Валерий Фатеев - Золотая моль
Открыл месторождение сеймчанский геолог Николай Усачев. Парадоксально, но в основании пирамиды лежала ошибка Юрия Билибина, предсказавшего в свое время золотоносность Среднеканских даек. Знаменитому геологу, первооткрывателю Колымы и любимцу Сталина, поверили на слово, и вскоре была создана крупная Сеймчанская геологоразведочная экспедиция.
И хотя оценки Билибина не подтвердились и прииски были построены совсем в других местах, ряд учеников Билибина, ныне крупные ученые, добились того, что в восьмидесятые годы сеймчанские геологи стали заниматься разведкой именно рудного золота.
Ищут до сих пор.
Летом 1978 года об открытии месторождения Усачев не думал. Перед Хиркандинским геологосъемочным отрядом, начальником которого он являлся, стояла задача провести съемку юго-восточной части Омолонского массива. Результатом съемки должна быть геологическая карта этого участка.
Полевики разбили лагерь в устье реки Хуганджа. Зеленые сопки, звон комаров, бивачный обычный быт. Четыре года работы на Колыме притупили величие романтики, заменив ее упорной тяжелой работой. На нормальном маршруте в поле геолог проходит ежедневно до пятидесяти и более километров, а когда подпирают сроки, погода и вертолет, то умудряется сделать и больше.
Но геолог не турист и даже не пешеход — через каждые километр или два он останавливается, молотком разбивает породу, отбирает пробы и к концу пути идет уже навьюченным, как цыганская лошадь.
22 июля Усачев вышел на водораздел рек Собака и Омолон и прямо носом уткнулся в развалы кварцевых жил. Он дисциплинированно отобрал пробы, хотя, по его признанию, кварц совершенно не смотрелся.
Не смотрелся он и для геологов-аналитиков в самой экспедиции, и анализ этих проб был сделан только через год.
Вначале цифрам не поверили — невозможно было поверить! — но повторный и следующий опыты подтвердили сенсацию: содержание золота в одной из собакинских проб в пересчете на тонну руды составило 106 граммов. Достаточным для промышленного освоения считается уже 5–6 граммов!
Подобного на Колыме еще не было.
Герою — а Николай Усачев сразу же после этого стал, безусловно, знаменитостью — сообщили по рации прямо в поле.
И, понятно, приказали перед окончанием сезона взять на Собаке новые пробы. Мол, кто кукарекнул, тому и отвечать. Пообещали даже дать вертолет.
Обещаниям Николай не поверил, и был прав: вертолет в назначенное время не пришел. Тогда он предложил одному из практикантов совершить пеший маршрут.
Как в сумерках они форсировали такую грозную реку, как Омолон, как мокрые ночью добрались до оленеводов, как в довершение всех несчастий на Собаке на них навалились дождь вперемешку со снегом, а у них ни палаток, ни спальников, Усачев вспоминает неохотно, но…
Откройте роман «Территория», те страницы, когда геолог Баклаков по заданию Будды отправляется взять пробы на Кетунгском нагорье… Он вплавь переправляется через Ватап — Серую Воду. Начинается снегопад, Баклаков заболевает и почти в бреду, на остатках воли, добирается до массива. Спасает его старый оленевод Кьяе.
Поразительное, вплоть до деталей, совпадение.
Как будто талантливый писатель предвидел эту ситуацию.
Или Баклаков списан с Усачева.
Но скорее всего, дело в другом: совпадение объясняется единством времени — роман «Территория» вышел в свет в 1988 году, единством места — Магаданская область, единством цели — открытие. И единством прочих обстоятельств — тех характерных достоинств, которые были присущи многим молодым геологам, соратникам Куваева: здоровое честолюбие, мужество, целеустремленность.
И тем не менее есть еще одна загадка в творчестве талантливого писателя — герой, сошедший со страниц романа прямо в нашу далеко не романную жизнь.
…Уже в Сеймчане Усачев написал докладную записку: на реке Собака есть крупное месторождение, но для достоверности нужна детальная разведка.
Но тут-то и начинают вылезать некоторые странности мышления государственных чиновников. Прочитав докладную, начальники… стали линейкой измерять карту. Получалось, что «Собака» ближе к Эвенску, чем к Сеймчану. Так пусть, мол, эвенцы «Собакой» и занимаются. Этот бессмысленный и с точки зрения экономики преступный спор о территориальной принадлежности месторождения продолжался почти три года.
Детективисты часто издеваются над милицией, когда ее работники, найдя труп или угнанный автомобиль на границе района, переправляют его к соседям. Нечто подобное случилось и здесь…
Ведомственный спор все не затухал, а тем временем…
Усачев добился-таки от начальника экспедиции Владимира Шарафана того, что «Собаку» включили в план работ на 1983 год, и восьмого апреля небольшой отряд геологов пришел на место назначения.
В распоряжении начальника отряда было всего два трактора, бульдозер, буровой станок и вездеход. Но уже к осени они вскрыли все основные рудные тела и оценили запасы золота на «Собаке» в 140 тонн при среднем содержании 21,5 грамма на тонну руды.
Иными словами, стоимостью один миллиард сто двадцать миллионов долларов США.
Через полгода «Собаку» отдали в ведение Северо-Эвенской геологоразведочной экспедиции.
Но это еще ничего не значило. Настоящий хозяин «Собаки» еще не объявился. В те годьі, когда геолог Усачев открыл «Собаку», Илья Давидович осваивал Майское.
Майское — это самый север Чукотки, в десятках километров от Ледовитого океана. Пронизанная, как аэродинамическая труба, ветрами, промороженная, простуженная и необыкновенно богатая земля. В семьдесят четвертом году при геохимической съемке района геолог Сергей Григоров выявил здесь большие запасы золота. И было решено создать на базе чаунских геологов новую партию, преобразованную затем в геологоразведочную экспедицию.
Начальником ее и был назначен Давидович.
Если Усачев напоминает Баклакова, то Давидович — Чинкова. Не то чтобы он старался на него походить… Куваевские герои воспринимались магаданскими геологами неоднозначно. Но основательность, рассудительность и железная логика относительно молодого начальника — шел ему тогда четвертый десяток — оказывали впечатление.
Мало кто знал, что это назначение — возвращение из штрафбата… Почти тринадцать лет назад Илья Семенович уже руководил партией, но… Собираясь в поле, геологи доставили на Ледовый аэродром в Анадырском заливе взрывчатку, а сами ввиду пурги отсиживались в ресторанах города. Вездесущие мальчишки часть взрывчатки с капсюлями украли и решили взорвать ни много ни мало… свою учительницу.
До беды не дошло, но прокурор возбудил дело, и от тюрьмы Илью спасло только заступничество лауреата Ленинской премии геолога Драбкина.
