Карл Май - В балканских ущельях
Важный чиновник уселся на стул, принял подобающую позу и повторил свою прежнюю фразу:
— Слезай с лошади и прикажи спешиться своим людям. Так надо.
— Я целиком согласен с тобой, но, ей-богу, не вижу в этом необходимости.
— Как же так? Я же начальство.
— В самом деле? Тогда я ничего не понимаю. А кто тогда мировой судья Остромджи?
— Тоже я. Я совмещаю обе должности.
— А разве наше дело относится к епархии мирового судьи?
— Нет, это дело кади.
— Значит, я все же прав. Наиб47 может принимать решения один, без заседателей. Кади подчиняются код-жабаши и другие. Где же все они? Я вижу только тебя одного!
Голова его снова замоталась из стороны в сторону.
— Я обычно решаю такие вопросы один.
— Если жителей города это устраивает, — это их дело. Я же знаю и уважаю законы падишаха. Ты требуешь уважения к своей власти, которой не обладаешь.
— Я позову всех.
— Так поспеши, у меня мало времени!
— Надо подождать. Неизвестно, где сейчас баш киатиб, а другой, как мне известно, уехал в Уфадиллу и вернется лишь через несколько часов.
— Мне это не нравится. Власть не должна заставлять себя искать. Что скажет макредж, когда я ему все это поведаю?
— Тебе не надо никому ничего рассказывать. Ты останешься доволен обращением.
— Как это? Каким обращением?
— Вам понравится.
— Послушай, мы сами будем решать, где нам понравится. Если ты нас оставляешь, как ты выражаешься, значит, мы арестованы. А мне это совсем не нравится.
— Но закон требует…
— Ты создал собственные законы, которых я не принимаю. Согласен ответить на вопросы настоящего суда, но себя лишать свободы не дам. Возвращаюсь в конак и жду там твоего вызова.
— Я это запрещаю! — Он поднялся со стула.
— А что ты мне сделаешь?
— Если ты меня вынудишь, применю силу.
— Ба! Ты уже посылал ко мне своих хавасов. Чего они добились? Ничего. И не добьются. Если у тебя остались еще мозги, выйди с юмором из создавшегося положения. Даю тебе слово, что не собираюсь бежать. Буду ждать твоего приглашения.
В его интересах было выйти из положения достойно. Подумав, он ответил:
— Я, пожалуй, соглашусь на твое предложение, потому, что убедился, что ты порядочный иностранец. Но дай слово, что не убежишь.
— Даю слово.
— Ты должен пожать мне руку. Это как подпись.
— Пожалуйста.
Я протянул ему руку и чуть не расхохотался.
Когда мы выезжали со двора, люди почтительно расступались перед нами. Османские судьи болезненно следят за непогрешимостью своей репутации, и старый коджабаши не был исключением из правила. Но сегодня его статус подвергся значительному потрясению. То, что это было так, я понял по тоскливому взгляду, которым он проводил нас, скрываясь за дверями своего ведомства.
Был и еще один недовольный состоявшимся действом — нищий. Время от времени я бросал на него осторожный взгляд, и каждый раз мне становилось не по себе от его внимательных черных глаз. Мне было ясно: он носит маску, прикидываясь тем, кем на самом деле не является.
Ненависть этого человека была не инстинктом, а благоприобретенным рефлексом, это читалось по его лицу. Что я ему сделал? Я был убежден, что вижу его здесь не впервые, но где еще он встречался на моем пути? При каких обстоятельствах? Я беспрерывно думал об этом. Нюх подсказывал мне, что его пребывание здесь находится в какой-то неразрывной связи с нашим заданием, и я дал себе слово не спускать с него глаз.
Конечно, и Ибарек, и его родственники были весьма довольны исходом нашего криминального дела. Они осведомились у меня, не боюсь ли я продолжения, и я их успокоил. Я спросил у хозяина, нет ли у него какого-нибудь молчаливого слуги, на которого можно положиться, и он привел мне одного такого. Я тут же направил его во двор баши — наблюдать за нищим. Мне важно было знать, остался ли он там или тут же смотался.
Халеф все слышал и спросил меня, зачем я отдал распоряжение наблюдать за нищим.
— Мне кажется, он замешан в нашей игре. Разве ты не заметил, какие он бросал на нас взгляды?
— Нет, я на него не смотрел.
— Так посмотри при случае. Мне кажется, он нам уже встречался.
— Где?
— К сожалению, не знаю. Где-то далеко отсюда.
— Может, ты ошибаешься?
— Вряд ли.
— Разве может нищий так далеко уйти? Он же не умеет бегать.
— Может, он просто притворяется.
— О нет! По нему видно, как ему плохо. Часто бывает, что, встретив человека, думаешь, что где-то его уже видел, а потом выясняется, что люди просто похожи.
— В самом деле? Как интересно.
— Почему?
— Потому, что я думаю так же.
— Наверное, мы видели кого-то похожего раньше.
— Нет, мы видели именно его. Разве ты не заметил, какой взгляд он на меня бросил?
— Да, заметил.
— Он сам не ожидал меня увидеть, но не смог скрыть своего удивления.
— И все-таки ты ошибаешься. Такое случается. Я вот тоже, бывает, ошибаюсь. Человек, которого я спутал с Мюбареком, носил длинную густую бороду.
— Это ты точно знаешь?
— Да. Если бы у старика была такая густая борода, он был бы на него похож.
— А где ты видел этого бородатого мужчину?
— Я даже не помню.
— Очень интересно! Нам нужно постоянно следить за Мюбареком и нищим. Возможно, нам придется наблюдать за одним и тем же человеком.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне кажется, что Мюбарек и нищий одно и то же лицо.
— Сиди, ты серьезно?
— Да. Это один и тот же человек.
— Быть того не может!
— Я тоже так раньше думал, но сейчас укрепляюсь в этой мысли.
— Нас предали. Пришел хозяин и сообщил, что коджабаши перевернул весь город, чтобы собрать необходимых чиновников.
— Вот ты и увидишь Мюбарека.
— А он и есть башкиатиб.
— Писец? Кто дал ему эту должность?
— Они с ним друзья.
— Ну и дела! Если лиса и волк договорились, ягненку конец.
— Ты считаешь, что они оба плохие люди?
— Да уж никак не хорошие.
— Эфенди, ты ошибаешься.
— Ах, так? А ты лучшего мнения о вашем коджабаши.
— Об этом — нет. Он очень властный и несправедливый. Но он обладает силой, и мы ничего не можем с ним поделать. А что касается Мюбарека, то он командует тут вообще всеми. Если ты не хочешь наделать себе бед, то не говори о нем ничего плохого.
— Мне представляется, что он являет собой проклятие этой местности.
— Послушай, он ведь святой!
— Что-то вроде марабута. Ну уж нет, не согласен.
— Он лечит все болезни. Если захочет, может даже разбудить мертвого.
— Он что, это сам говорил?
— Он уверял нас в этом.
— Значит, он бесстыдный лжец.
