Валерий Фатеев - Золотая моль
«Что они городят, — как в забытьи подумал Коляня, — что я им плохого сделал?»
Наверное, он сказал это вслух, потому что старший ответил:
— Нам-то ничего, а вот тем безвинным, что ты вместе с корешами своими положил! А потом, наверное, и корешей, а?
«Это же не я!», — хотел прокричать Коляня, но тут же понял, что сейчас все бесполезно, что надо ждать, да и не слушал его никто.
Как мешок с картошкой Коляню затащили и бросили прямо на железный пол вертолета.
— Перетащи его в хвост, — скомандовал Степаныч. — И браслетом прицепи!
— Да тут не за что, товарищ майор.
— Да хоть за лавку… а в принципе, не убежит, брось так…
Винты закрутились, и машина круто пошла вверх.
— Что там за люди внизу? — неожиданно спросил один из омоновцев, глазевший в иллюминатор. — Смотри-смотри, и вездеход! У нас же ориентировка об угоне вездехода у геологов.
— Не до этого, — буркнул Степаныч. — Нам борт дали туда и обратно.
— Что, и к рыбакам не завернем?
— Только на пять минут. Скажи командиру, я разрешил.
…Но вдруг стало не до рыбаков. Ровный гул мотора неожиданно нарушил дребезжащий вой, корпус вертолета завибрировал, и по тому, как встревоженно заговорили омоновцы, Коляня понял: что-то стряслось.
Неожиданно мотор замолчал, и вертолет камнем в мертвой тишине пошел вниз.
Пилот только и успел сделать, что матюкнулся. Ни один из омоновцев во время стремительного падения не проронил ни звука. Может, надеялись, что все обойдется… Или держали марку перед товарищами?
Военный человек есть военный человек.
Время жить, когда правомерно жить, и время умирать, когда правомерно умирать.
Все произошло так стремительно, что на оценку ситуации просто не оставалось времени.
Первый, самый жесткий удар расколол машину надвое как орех. Хвостовая часть отвалилась и покатилась по пологому склону, круша лиственницы и подминая стланик.
Коляню выкинуло из обломка, как пустую гильзу, прямо в заросли стланика. Будь по-иному, разбило бы в лепешку, во всяком случае тяжелых переломов бы не избежать. А тут спружинило, подбросило вверх как на батуте, затем крепко ударило о ветви, и он потерял сознание.
И потому уже не видел и не слышал, как взорвался сам вертолет.
…Медленно, частями, возвращался Коляня к жизни.
Ощущение было такое, будто по нему проехал асфальтовый каток.
Раздавленное.
Не было клеточки, чтобы не болела, и хотелось опять уйти от этого в спасительное забытье.
Не открывая глаз, Коляня пошевелил правой рукой. К его удивлению, она подчинилась, и тогда он рискнул открыть глаза.
Оказывается, он не лежал, а сидел, прислонившись спиной к плотному сплетению веток.
Он перевел взгляд вниз, на ноги. Левой штанины не было выше колена, а правая была исполосована словно ножом. И на голени, и на бедре ни одного живого места. Синий сплошной кровоподтек.
Он рискнул согнуть ногу, и она согнулась.
И другая нога работала. Ей досталось даже меньше.
Значит, позвоночник цел, сообразил Коляня, и попытался подняться. Это ему удалось, и, пошатываясь, он огляделся.
Метрах в двадцати догорал вертолет. Кругом валялись разбросанные взрывом обломки дюраля.
Он посмотрел на небо. Солнце поднялось на ладонь. Всего час назад он был на наледи. Всего час назад.
Что же произошло? Почему его схватили как бандита?
Ошиблись или?..
Слабый стон прервал его мысли.
Прихрамывая, он подошел к громадному обломку — похоже на часть боковины корпуса. Отодвинул ветки и увидел лежащего пластом человека. Сделал было еще шаг и остановился. Прямо на него смотрел ствол пистолета.
— Стоять! Убью!
Голос был еле слышен. Майору повезло меньше. Левая нога его была неестественно подвернута, штанина залита кровью. И рука, тоже левая, висела плетью.
— Обожди… — хотел объясниться Коляня. Но в тот же момент увидел, как дрогнула рука, упал пистолет, и зрачки омоновца закатились.
Болевой шок.
Коляня отодвинул подальше оружие, обыскал майора. Аварийка — шприц с промедолом — оказался на месте.
Прямо через одежду в бедро Коляня вкатил раненому содержимое шприца.
По тому, как сразу порозовело лицо, выронялось дыхание майора, Коляня понял — дошло и теперь он уже спит.
Десантным ножом вспорол брючину. Выстрогал из подходящей ветки шину и накрепко прибинтовал сломанную ногу. Уроки, полученные на скорой, пригодились.
Осмотрев руку и не обнаружив перелома, трогать ее не стал, скорее всего, вывих — это не смертельно.
А вот с ногой… У майора был перелом голени. И может быть, двойной. Коляня в этих тонкостях не разбирался. Он просто помнил, что в таких случаях ногу надо зафиксировать и доставить пострадавшего в ближайший травмпункт.
Это если все происходит на улице Карла Маркса, к примеру.
А на какой же «улице» он?
Пока он возился е майором, небо потемнело. Громадная лиловая туча подползла с востока и поглотила солнце. Для дождя туча была слишком холодна. Медленно кружась, упали первые снежинки.
«С неба помощи ждать не придется, — понял Коляня. — Во всяком случае, в ближайшие часы».
Перетаскивать раненого Коляня не рискнул и потому устроил шалаш на месте. Укрепил наклонно вертолетную боковину, нарубил стланика, уложил на него похрапывающего майора и пошел к вертолету посмотреть, не остался ли кто еще в живых и в надежде чем-либо поживиться.
То что они спаслись, еще не факт, что выживут.
Точнее, выживет.
Майор.
Рана даже для его неискушенного взгляда была серьезной, и дело могло кончиться гангреной.
Но и сам он связан по рукам и ногам. Бросить человека и выбираться к людям одному?
Как вариант годится, но посмотрим, это всегда успеется. Хотя все инструкции утверждают, что уходить от места падения нельзя — пропадешь.
Ведь наверняка все локаторы, спутники и службы засекли их катастрофу, зафиксировали ее время, и считанные часы понадобятся, чтобы организовать помощь.
Через час все найденное у сгоревшей машины Коляня рассортировал на три группы.
Аптечка с полным набором лекарств. Антибиотики, пенициллин, промедол, шприцы.
Еда — пять банок консервов, начатая буханка хлеба, НЗ пилотов — шоколад, галеты, кубики сушеного мяса.
Одна прогоревшая плащ-палатка.
Все это Коляня взял в частично сохранившейся кабине. В салон он даже заглядывать не стал: живым в пламени остаться невозможно и мало что вообще там могло уцелеть.
Затем он спустился к месту, где упал его спасительный обломок, и тут ему повезло больше — рюкзак его оказался целым. Но не золоту обрадовался Коляня, там еще, как он помнил, было пять палок сервилата, сгущенка, охотничьи спички.
