хочу… Я хочу…
— Что?
— Вернуть… мою… семью!
— Этого я не могу для вас сделать.
— Бежим! — закричал Доменико.
Он подхватил свой рюкзак и бросился вон из крипты.
Стало тихо, а мы, трое оставшихся, словно оцепенели, глядя друг на друга.
— Что мне теперь делать? — еле слышно пробормотал Марко, продолжая держать пистолет в безвольно опущенной руке.
— Помириться со мной, — сказала я, к своему огромному удивлению.
Он остановил на мне взгляд налитых кровью глаз.
— Мир.
— Хорошо. Я серьезно, Марко. Помиритесь со мной. Помните, сегодня вечером во дворце вы сказали, что дадите мне шанс? Так дайте же его. И забудем эту историю.
Губы его дрожали, так что я не поняла, смеялся он или плакал.
— Забыть моего отца? А вы знаете, что я увидел в его гробу? Безобразное тело, кое-как зашитое патологоанатомом. Это был не он! Как я могу выгнать такое из головы? Вот так, да? — Он стал бить себя по лбу кулаком, потом ударил себе в висок пистолетом. — Так, да? Как я могу, как я могу?!
— Что вам точно нужно делать — так это поскорее убраться отсюда! — строго заметил Эрик. Он стоял на четвереньках, глаза его были налиты кровью.
Марко тронул разбитую щеку, тупо уставился на пистолет. Потом взглянул на труп Блазежа, дернул головой и зажмурил глаза.
— Да, верно, — после долгой паузы сказал он, вставая. — Так будет лучше. — У него даже зубы были испачканы кровью. — Сегодня ваш день. Мне порядком досталось, а вам повезло, повезло…
И затем Марко просто бросил нас одних. Обхватив себя руками, словно испытывая озноб, он вышел нетвердой походкой и исчез в темноте. Было слышно, как вскоре он побежал по переходам склепа, окликая своего сообщника. Они выбрались из крипты, разбив где-то окно.
В часовне не осталось никого, кроме нас.
Свет фонарей метнулся по стенам, затем упал на пол, и мы, прильнув друг к другу в отчаянном поцелуе, оказались в центре сияющего круга.
— Ну, все, все! — забормотал Эрик, прервав поцелуй и крепко прижимая меня к себе. Было видно, что он еще никак не может успокоиться. — Ты не пострадала?
— Нет, нет.
— А я?
— Кажется, тоже.
— О Господи! Я готов был убить этого гада!
— Я знаю. Ты выглядел… на мгновение…
Он потрясал руками в воздухе, крича:
— О Боже! Да! Я сошел с ума. Ах! О Господи!
— Ты казался диким зверем.
Эрик провел руками по лицу и огляделся. Теперь он уже больше походил на самого себя.
— Мне нужно выпить, лучше всего кампари. Необходимо принять транквилизатор, иначе я сойду с ума. — Он коснулся своих висков. — Несчастные сторожа погибли!
— Да.
— Это я его убил. — Он повернулся и с ужасом уставился на тело Блазежа. — Я убил этого парня. Подвел его к гибели. Я знал об этом, об этом зеленом камне, изумруде. Я читал про грабителей этой усыпальницы. Они касались драгоценного камня и умирали. Я на это рассчитывал… и все так и вышло. Он его взял и — умер!
— И слава Богу!
Эрик закрыл лицо руками.
— Я думал, еще секунда, и мы погибли! О, спасибо тебе, Принстон! Спасибо и тебе, семинар по Медичи в нашем университете! — Он взглянул в направлении, в котором исчезли Марко и Доменико. — Не трогай мою женщину, мерзавец. Ибо я страшен во гневе. Я… — Он вдруг начал смеяться сквозь еще не просохшие слезы. — О Господи!
— Эрик, Марко убежал с письмом, — наконец удалось мне вставить слово.
— Ясно, но я не собираюсь догонять его и умолять вернуть нам письмо. Потому что я мерзок сам себе из-за того, что избил одного и убил другого человека!
— И еще… Кроме изумруда, в этом гробу есть еще кое-что.
Он помолчал, потом взглянул на меня из-под слипшихся от слез ресниц:
— Ты думаешь, я не видел?
— Я просто так говорю.
Мы замолчали. Глаза наши встретились. И хотя мы оба были покрыты кровью и находились в ужасном состоянии, к тому же рядом с наводящим дрожь трупом рыжего Блазежа, мы подумали об одном и том же.
— Оно в другой руке скелета, — прошептала я.
Мы отошли друг от друга. Казалось, в помещении стало еще холоднее. Разбитые мозаики с грифонами и львами тускло поблескивали в полумраке крипты. Мы медленно повернули головы и посмотрели на черный каменный гроб и на неподвижную фигуру, лежащую рядом с ним.
Гроб все еще хранил секрет первого ключа.
Глава 14
Я и Эрик двинулись к гробу, путь к которому преграждало тело Блазежа. Луч фонаря упал на его кожаные ботинки, на одном болтался развязавшийся шнурок. И вдруг из-за этой пустячной детали мертвый бандит показался мне маленьким несчастным ребенком. Голова его скатилась на белый воротник, лицо с искаженным в гримасе ртом и запавшими открытыми глазами сохраняло выражение безмерного ужаса. Пальцы, стискивающие изумруд, скорчились и почернели, будто обугленные.
Эрик опустился рядом с телом на колени.
— Такое впечатление, что из него вытекла вся кровь. — Он удрученно покачал головой: — Да, вы действительно умерли, месье… Блажвиль… Жуткое зрелище!
— Ты как раз и говорил за обедом о всяких ужасах — о демонах, приносящих смертельные дары…
Он поднял на меня взгляд и кивнул:
— Это было предупреждением. Вот тебе и игрушка судьбы! Вероятно, на камень был нанесен какой-то яд. Палец у Блазежа оказался порезанным, вот яд и проник в кровь через открытую ранку.
Мы осторожно обошли труп, стараясь не касаться испачканной ядом руки. Эрик поднял с пола фонарь, и мы направились к открытому гробу.
Глядя на этот древний скелет, я с болью представляла себе, что Томас де ла Роса лежит тоже где-то в этой стране в гробу, со скрещенными на груди руками. Марко сказал, он умер как собака, как жалкий нищий. Но я никогда не видела своего родного отца, у нас не было ни одного достаточно четкого его снимка, поэтому я не знала, как он выглядит, какое у него лицо… Но в следующее мгновение видение исчезло и какая-то тень скользнула над скелетом, казалось, слегка выгнувшимся вверх.
