Владимир Мазур - Граница у трапа
— Идем поговорим, если ты мужчина!
Поскольку я давно считал себя мужчиной, то остановился.
Наташа пыталась удержать нас, но уставший от перебранки Морозов остановил ее.
— Наташка, не лезь в мужские дела. Пусть разберутся. Сядь!
Спускаясь по лестнице, я корил себя за то, что согласился ехать к Морозову, что дал втянуть себя в идиотскую историю. Очень надо — после рабочего дня перевоспитывать алкоголиков! В голове шумело.
Если Кучерявый зацепит по физиономии, как завтра показаться с синяком на работе? Ну и коктейли!
— Идем, идем, — гундосил сзади Кучерявый. — Сейчас я тебя пристрою в хирургию на два месяца. Ни один слесарь не соберет. Формы на тебе нет, бить можно.
За гаражами Кучерявый стал в позу каратиста. Именно не в стойку, а в позу. Наверно, видел где-то в журнале или в кино.
— Не упади, — посоветовал я.
— Иди, иди сюда, — подбадривал он не то себя, не то меня. — Щас за все получишь!
Финт, средней силы удар, — и Кучерявый, скрючившись, рассматривал песчинки на земле. Я похлопал его по плечу.
— Эй, морфлот! Жив? Не притворяйся.
Держался настороже — черт знает этого подонка. Вскочит, ударит головой.
— Не в счет, — шепотом заявил Кучерявый. — Тут темно, я поскользнулся. Я тебя уважаю, таможня.
Он с трудом переводил дух.
— Драться, товарищ Кучерявый, надо уметь. А ты дерешься неграмотно.
— Да, вам, в таможне, хорошо. Вас приемчикам обучают.
— Нас учат только делу. Мы — от Министерства внешней торговли. Знать надо, чем страна живет и дышит. А то и за границей бываешь, а что такое таможня не знаешь.
Все-таки я тревожился. Больно долго сидит. Кучерявый пошевелился, и я ступил в сторону.
— Знаем, что такое таможня, — хмуро сказал Кучерявый, поднимаясь. Дышал он уже ровнее. — А ты ничего — ногами лежачего не бьешь. Только не трепись, что уделал меня. Я, понимаешь, всем говорю, что каратэ знаю. Меня за это уважают.
— Тренироваться надо.
— Я и тренируюсь самостоятельно. Так сказать, каратист-заочник. Наверно, поэтому меня все и бьют.
— Пить надо меньше.
— Ну, ты прямо, как наш первый. Тоже проповеди любишь читать. Ну, чего привязался? Вмазал — все! Слушай, а чего ты на меня на проходной взъелся? Что я тебе плохого сделал?
— Не тебя одного досматривали. Повторный был.
— Может, я могу чем помочь? Ты там насчет экспертизы говорил...
— Что-то знаешь? — насторожился я.
— Ты мне скажи, что узнать. С детства люблю приключения.
— Морфлот! — усмехнулся я. — Поиск контрабанды — моя работа. Моя!
— А ты обопрись на массы. Я — как раз масса.
— За плату?
— Живы, бродяги? Ищу вас, ищу. Не поубивали друг друга? Пошли в дом, разопьем мировую.
Морозов возник из темноты так неожиданно, будто все время находился неподалеку. В его голосе слышалось легкое разочарование.
— Беседа прошла в теплой и дружеской обстановке, шеф, — оживился Кучерявый. Он втянул живот и распрямил спину. — Выпить — я всегда готов.
Морозов обнял нас за плечи и повел к дому. Я шел, чувствовал его руку и думал, что здесь мне появляться незачем. Несмотря на радушие хозяина, чуял фальшь. Кучерявый попроще, но с дурью в голове. Иль то была рассчитанная хитрость? Словом, компания не для меня.
Для приличия посидел еще немного, забрал краски и убыл восвояси.
Шел по ночным улицам и думал, насколько проще обращаться с простыми людьми — с грузчиками, швартовщиками, с теми кто не выгадывает, не хитрит, не подличает.
Наступал вечер. Я шел по территории порта. На время пересменки жизнь на причалах замирает. Вот и сейчас не работали портальные краны, не носились, как угорелые, машины, стояла относительная тишина.
Впереди из-за штабеля ящиков вышла девушка в просторной брезентовой куртке, ярко-оранжевой косынке. Что-то знакомое почудилось в ее походке, и я ускорил шаг.
Юля оглянулась, узнала меня, обрадовалась.
— Это вы? — заулыбалась, как родному. — А я вам тогда даже спасибо не успела сказать.
— Ерунда. Ну как дела, Юлия... Юлия Константиновна? — спросил, дивясь тому, как она привлекательна. Или это отсвет оранжевой косынки делает лицо таким? Ну, ясно — оранжевое на фоне голубого моря. Весь секрет в удачном сочетании красок, не более.
— Работаю я тальманом, — старательно рассказывала Юля. — Сложного ничего нет, но грузчики уж больно ругаются. Такое говорят!
— А вы уши плотнее завязывайте.
— Какой там! Вы на смену заступаете? Все хотела вас разыскать, поблагодарить, да минутки свободной нет.
— Общежитие дали?
— Пока мест нет. Я у бабки одной устроилась. Она ничего, добрая, только сын у нее... Пристает. Хочу другую квартиру искать. Сейчас лето, трудно.
— М-да, — не мог я оторвать глаз от Юли. — Понимаю, почему он пристает.
— Не надо.
— Что — не надо?
— Вы, наверно, хотите комплимент сказать, а я не хочу.
— Тебе неприятно?
Юля пожала плечами.
— Как сказать... Когда от души и без всяких там... А когда просто так, да еще с намеком... Едешь на работу, а к тебе начинают приставать — «Девушка, вы кошелек уронили!» Очень оригинально!
— Слушай, Юля, — предложил я, — хочешь, поспрашиваю насчет квартиры? Определенного ничего не обещаю, но постараюсь. Как тебя разыскать в случае чего?
— Хотите зайти в гости? — обрадовалась Юля. — Педагогическая, пять. Спросите Семеночкину. Бабу Клаву.
— Запомню.
— Или ищите меня на втором районе. Обычно я там работаю.
— На визу подала?
— Еще нет. Документы должны прислать из дому. Справки, характеристики. Я и не знала, что все так сложно.
— Сложновато. Юль, а почему ты хочешь пойти плавать?
— Ведь говорила. Море нравится.
— Море с берега красивое. А шторм прихватит — всю душу вымотает.
— Ничего. Перетерплю. Мир посмотрю... А то старенькая стану, детьми обзаведусь и уже ничегошеньки не увижу. А вы разве не хотите мир посмотреть?
Я увидел, как от переезда в нашу сторону шагают Никитин и Кобец.
— Конечно, конечно. Ну, всего хорошего, — поспешил распрощаться. — Найду квартиру, сообщу.
Юля растерянно посмотрела на меня, не понимая причин поспешного бегства, и продолжила путь.
Я остановился подождать товарищей.
Все смотрели вслед удалявшейся Юле. В эту секунду оглянулась и она. Заметив, что ей уделяют внимание, поспешно отвернулась и ускорила шаг.
— Агентурную сеть налаживаешь?
— Просто знакомая.
— Для внеслужебных интересов? — заржал Кобец. — Ну, Хорунжий! То версии насчет монет придумывает, то на лету девчонок сшибает. Все успевает!
— Жениться, непременно жениться! — напуская на себя озабоченный вид, сказал Никитин.
— Он не женится. Он на танцы ходит, — поддержал игру Кобец.
