Уильям Хиллен - Черная река. Тоа-Тхаль-Кас
Уильям Хиллен - Черная река. Тоа-Тхаль-Кас краткое содержание
Уильям Хиллен
Черная река
Тоа-Тхаль-Кас
Маме Джесси, спутнице первых рыбалок.
По своему разумению, я нахожу забавой истинно благой и честной лицезреть, как выволакивают на сушу светлых, ярких, сверкающих рыб, обманутых хитроумным искусством.
Джулиана Бернерс. «Книга Св. Албана», 1496 г.
Престранные твари ползли из пещер
И глядели, тараща глаза.
Льюис Кэррол. «Охота на снарка»
ЗОВ
Чем объяснять, — сказал Додо, — лучше показать!
Льюис Кэррол. «Алиса в Стране чудес»
Первый слабый толчок пришел откуда-то издалека, из-за неугомонного Фрейзера. Северо-западный шквал загремел цепями на окнах конторы. Выглянув, я увидел прилетевших с гор синих птиц [1] и березы, тронутые преждевременной желтизной. Сентябрь. Ранняя осень подкралась неслышно.
К тому же утро выдалось относительно спокойное, а от предыдущей закладки входящей почты в корзинку конторского инкубатора не осталось почти ни одного «невылупившегося» письма. Если деловое письмо подержать дней десять в тепле, ответ зачастую проклевывается сам собой. Где-то после полудня ко мне зашла секретарша из соседнего отдела, поежилась, натянула свитер и заявила, что сегодня мое дежурство: с меня причитается кофе и приятная беседа. За болтовней я почему-то сказал, что знаю уйму мест, где, будь моя воля, мог бы отлично проводить время. Самое лучшее было бы поехать на рыбалку.
— А что хорошего в этих ваших рыбалках? Возвращаетесь грязные, обросшие, валитесь с голоду. Притащите несколько жалких рыбешек, а потом говорите, что отлично провели время.
Лично я не представляю себе лучшего способа творческого валандания (термин, смысл которого состоит в том, что человеку разрешается в любое время дня и ночи делать все, что заблагорассудится). Рыбная ловля помогает сосредоточиться, уйти от дневной суеты. Заодно соприкасаешься с миром животных и можешь кое-что узнать об их взаимоотношениях.
Вот в этот-то самый момент в помещение нагрянул Джо Спехарь, и я понял, что мне не устоять. Я никак не ожидал его, так как знал, что в эту пору он убирает сено на своих участках близ Назко. Но он приехал в город за провизией: «У меня половина народа сейчас на Большом Лугу. Аппетит у ребят — что надо!» У самого города в его старом «бьюике» кончился бензин, и в контору он пришел пешком. Мы вдвоем отправились обедать.
Джо родом из Югославии, но здесь давно уже старожил, границы своей фермы в глухомани на реке Черной он застолбил в 1912 году. Теперь ему девяносто, а отец его дотянул до ста девяти лет. «Так что, — говорит Джо, — у меня еще много времени впереди». Глядя, как он вскакивает в седло, я думаю, что он прав. Джо имеет обыкновение иногда исчезать на много дней кряду, не сказав никому, куда идет. Где у него в лесу избушка, он держит от меня в тайне. Впрочем, есть основания подозревать, Что она у него не одна.
Джо отлично рассказывает охотничьи истории. При этом его льдисто-голубые глаза сверкают, седая борода топорщится, а голова ходит из стороны в сторону, точно у идущего дозором гризли. Старея и как бы усыхая, он с каждым годом становится все круче и яростнее нравом.
Джо знает, как я люблю рыбную ловлю. Обычно я предпочитаю рыбачить в одиночку, но его я всегда пробую соблазнить. Для этого я стараюсь раззадорить Джо парой умело подобранных фраз. Если прикинуться, будто не имеешь понятия о какой-нибудь рыболовной тонкости или не знаешь, как ловить в таком-то водоеме, он, конечно, загорится и захочет сам все показать, и тогда бери его голыми руками — он едет со мной, не считаясь с тем, сколько отбившейся скотины осталось загнать в стадо и сколько сена закопнить.
Рыбная ловля всегда привлекала меня в любом виде, но в детстве я приучился ловить на муху. Город Ванкувер, где я вырос, лежит у моря, однако с ранних лет я больше любил его сельские окрестности. Там было много речушек, в которых водились форели и стальноголовые лососи и которые тогда сравнительно мало страдали от загрязнения, городского хозяйства и рыбного промысла. На мое счастье, у нашей семьи была неподалеку дача на реке Сеймур. По теперешним понятиям, это был скромный коттедж, но в те времена он считался просторным домом, и мы, дети, проводили там все лето, то и дело совершая самостоятельные походы с ночевкой в лес и на рыбалку. В четырнадцать лет я сдружился с тремя братьями Ламонт из племени скукум, и из бревен и кедровых ветвей мы соорудили себе в лесу хижину. С рогатками мы охотились на шотландских куропаток — волнение, которое я при этом испытывал, до сих пор свежо в моей памяти — и были по-настоящему кровожадны. С четырнадцати лет мы начали таскать с собой тяжелые ружья и палили подряд в койотов, оленей, уток и фазанов [2], не считаясь с охотничьим календарем. Зато мы не убивали друг друга, не приучались к вину и не ходили подсматривать за девочками. Браконьеры мы, конечно, были отъявленные. Любой инспектор по охране природы знает, что почти каждый мальчишка по натуре браконьер. Поймав юного нарушителя, он обычно заводит с ним долгую беседу. Мальчишке же просто хочется все понять самому, и поэтому иной раз его действия выглядят довольно странно, по крайней мере с точки зрения взрослого. Маленькие мальчики, например, любят болтаться у ручейков и ловить мелкую рыбешку или наблюдать за ней, любят пускать в ход снасти собственного изготовления или просто лежать на бревне, изучая жизнь подводного мира. Все это для них важнее, чем пойманная рыба. Если первое знакомство с природой происходит под присмотром взрослого, за которого можно ручаться, что ребенок с ним не утонет, то у мальчика постепенно вырабатывается пристрастие к рыбной ловле на всю жизнь, и очень скоро он будет мастерски владеть удочкой. Конечно, при условии, что у него от природы есть вкус к таким вещам.
В детстве я относился к рыбам с ненасытным любопытством. Я умел отличить мальму [3] от лосося Кларка [4], идущего из моря, но никто не мог толком объяснить мне жизненные привычки стальноголового лосося [5]. Моего первого, двенадцатифунтового я поймал, когда мне было десять лет. Я ловил множество шести-семидюймовых форелей, неизменно отправляя их целыми и невредимыми обратно в воду — разве что еды не хватало, — но я не знал, что это были за маленькие рыбки — молодые стальноголовые, лососи Кларка или другие лососи. Не знали этого обычно и взрослые. В те времена рыбаки мало что понимали в рыбе, да в сущности так оно осталось и по сей день. Эти малютки, конечно, были в большинстве своем стальноголовые лососи-двухлетки, но я это понял только к четырнадцати годам.
