Богдан Сушинский - Полюс капитана Скотта
— Мне неловко, сэр, что вы, полковник флота, так ухаживаете за мной, обычным унтер-офицером.
— Мне тоже неловко, что вынужден окружать вас опекой, как сопливого гардемарина, — проворчал Скотт, поддерживая Эванса на склоне пригорка. — Но что поделаешь?
— Ничего, я еще приду в себя, еще встану в строй. Хорошо помню, как умолял вас взять с собой на полюс.
— Совершенно верно, унтер-офицер, умоляли. Поэтому меня удивляет: почему же так произошло? — проговорил Скотт, спасая Эдгара от очередного падения. — Еще недавно вы были самым крепким из всех нас, из всей полярной экспедиции, пришедшей к Антарктиде на «Терра Нове». Я возлагал на вас самые большие надежды, справедливо полагая, что уж вы-то продержитесь дольше любого из нас.
— Наверное, меня доконало недавнее падение в трещину, сэр. Доктор прав: произошло самое настоящее сотрясение мозга, а еще — обморожение, трудный путь, недоедание…
— Уже через полгода после возвращения из Антарктиды я начну готовиться к экспедиции по изучению полярной Канады. И не уверен, что соглашусь взять в эту экспедицию вас, унтер-офицер.
— Но ведь я еще встану на ноги, — почти по-детски заныл Эванс, — немного отдохну и…
— Беда не в том, что вы упали в трещину, а в том, что слишком быстро пали духом, — объявил Скотт таким тоном, словно зачитывал приговор дезертиру.
26
После небольшой передышки Эванс поднялся сам, и надеть лыжи помог ему теперь уже Бауэрс. Унтер-офицер хотел впрячься в лямку, однако Скотт решительно остановил его:
— Ваша задача — держаться рядом с санками. Единственное, что от вас требуется, это не отставать, а значит, не сковывать движение группы.
Но, судя по всему, никакие приказы на этого обессиленного, «с мерцающим, — как выразился врач, — сознанием» человека воздействовать уже не могли. Пройдя вслед за санками чуть более получаса, он опять не выдержал темпа движения и начал отставать, а затем еще и потерял лыжи. Причем, как показалось Отсу, сделал это преднамеренно, попросту сбросил их.
— Поговорите с унтер-офицером, лейтенант Бауэрс, — устало-раздраженно попросил Скотт. — Выясните, пожалуйста, что там происходит.
— Почему вы отстаете?! — направился тот к Эдгару.
— Прихватите кусок шпагата! — едва слышно прокричал Эванс. — Он в моем хозяйственном ящичке. Мне нужно закрепить лыжи.
Пока Бауэрс извлекал шпагат, пока возился с унтер-офицером, помогая закрепить лыжи, опять ушла масса времени, и эти бесконечные остановки бесили уже не только капитана, но и Отса и даже Уилсона.
Когда лейтенант буквально под руку привел Эванса к саням, начальник экспедиции вновь попытался убедить его не отставать. Хотя и понимал, что в данном случае увещевания так же бесполезны, как и жесткие приказы или не менее жесткие упреки.
— Прошу прощения у всех, господа, — неожиданно улыбнулся унтер-офицер. — Теперь уже отставать не буду. Можем выступать. Не оглядывайтесь и не обращайте на меня внимания. Даже если отстану, все равно до места привала дотащусь. Наверное, вы сделаете его вон там, у скалы. Кажется, по пути к полюсу вы, капитан, назвали её «Монументом».
— Правильно, «Монументом», — обрадовался просветлению его сознания Скотт, и только теперь обратил внимание, что пелена снежного тумана развеялась и далеко впереди проявились очертания одинокой скалы, немного напоминающей какую-то расплывчатую человеческую фигуру. Да и подножие «Монумента» напоминало грубо сработанный из дикого камня постамент.
Расстояние до скалы оказалось большим, чем можно было предположить, но, радуясь прекрасной погоде, полярники все ускоряли и ускоряли шаг. Они стремились к «Монументу» с такой надеждой и такой нервозностью, словно потерпевшие крушение моряки, пытавшиеся доплыть до крохотного, но спасительного островка на полузатонувшей шлюпке. Они так устали и так опасно вспотели, что, едва установив палатку, тут же заползли в спальные мешки.
Впрочем, уже минут через десять Бауэрс выбрался из своего «убежища» и выглянул наружу, пытаясь определить, где находится отставший от группы Эванс. К нему тут же присоединился капитан.
Фигура унтер-офицера чернела на заснеженной равнине, однако трудно было понять, движется она или застыла на месте.
— Очень медленно, неуклюже, но все же приближается к нам, — сообщил Бауэрс, которому капитан сунул в руки подзорную трубу. — Прикажете пойти ему навстречу?
— Не прикажу, лейтенант. Оставайтесь в палатке. Вы нужны всем нам в упряжке, здоровым и полным сил. Всем — еще двадцать минут отдыха, затем кипятим чай, завтракаем и выступаем.
— А что будет с унтер-офицером Эвансом? — спросил Отс. — Не бросим же мы его?
— Будем надеяться, что к завтраку он не опоздает, — сухо ответил Скотт.
— Очевидно, Бауэрсу все-таки следовало бы пойти ему навстречу.
— У меня создается впечатление, что Эванс устал не столько физически, сколько морально, — резко объяснил свою позицию Скотт. — Если он намерен выжить, должен бороться за жизнь так же упорно, как это делает каждый из нас. Повторяю: каждый из нас! Как только кто-то из нас сдастся, как только лишится силы воли, тут же погибнет: таковы неумолимые условия любой полярной экспедиции, куда бы она ни снаряжалась. Все, что мы можем делать для спасения унтер-офицера Эванса, мы делаем. Разве я не прав, доктор Уилсон?
— Всевышний тому свидетель: мы делаем все, на что способны, — полусонно отозвался врач, который на подходе к скале и сам оказался на грани срыва, — что нам позволяют обстоятельства.
— Так, может, вы с этим не согласны, капитан от кавалерии?
— Слишком тяжело терять его, сэр, — мрачно определил свое отношение к унтер-офицеру Отс.
— Согласен: тяжело, — поддержал его Скотт. — Но, занимаясь бесконечными увещеваниями унтер-офицера, я не могу погубить всю экспедицию. С моей стороны это было бы аморально и преступно.
Пока остальные отдыхали, лейтенант Бауэрс набил снегом чайник и разжег примус. Затем поделил на пятерых пеммикан, масло и сухари. Когда они принялись за завтрак, унтер-офицер на какое-то время скрылся в низине, но обнадеживало то, что как минимум половину расстояния он уже преодолел. Увлекшись едой и уходом за собственными ранами, полярники на какое-то время позабыли об Эвансе, а когда спохватились, то увидели, что он появился, но неподвижно лежит на снегу.
— Сам он уже не поднимется, сэр.
— Его нужно спасать, иначе мы никогда не простим себе…
— Решение принято, господа офицеры. Считаю военный совет завершенным, — молвил капитан, всматриваясь вдаль через подзорную трубу.
