Уильям Хиллен - Черная река. Тоа-Тхаль-Кас
В определенное время зимой волки устраивают склады добычи и потом регулярно к ним возвращаются, пока не сожрут все мясо. Эти склады очень удобны для отравления. Волки выполняют свой маршрут с большой точностью. Крупная стая, насчитывающая больше шести зверей, покрывает огромное расстояние, и где-то ее путь может пройти через скотоводческий район. Такая стая редко причинит ущерб скоту, но страху нагонит на всю округу. На самом же деле домашний скот режут в основном маленькие группки, живущие неподалеку от ферм. Однако скотоводы и прочая публика поднимали крик о необходимости усиленных мер — стоило им увидеть след волка или койота.
Отдел надзора за хищниками разработал программу «1080» по инициативе скотоводов и во имя их интересов. Были введены строгие принципы и крайне жесткие правила контроля, и вскоре потери скота резко сократились: куски конины, отравленной составом 1080, были разбросаны с самолета над замерзшими озерами. Операция прошла успешно, несмотря на то что состав 1080 уже снискал скверную славу в Соединенных Штатах. Обошлось без человеческих жертв, да и другие хищники, помимо волков, не особенно пострадали. Но странное дело, когда успех был достигнут, программу не свернули, а расширили. Волкам была объявлена война на уничтожение. Конину, приправленную составом 1080, предстояло разбросать даже по участкам, где вообще отродясь не держали скотины.
Состав 1080 — исключительно сильный яд. У Карла Ната из Лоун-Бат я купил двух старых, еле живых кляч. Вместе с Карлом мы их и закололи, но, хотя я просил его держаться подальше, пока буду впрыскивать яд в мясо, он все-таки пытался мне помогать. Покончив с этим разбойничьим делом, я велел ему тотчас же как следует обтереться снегом, а придя домой, сперва вымыться с мылом, а потом уж обнимать жену. И еще велел проверить, нет ли следов крови на сапогах и одежде, и все тщательно смыть. Возле фермы собака лизнула его резиновые сапоги и вскоре начала вести себя столь странно, что он побоялся впустить ее в дом. Наутро ее нашли мертвой километрах в трех от фермы. А ведь она всего лишь слизнула каплю крови!
Когда конину или другое мясо, отравленное составом 1080, сбрасывают с воздуха на замерзшее озеро, волки и койоты дохнут пачками, а другие звери вроде бы не очень страдают. Но это не потому, что яд на них не действует, — просто другие виды редко выходят на озерный лед, хотя лиса, соболь, куница и росомаха туда иногда тоже забегают. Однако состав 1080 убивает не сразу, и отравленное животное успевает пробежать много километров. Найти мертвого зверя или птицу удается редко, и статистики по жертвам этого яда собрано мало. Считать эти трупы не легче, чем дырки от съеденных бубликов. Велика и опасность вторичного отравления видов, питающихся падалью, — сойки, орланы и другие птицы неизменно слетаются на отравленное лакомство.
Хотя состав 1080 особенно опасен для представителей семейства собачьих, приманка, способная убить койота или волка, отравит и птицу, и пушного хищника. Койот подох бы и от маленького кусочка, но сожрет он несколько фунтов. Он отойдет от приманки, его зашатает, он срыгнет немного мяса. Отдышится, пройдет еще немного, его закрутит хуже прежнего, он опять срыгнет. Животное начинает бегать, садится на землю и воет, прячется, ковыляет дальше и в конце концов срыгивает все съеденное за неделю. К этому времени койот будет за много километров от приманки, но по всему пути он посеет смерть — извергнутое мясо особенно ядовито и особенно лакомо для других зверей. Итог — цепное отравление птиц и пушных хищников.
Ради «охраны» какой-нибудь жалкой отары овец сейчас в горах массами гибнут гризли и другие редкие виды. Нелепо, но факт, что под нажимом закулисных политиканов и отдела надзора за хищниками, сделавших ставку на состав 1080, ведомство по охране фауны, ответственное за спасение гризли, оказалось повинным в их исчезновении из многих горных районов. Гризли бродят с кряжа на кряж, и достаточно разбросать пропитанное составом 1080 мясо на одной горе, чтобы они вывелись во всей округе.
Овчары у нас в горах неряхи, каких свет не видывал. Им лень уничтожить подохшую овцу, и она потом достается в пищу медведю или койоту. А если зверя застанут у трупа овцы, то считается, что он и убил ее, хотя виновниками вполне могли быть отощавшие овчарки нерадивого хозяина, с голодухи загрызшие овцу, чтобы не околеть. Я бывал во многих хозяйствах в Британской Колумбии и заметил, что больше потерь там, где хозяин плох.
Похоже, что эре поголовного уничтожения хищников сейчас все же приходит конец: люди с головой начали понемногу присматриваться к последствиям необузданного применения состава 1080. Право, тоскливым будет тот день, когда не придется нам больше услышать вой волка, наткнуться на его след, а ведь науке сегодня известно достаточно много, чтобы контроль за хищниками применять выборочно и только где он необходим. Возврат к прежним, более гуманным методам поправил бы дело, но для успеха тут нужно чуть больше знаний и смекалки, чем для того, чтобы сковырнуть крышку с бутылки, в которой булькает липкая смерть без вкуса, цвета и запаха.
БЕЗЫМЯННОЕ ОЗЕРО
— Это от свежего воздуха... Здесь у нас чудесный воздух!
Льюис Кэррол. «Алиса в Зазеркалье»
Утренняя дымка заполнила долину внизу и схоронила все озеро, оставив лишь кусочек ближнего берега. Кудрявые языки отрывались от сугробов тумана, проносились над водой и таяли: лучи солнца уже протапливали влажный холодный воздух. Одинокая гагара посылала сквозь туман неспешный, никому не адресованный зов, невольный стон изгоя в тоске о потерянной родине. Проснулся я рано, но потому что выспался, а не из-за криков несметного каравана маленьких канадских журавлей [42], растянувшегося по небу. По тому, как они двигали крыльями, и по их жалобному курлыканью было ясно, что они провели в пути всю ночь напролет: небо было ясное и светила почти полная луна. Не исключено, что последний раз они кормились на Лиардской равнине.
Исполнив свой утренний намаз, Сэдсэк принялся за мое лицо, выждав, пока я наклонился, чтобы натянуть сапоги. Свое умывание я отложил: ведро было аккуратно запечатано ледяным кругом. Мы зашагали на звук колокольчиков, приглушенный туманом. Под повозкой я обнаружил две новые фигуры, присоединившиеся к нам ночью; у одной были длинные волосы, в которых торчали гребни. Лошади маячили поодаль, утонув в тумане по брюхо. Три прядавшие ушами были не наши. Я взнуздал гнедого, снял путы и поехал к озеру на водопой. В лагере я отсыпал коню зерна, вычесал его и оседлал. К этому времени кофе у Слима уже был готов, а в котелке варилась нерка.
