Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 7
– О, значит, к меняле? Хе-хе.
Хоро опять была на шаг впереди. Прочтя его мысли, она улыбнулась злодейской улыбкой.
– Ладно, идем, идем. А то у меня в горле пересохло.
Она схватила его за руку и потащила на шумную улицу. Лоуренс снова вздохнул – глубже, чем при самых тяжелых переговорах. Мысленно он проклял злобную натуру обладательницы этой мягкой ручки.
– Сегодня за Румион тридцать четыре Тренни.
– А плата за размен?
– Один серебряк Лютера или тридцать медяков Трие.
– Пусть будет Лютер.
– Благодарю. Вот, держи… эй, осторожнее! Выроненная монета принадлежит тому, кто ее подобрал.
Произнося эту фразу, меняла аккуратно набрал нужное количество серебряных монет и протянул, точно вручал подарок балованному ребенку. Лоуренс держал в руках золотую монету Румиона, однако руки менялы остались неподвижны. Он в сторону Лоуренса и не глянул.
– Вайсс.
Лишь услышав свое имя, меняла повернулся наконец к Лоуренсу.
– Что?
– Я твой покупатель.
Их учителя были близкими друзьями, так что Лоуренс и меняла по имени Вайсс знали друг друга давно. Вайсс глубоко вздохнул и указал подбородком на свой столик.
– Оставь ее там, сейчас я занят.
– Слишком занят, чтобы обслужить покупателя?
– Ну разумеется; куда важнее, чтобы юная дева не обронила монеты.
Рука, в которую Вайсс положил монеты, принадлежала, конечно же, Хоро. Снова он повернулся к ней и вздохнул. Он был ею полностью очарован, он буквально купался в ее улыбке. На единственного здесь, кто сохранял серьезность, Лоуренса, никто не обращал внимания.
– Однако, добрый господин…
При этих словах Хоро Вайсс принял серьезное выражение лица, подобающее оруженосцу рыцаря.
– Я боюсь, здесь слишком много монет для моей маленькой ручки.
Не успел Лоуренс насмешливо произнести «да уж конечно, слишком много», как Вайсс уже ответил:
– О госпожа Хоро, именно поэтому к твоим услугам мои руки.
Хоро изобразила удивление и обеспокоенным тоном ответила:
– Но так нельзя, эти драгоценные руки нужны тебе для работы.
Вайсс с упрямым видом покачал головой.
– Дабы не позволить монетам выпасть из твоих рук, я с радостью позволю тебе воспользоваться моими. Мне не на что жаловаться, ведь в моем сердце уже есть дыра, и форма этой дыры – точь-в-точь твоя. Господь дал мне руки как раз для того, чтобы заполнить эту дыру.
Хоро отвернулась, словно робкая дева из аристократической семьи. Вайсс неотрывно смотрел на нее с совершенно искренним видом. Столь напыщенный разговор – это уже слишком. Если бы это было простое лицедейство, Лоуренс мог бы это вытерпеть, но сейчас это его просто раздражало. Наконец он произнес ледяным тоном, чтобы слегка охладить эту парочку:
– Для серебра кошели, для золота сундуки. И лишь для медных монет – руки. Уж это-то ты не забыл, Вайсс?
Это было первое, что Вайсс должен был выучить как меняла, ведь правильное обращение с деньгами в его деле превыше всего. Подобная фраза была самым простым способом вернуть его к реальности. И верно, он наконец выпустил руку Хоро и поскреб в затылке.
– Ох, тебе бы осторожнее быть. Держать столь очаровательную девушку лишь для себя одного – оскорбление Господа. Или ты забыл, что хлебом насущным надлежит делиться с ближним?
– О, мы теперь уже делимся?
Лоуренс раскрыл кошель и позволил Хоро ссыпать туда монеты. Только что она улыбалась, но сейчас наблюдала за ним с бесстрастным выражением лица.
– Но я пока не вижу твоей монеты у меня на столе. Как же это понимать?
Теперь Вайсс смотрел серьезно. Тем временем последние серебряные монеты очутились в кошеле Лоуренса.
– Между прочим, это значит, что тебе пришлось бы делить и ее долги. Как тебе это?
– Кх…
Вайсс отодвинулся, раздумывая над этим обстоятельством. Но вскоре он явно пожалел о своем нацеленном на деньги отношении к делу и с печальным видом повернулся к Хоро.
– Я никогда не назначу цену на тебя.
Хоро, расслабившаяся было, тут же возобновила свое лицедейство.
– Весы моего сердца раскачиваются влево-вправо, но, поверь мне, отнюдь не под тяжестью золотых монет.
– О, конечно же!
Вайсс вновь потянулся своими руками и обхватил ладошку Хоро.
– О… ты прикоснулся к моим качающимся весам…
Такой же прием разносчица в трактире использует, чтобы проверить, пьян ли посетитель. Вайсс провалился. Лоуренс вздохнул – ему было довольно. Заканчивая эту драму, он жестом пригласил Хоро.
– Ладно, идем.
– Э, эй! Лоуренс!
– Хмм?
– Раз ты пришел менять деньги, значит, ты собираешься что-то покупать, верно?
– Верно. Мы собираемся на север, так что нам нужно приобрести кое-какую одежду.
Глаза Вайсса по-прежнему смотрели пьяно.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
Хоро, наблюдая за ними, хихикнула. Она была достаточно умна, чтобы понимать скрытое значение этих слов, так что озадаченность Вайсса от нее не укрылась.
– Когда начнет холодать, одежда подорожает, так что чем скорее купим, тем лучше.
– Ээ…
Судя по лицу Вайсса, он был готов хоть сейчас закрыть свою лавочку и увязаться за ними. Но, разумеется, позволить себе этого он не мог. И поэтому Лоуренс получил возможность осуществить маленькую месть. Распрощавшись, он отвернулся – но был остановлен Хоро.
– А менялы работают после заката?
– В темноте весами пользуются лишь жулики. А я не жулик.
– Видишь, что он говорит.
После этих слов Хоро у Лоуренса не осталось выбора, кроме как оставить надежду на месть. Однако ему все равно надо было расспросить кого-нибудь о ведущих на север путях, а бродячие торговцы предпочитали вести такого рода расспросы, выпивая с друзьями после заката.
– Когда закончим покупки, пойдем в трактир. Можешь к нам присоединиться, если хочешь.
– Ну конечно, дружище, ну конечно! Пойдете куда обычно?
– Было бы слишком неудобно напиться где-нибудь в незнакомом месте.
– Отлично! Я буду там совсем скоро!
С этим возгласом Вайсс помахал рукой Хоро. Другие менялы к его выплескам, похоже, давно привыкли. Он продолжал кричать и махать руками, даже когда Лоуренс и Хоро отошли на приличное расстояние. Это действительно было так увлекательно? Хоро оглядывалась и махала Вайссу, пока он не исчез из виду. Наконец, когда они уже сошли с моста менял и углубились в квартал ювелиров, она успокоилась и стала смотреть вперед.
– Хе-хе. Он не обманул моих ожиданий.
Лоуренс втянул воздух, как затяжной глоток эля.
