Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

– А где Саша? – вдруг спохватилась девушка.

– Побежал осматривать городище, – усмехнулся Танеев.

Они двигались, хрустя сухостоем под ногами, и Шкалумкин приоткрывал свои секреты. Основные сооружения явно находились в стадии изучения и реставрации: каждое из них вырастало обломками или отдельными фрагментами из груды разбросанных вокруг камней.

Томина волновалась, куда мог подеваться Беловежский. Конечно, она хорошо знакома с его увлеченностью, но все же беспокоилась, потому что уже с полчаса он не попадался ей на глаза. Эта тревога заставляла ее идти быстрее, хотя ее причину она не могла себе объяснить. И внезапно она его увидела. Он стоял чуть поодаль, возле дерева с коротким стволом и раскидистой кроной. Через долю секунды он уже там не стоял, словно сквозь землю провалился.

– Саша-а-а! – заорала Марина, и ее вопль эхом откликнулся в пустом городище посреди сухой сельвы.

Она рванулась и застыла на краю огромной воронки, из недр которой и вырастало развесистое дерево. Земля в этом месте много веков назад провалилась, и тяжелые пласты известняка спиралью, точно вода, убегающая в сток, сходились к центру, где зияла бездонная дыра. Дерево ввинтилось в провал, опираясь на толстую стену этого сухого сенота. Саша держался рукой за ствол, балансируя на одном из колец этой гигантской спирали, и фотографировал его чрево. Марина подбежала к нему. Он обернулся, и она, не задумываясь, бросилась к нему в объятия.

– Господи, как я испугалась, – шептала она, гладя его по волосам и целуя в шею, в бороду, в щеки исступленно и беспорядочно.

– Ну что ты, дурочка!

Он крепко прижал ее к себе. Сердце ее билось все спокойнее, и через некоторое время она ощутила неловкость, не понимая, как теперь выйти из этой ситуации. А Саша вдыхал запах ее волос и думал, что не хочет выпускать ее из рук, но осознавал, что с ее стороны это был лишь порыв, в котором она уже, возможно, раскаивается.

– Я очень за тебя испугалась, прости, – проговорила она уже спокойно, потихоньку отстранилась и тут же сменила тему: – Это сенот такой?

– Да. – Беловежский с рвением стал показывать ей это удивительное произведение природы. – Здесь сенот виден как в разрезе. Эти тяжелые пласты известняка и дыра, пока еще довольно узкая, как горлышко кувшина. Держись за ствол и осторожно загляни вниз.

Утопая в черноте, дно сенота просматривалось уже с трудом.

– Метров десять, а то и больше? – ужаснулась Марина.

– Наверно. Смотри, змея.

Внизу между камнями извивалась узкая чешуйчатая лента, пока не скрылась в расщелине.

– А вода?

– Вода, скорее всего, глубже. Подземная пещера разветвляется где-то там в преисподней, и в ее лабиринтах может быть вода. Вероятно, в сезон дождей вода заполняет и этот отсек сенота.

– Красавец-сенот! – крикнул сверху Андрей Михайлович. – Вот вам, Мариночка, и ответ на ваш вопрос о сенотах в этом регионе.

Глава сорок восьмая

Кампече

– Приятное местечко. И сам ресторанчик уютный. И дворик симпатичный. И павлины гуляют, – рассуждал Николай Андреевич.

Они сидели в придорожном ресторане. По их подсчетам, до Кампече оставалось не очень долго, но голод заявил о себе.

– Да, день сегодня выдался насыщенный, – протянул Танеев.

– Еще бы! Один Ушмаль чего стоит, – признал Беловежский и извлек из кармана зазвонивший телефон. – Странно. Номер незнакомый… Слушаю.

– Алехандро Веловешски?

– Да, это я.

– Я Диего Бернардо Рамирес. Помните, я приезжал как-то к вам в Коиштлауаку?

– Да-да.

– Еще мы виделись с вами ночью в Текистепеке. – Рамирес усмехнулся. – Помните?

– Конечно, сеньор Рамирес.

– Алехандро, я давно должен был связаться с вами, но сомневался в необходимости. Как-то мне позвонил ваш руководитель Джордж Полонски и сказал, что вы хотели бы пообщаться с кем-нибудь из майянистов в Кампече.

Александр разулыбался:

– Да, я действительно слышал, что там богатая коллекция. Мы, например, только что посетили Шкалумкин. А оригиналы его самых интересных надписей находятся в музеях Кампече.

– Верно, – поспешил согласиться Рамирес и скороговоркой добавил: – По просьбе Полонски я договорился с сеньором Буеналусом, директором лаборатории майянистики, что он вас примет. Запишите его телефон.

– О, спасибо, сеньор Рамирес.

Но он явно желал говорить о другом и тут же сменил тему, как только телефон был записан:

– Алехандро, вас наверняка волнует вопрос, откуда я знаю, что вы занимаетесь поисками сосуда.

Саша оторопел от неожиданности и пробормотал что-то в ответ.

– Так вот я этого ниоткуда не знаю. Мы с Полонски старые знакомые. Он сказал мне, что поведал вам печальную историю вашего соотечественника в целях предостережения. И, памятуя ваше рвение в Текистепеке, он пошутил, что не ровен час, как вы и сосуд отыщете.

Беловежский засмеялся:

– И что же?

– Теперь я должен покаяться перед вами, – посерьезнел Рамирес. – Видите ли, Алехандро, в этой давней истории у меня есть некоторые подозреваемые.

Саша затаил дыхание.

– По сути дела я использовал вас как приманку, рассказав о вас подозреваемым в непринужденной беседе. И тогда же я направил Антонио Льосу, чтобы он помогал вам.

– Понятно, – все, что смог выдавить в ответ Александр.

– Получается, что именно я виноват в том, что вас преследуют, хотя я так и не знаю точно, ищете ли вы артефакт.

– Не думаю, – туманно сказал вдруг Саша.

Рамирес помолчал и добавил:

– Теперь это уже не столь важно. Так или иначе, за вами следят. И я хотел объяснить, какие цели преследовал я лично.

– Понимаю вас.

– Мы не сможем подробно обсудить по телефону все, что нас волнует. Завтра я прилечу в Кампече.

– Хорошо.

– Как раз в первой половине дня вы пообщаетесь с Буеналусом, он проконсультирует вас, где и что вам посетить. А потом вы наверняка захотите перекусить и отдохнуть. В пригороде Кампече есть пляж «Плайя Бонита» [93]. Предлагаю встретиться там в кафе часа в четыре дня. Мы на связи и всегда сможем уточнить детали.

– Хорошо, сеньор Рамирес, договорились.

– Только очень прошу вас, Алехандро, мало кто знает, ищете вы сосуд или не ищете. Не стоит поднимать эту тему больше ни с кем, даже с сеньором Буеналусом, – поспешил предупредить Рамирес.

– Конечно.

Беловежский с минуту сидел в растерянности с телефоном в руках. Наконец, собравшись с духом, он пересказал разговор своим спутникам.

– Что же, значит, завтра и мы познакомимся с Рамиресом, – оптимистично подытожил Быстров.

– И все же я не пойму, куда он клонит, – недоумевал Александр. – Почему не говорить с Буеналусом? Что-то он темнит.

– Значит, это он на нас кого-то натравил? – ужаснулась Марина. – Ты был прав: сам послал и преследователей и защитников. Не нравится мне твой Рамирес!

– Мой? – возмутился Саша. – Он мне тоже особо не внушает доверия.

– Почему же? Он вам честно сказал, как дело было, – вступился Быстров. – А мог бы и не говорить.

– Тогда ему пришлось бы объяснить, почему он послал защитника, – парировал Саша.

– А защитника ли? Может, он послал человека следить, когда и где мы найдем сосуд, – предположила Марина.

– Может, хочет сам предъявить сосуд Мексике.

– Даже если и так. Однако не Рамирес преследовал Ветрова, не Рамирес убил Ветрова, – заговорил вдруг молчавший до сих пор Танеев и сам себе возразил: – А собственно, почему? Что мы о нем знаем?

Все согласно замолчали.

– Почему он не назвал мне подозреваемых? – вскинулся опять Беловежский.

Кампече приветствовал их последними мазками заката. Темно-серое с фиолетовым отливом небо отделялось оранжево-желтой полосой от ртутного глянца водной глади Мексиканского залива. Безграничным акварельным полотном предстал в сумеречном освещении этот морской пейзаж с впаянными в эту ртутную поверхность белыми туфельками рыбацких лодок.