Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

Под пристальным взглядом доктора увядающий красавец блондин занервничал и принялся шарить по карманам в поисках сигарет.

– Она что, вам ничего не рассказала?

Доктор почти не сомневался, что никакие они не муж и жена: слишком она молода и напугана. К тому же на ней очень дорогие туфли, и это как-то не вязалось с грязной каютой второго класса на этом корыте. Если бы малышка хотела сбежать из дома с этим хлыщом, то по крайней мере подготовилась бы к путешествию.

– А что она должна была мне рассказать? – Малкольм был в замешательстве.

– То, что рассказала мне: о своем прошлом путешествии в Европу.

– Ничего я не знаю! – бросил Стоун раздраженно.

– Вы не знаете, что она одна из немногих, кому повезло выжить при крушении «Титаника»?

Малкольм вытаращил глаза: в это невозможно поверить.

– Если так, она была тогда совсем младенцем!

– Ей было шесть, она потеряла родителей, и вместе с ними погиб жених ее старшей сестры. – Мальком согласно кивал. Это многое объясняло насчет Эдвины.

Стоун никогда не задумывался, почему Алексис опекают не родители, а Джордж и бдительная старшая сестрица. Да и какая разница? Ему было все равно, а малышка не очень-то любила о себе рассказывать.

Доктор продолжал:

– В ту ночь она убежала от своих, и совершенно посторонние люди посадили ее в последнюю шлюпку. Встретиться с братьями и сестрами она смогла только на корабле, который их спас.

Доктор нахмурился, пытаясь вспомнить название судна, но так и не смог. Сурово глядя на собеседника, он заключил:

– Я бы предложил держать вашу жену на успокоительных до конца плавания. Боюсь, иначе она не вынесет, она кажется… такой хрупкой. А еще лучше – поместить в лазарет, если вы не против.

Только этого ему не хватало! В море с истеричкой! И как, скажите на милость, потом возвращаться в Штаты, когда придет время? Но, может, к тому времени это станет уже не его проблемой? А пока можно не беспокоиться: ему ничто не угрожает.

Предложение доктора ему понравилось: он даже сможет немного поиграть, если захочет.

– Ну что, позволите забрать вашу жену в лазарет, сэр?

– Разумеется, – улыбнулся Малкольм и, отсалютовав доктору, направился в бар, предоставив стюарду и матросам перенести Алексис из каюты в лазарет.

Все время в пути ей давали снотворное. Алексис смутно понимала, где находится, а если начинала кричать и кого-то звать, ей делали укол, говорили какие-то слова, но она их не понимала.

Глава 35

Плавание было тяжелым испытанием и для Эдвины, вот только рядом не оказалось доктора-немца, который помог бы ей. Она отправилась в путь первым классом, всего лишь с небольшим саквояжем, который всегда брала с собой. Наряды ей ни к чему: ведь только и нужно было, что добраться до Лондона и привезти домой Алексис. Она без конца перечитывала записку сестры, где та сообщала об их планах и утверждала, что счастлива с Малкольмом. Насчет счастья Эдвина сильно сомневалась, но в любом случае не могла допустить, чтобы сестра болталась бог знает где с этим престарелым мерзавцем.

В который уже раз она пожалела, что поддалась уговорам и позволила Алексис сниматься. Больше никакого кино! Они вернутся в Сан-Франциско, к спокойному, привычному образу жизни. Надо только избавиться от этого Стоуна! Если повезет, никто ни о чем не узнает. Чтобы защитить сестру, Эдвина была готова на любую ложь: не зря же она села на корабль, хотя у нее и подкашивались ноги.

Горничная проводила ее в каюту. Эдвина упала на стул и закрыла глаза, стараясь не вспоминать о том, другом плавании…

В дверь постучали.

– Возможно, мадам почувствует себя лучше, если поднимется на палубу? – услужливо спросил стюард, но Эдвина покачала головой и поблагодарила его.

– Боюсь, мне ничего не поможет.

Позже, когда они вышли из бухты Нью-Йорка и ей стало чуть лучше, она вдруг задумалась о том, как проводят свой медовый месяц Джордж и Хелен. Тедди и Фанни получили указание не говорить Джорджу, если позвонит. У них все хорошо, а Эдвина и Алексис отправились по магазинам. Она надеялась, что Джорджу будет не до частых звонков. Дети, конечно, знали, где Эдвина, только не догадывались, чего ей это стоит.

К ужину Эдвина не выходила, но и у себя в каюте, как огорченно заметил стюард, едва притронулась к блюдам. Бедняга никак не мог понять, что же так угнетает пассажирку. Он было предположил, что она страдает морской болезнью, но загадочная пассажирка свою каюту не покидала, держала опущенными шторы. Каждый раз, когда он приносил ей еду, она была бледной как смерть и очень печальной. Может, у нее горе? Или виной тому душевные раны?

– Мадам сегодня опять грустит? – с отеческой заботой спросил в очередной визит он.

Эдвина как раз писала письмо Алексис: если изложить на бумаге все, что думала и о ее безрассудном побеге, и о возмутительной связи с Малкольмом, будет легче, как ей казалось. Да и просто надо было чем-то занять мозг, чтобы не думать о том, что она опять в море.

Такая молодая, но слишком уж серьезная, думал стюард. На второй день плавания он решил, что она, возможно, писательница, и попытался выманить ее на палубу. Стоял прекрасный октябрьский день, светило яркое солнце, а она была такая бледная и несчастная. У него просто сердце разрывалось! Может, она направляется в Европу, спасаясь от несчастной любви? В конце концов, когда он принес ей обед и принялся убеждать выйти подышать свежим воздухом, она рассмеялась, оглядела каюту, в которой просидела затворницей, и согласилась выйти на палубу. Ее опять стало трясти, и набросив пальто, Эдвина медленно поднялась на прогулочную палубу.

Она медленно шла по палубе «Парижа», стараясь не думать и не сравнивать с тем, что было тогда. На балках висели спасательные шлюпки, но она старалась их не замечать. За шлюпками было видно море, и от его вида ей тоже становилось дурно. Куда спрятаться от воспоминаний? Прошло столько времени, а они были так свежи в ее памяти. Ей хотелось бежать от них – но куда? В который раз она напомнила себе, что это не «Титаник».

Возвращаясь в каюту, она услышала музыку: в чайном салоне устроили танцы, – и внезапно слезы выступили у нее на глазах. Она вспомнила, когда танцевала с Чарлзом, а родители с улыбкой наблюдали за ними, и ей захотелось бежать от этих воспоминаний. В спешке Эдвина уже не смотрела под ноги, и в следующую минуту, оступившись, буквально влетела в чьи-то крепкие объятия. Если бы не сильная рука в перчатке, она растянулась бы в полный рост.

– Простите… вы в порядке? – раздался приятный голос.

Эдвина подняла голову. Перед ней стоял высокий мужчина лет сорока, элегантный, в безупречного покроя пальто с роскошным бобровым воротником и шляпе.

– Я… да… извините. – Падая, она выбила из его рук две книги и газету.

– Вы уверены, что вам не нужна помощь?

Молодая женщина была так бледна, что он опасался, как бы не упала в обморок, если он ее отпустит. Похоже, бедняжка испытала сильное потрясение.

– Нет-нет, в порядке. – Она слабо улыбнулась, и у него отлегло от сердца. Он отпустил ее руку, она подняла глаза и заметила, какая теплая у него улыбка. – Простите, я такая неуклюжая: вот задумалась…

– Ничего страшного. Вы, наверное, собирались выпить чаю? – осведомился он вежливо, явно не желая ее покидать.

– Нет, я возвращалась в свою каюту. Всего доброго, и спасибо вам.

Она пошла к себе, а он огорченно смотрел ей вслед.

Зато по возвращении стюард поздравил ее: наконец-то осмелилась выйти и подышать свежим воздухом. Эдвина даже рассмеялась – его отеческая забота была так приятна.

– Вы оказались правы: на палубе действительно замечательно, – призналась она, принимая чашку горячего чая и тосты с корицей.

– Вы должны выходить почаще. Солнце и свежий воздух, приятные люди и хорошая музыка – вот лучшее лекарство от любых невзгод!

– Неужели я выгляжу так уныло? – Эдвина была озадачена. Скорее ей просто было страшно, хотя, если уж быть честной, – да, она грустила. Это путешествие воскресило в ней столько мучительных воспоминаний. – У меня все хорошо. Честное слово!