Валерий Фатеев - Золотая моль
Это уже что-то. А учитывая, что у майора есть пистолет и две обоймы, продержаться можно долго.
И вода оказалась неподалеку. Рядом в зарослях ольховника как ни в чем не бывало булькал маленький ручеек.
Да только майору надо срочно в больницу.
Срочно!
Он развел костерок, заварил чай, сделал бульон для больного. Потом подумал и сходил еще за водой — уж очень от раненого плохо пахло.
Когда он вернулся, то едва удержался от смеха. Ситуация повторилась с такой точностью, будто видеокассету назад прокрутили.
— Стой! Застрелю!
Невозможно, но майору удалось дотянуться до пистолета.
— Да ладно, — сказал миролюбиво Коляня. — Я и не убегаю… А хотел бы чего дурного, давно бы сделал, так?
— Ребята? — прохрипел майор. — Что там?
Коляня опустил взгляд. Разве неясно, что там!
— Где мы?
— Не знаю, — сказал честно Коляня. — Но посчитать можно. Если вы шли на Магадан, то авария случилась через минут двадцать семь, тридцать. Так?
Раненый кивнул, соглашаясь.
— Скорость этой посудины около четырехсот километров в час. Вот рисуй прямую от Огонера до города и откладывай на ней двести кэмэ. Ориентировочно мы километрах в пятидесяти от рудника Матросова. Ну, может, ближе какие старатели есть. Во всяком случае, через час-два, как этот снегопад закончится, нас разыщут.
— Не разыщут!
Коляня недоуменно посмотрел на майора.
— Не разыщут. Мы самовольно изменили маршрут, за рыбой хотели заскочить на Хениканджу… есть там озерко такое.
— Ничего себе, — присвистнул Коляня. — Ведь это уже Якутия. И как сразу вы повернули туда?
— Почти после взлета, — вздохнул майор. — Минут через пять примерно.
— Обожди, это очень важно… Колыму перелетели?
— Да, минут за десять до падения.
— Тогда мы где-то в верховьях Большой Нечи или Инякана. И самый ближний к нам пункт — Стоковая.
— Что Стоковая? — не понял майор.
— Поселок гидрологов. Я там как-то был. Красивое место.
Он пододвинул котелок с теплой водой, приготовил бинты.
— Надо вымыться, майор. А то сгниешь.
— Я сам, — покраснел омоновец, и тут Коляня увидел, какой он еще молодой. Лет двадцать пять — двадцать семь. Совсем мальчишка, а уже старший офицер. За что им только звания дают?
— Сам так сам. Только ногу не тревожь, а то у нас промедола мало да и не хочу из тебя наркомана делать. Вот тебе почти чистая одежда.
Лицо майора исказилось.
— Ты что, с мертвых снял?
— Летчикам не поможешь, — пожал плечами Коляня. — А тебе одеться, да и мне так и так надо. Холодно становится. Но без моей помощи тебе все-таки не обойтись, так что советую смириться.
Раненый смирился. После помывки поел, выпил кружку крепкого чая со сгущенкой. Коляня ограничился чифиром. «К вечерку, — размышлял он, — добуду пару куропачей, а бульонные кубики — НЗ».
Как они будут выбираться, он еще не думал и думать не хотел. Нетранспортабелен был его товарищ по несчастью…
— Ты кто? — спросил его раненый. — Не похож на бандита.
— Что за манеры у вашего брата, — хохотнул Коляня. — Сначала в лоб прикладом, хватают, в наручники заковывают, а потом спрашивают: кто ты такой?
— Мы-то при чем? Подняли по тревоге, сказали, есть наводка: у Огонерской наледи возле поваленной лиственницы находится известный преступник, ну, из той банды, что старателей постреляла, а потом у геологов вездеход увела и водителя тоже грохнула. А вообще за этой шайкой — вроде Кот ей командует — след тянется еще с Ягодного: нападение на ЗПК. Что мы должны делать, обниматься, что ли?
— А вас не смутило, что я сам вышел?
— А куда тебе деваться. Нам был приказ: живого или мертвого. Ребят жалко…
Майор загрустил.
— Ты себя пожалей, — серьезно сказал Коляня. — Пока на Стоковую выйдем, тебе помучиться придется. Ну а чтобы ты не волновался, я не бандит. Золото мыл с друзьями, а на нас напали, скорее всего те же котовцы, видно, давно следили.
Он коротко рассказал, что с ним произошло.
— Похоже на правду, — заметил майор. — А меня Сергеем Степановичем. Ребята Сергеем зовут… звали.
И только тут, до конца осознав все с ними происшедшее, омоновец сорвался, заплакал. Плакал он молча, только широко вытаращенными глазами моргал, но слезы лились рекой.
Коляня отвернулся, и так они долго сидели, переживая каждый свое.
— Семья-то есть?
— Женился недавно. Перед командировкой на сохранение положили, — тихо ответил Сергей.
— Ну вот, жить тебе надо долго. Давай думать, как выбираться будем.
— Придется тебе одному идти, за помощью.
Коляня и сам полагал так, но хотел, чтобы сказал это майор. Так ему будет легче.
— Выдержишь? — спросил он.
— А что… пистолет под боком, еды ты мне оставишь. Только ты тово… аккуратней сам-то. Не вернешься — и мне каюк.
Коляня внимательно посмотрел на майора. Нет, не до конца верил тот ему, не мог поверить. Думает, что уйдет и не вернется. В любом случае, зачем «хищнику» светиться, ведь ясно же, что он все потеряет, и потом в любом случае не миновать следствия: компаньоны погибли… что да как, а то и засадить могут. Даже запросто.
Значит, майора надо спасать. Это зачтется, и вообще вся картина по-иному будет смотреться.
— Рули, рули, Саня.
Похоже, у раненого начинался жар.
— Сколько в тебе веса? — неожиданно спросил Коляня.
— Было под восемьдесят, — выплыв из бреда, ответил Сергей и рукой в безнадежности махнул. — И думать брось. Такого кабана только сплавом можно доставить.
— А чего, это мысль, — согласился Коляня. — Пока не стемнело, пойду искать ближайшую реку.
И он легко приподнялся.
Боже, какое счастье быть живым и относительно в сравнении с пережитой передрягой здоровым, быть хозяином своему телу. Сколько же свечей своему ангелу он должен поставить! За что милует и опекает его судьба?
И щедро дает возможность отплатить тем же — спасти этого человека. Не может он бросить его даже на несколько дней… А вдруг застрелится от тоски? Или на запах крови придет медведь. И время, время!
Гангрена не гангрена, но воспаление у раненого уже началось. Что-что, а это Коляня понимал.
Глава IV
Не все золото, что блестит.
История рудника «Собака» — хрестоматийный пример проявления силы духа отдельного человека и беспомощности целого государства, парализованного продажным чиновничеством.
Открыл месторождение сеймчанский геолог Николай Усачев. Парадоксально, но в основании пирамиды лежала ошибка Юрия Билибина, предсказавшего в свое время золотоносность Среднеканских даек. Знаменитому геологу, первооткрывателю Колымы и любимцу Сталина, поверили на слово, и вскоре была создана крупная Сеймчанская геологоразведочная экспедиция.
