Эрнест Капандю - Рыцарь курятника
– Значит, это была она? – спросила Комарго.
– Опознать ее было трудно, но все заставляет думать, что это была она.
– А кучер?
– Его труп нашли возле Нового моста; он был отнесен течением.
– О, это ужасно! – воскликнула Салле.
– А Сабина? – спросила Комарго.
– Опять занемогла, и все думают, что после этого она повредилась в рассудке.
– Это ужасно!
– А бедный Ролан в таком отчаянии, что хочет пойти в солдаты, – прибавил Дюпре, – и погибнуть на войне.
– Бедные люди! – вскричала Аллар.
– Сабина была очаровательна, да и Нисетта была прехорошенькая, – с грустью заметила Салле.
– Думают, что лошадей нельзя было сдержать, – продолжал Дюпре, – и они свалились в Сену.
Наступила минута тягостного молчания.
– Теперь, когда вы знаете все и мне не о чем более рассказывать вам, – продолжал Дюпре, – кажется, мы можем начать репетицию.
– Неужели вы думаете, что это располагает нас к танцам? – спросила Аллар, качая головой. – Мне скорее хочется плакать, чем танцевать.
– Быть может, вас заставляет плакать воспоминание о бриллиантах? – усмехнулся Новерр.
– Очень мне нужны эти бриллианты! – отвечала Аллар. – Я предпочла бы лишиться их десять раз, только бы не случалось этих несчастий.
– Вы не можете их лишиться, раз их у вас нет.
– Все-таки это несчастье, – сказала Аллар, вздыхая, – они были очень хороши, и я почти их не видела!
– Стало быть, вы сознаетесь, что жалеете о них?
– Конечно, жалею, но это не так меня огорчает, как та история, которую я услышала сейчас. О! Если для того, чтобы возвратить жизнь Нисетте и вылечить бедную Сабину, мне пришлось бы пробыть без бриллиантов всю жизнь, я без колебаний рассталась бы с ними.
– Успокойтесь, они уже у вас.
– Ах! – вскричала Аллар с испугом, увидев в своих маленьких ручках футляр.
Щегольски одетый мужчина, только что вошедший на сцену, стоял возле нее и любезно ей кланялся. Все находившиеся на сцене рассматривали его с удивлением.
– Это он! – выдохнула наконец Аллар.
– Да, я, собственной персоной, сохранивший в глубине сердца самую нежную симпатию, которую вы сумели мне внушить.
– Но… вы…
– Я Рыцарь Курятника!
– Ах, и я его узнала! – воскликнула Комарго.
– Я счастлив, что сумел произвести на вас такое впечатление, что вы и через три месяца смогли меня узнать, хотя видели не более одной минуты.
И незнакомец снова любезно поклонился.
– Ну да, это он! – вскричала Салле.
Рыцарь Курятника опять поклонился.
Бриллиантовые розы
Можно себе представить, как велико было общее изумление. Танцоры, танцовщицы, музыканты сбились в испуганную стаю.
Рыцарь, который, казалось, чувствовал себя непринужденно, как знатный вельможа, привыкший к опере, подошел к Аллар и сказал ей:
– Мой очаровательный друг, смиренно прошу у вас прощения за то, что так долго держал у себя эти вещи, но я хотел, чтобы Турнегем их выкупил. Поверьте, этот буржуа страшно осложнил мне жизнь! Я уже и писал ему, а он мне не отвечал. Находя его молчание не совсем приличным, я послал к нему преданного друга, который привез его ко мне сегодня утром. Турнегем не сразу согласился приехать, но вежливая настойчивость моего друга восторжествовала; словом, Турнегем выкупил бриллианты. Он выписал мне чек на свою контору, и я послал за деньгами. Деньги были доставлены, и мой друг отвез Турнегема обратно. Тогда я велел запрячь свой экипаж и, зная, что вы в Опере, приехал сюда. Вот ваши бриллианты, моя красавица, и раз я заставил вас долго ждать, то позволил себе прибавить к этому убору изумрудные сережки, которые смиренно прошу принять от меня как знак памяти.
C этими словами Рыцарь Курятника вынул из кармана бархатный футляр и подал его Аллар. В нем лежали великолепные изумрудные серьги с черным жемчугом. Аллар держала в правой руке футляр с бриллиантами, в левой – футляр с изумрудами и, казалась, была ослеплена.
– О, это слишком прекрасно! – шептала она. – Это сон!..
– Как это великолепно! – вскричал Новерр, видевший блеск бриллиантов.
Рыцарь подошел к лакею в ливрее, который ждал за кулисами, взял у него два бумажных свертка и, вернувшись к
Салле и Комарго, которые, как зачарованные, не спускали с него глаз, поклонившись, сказал:
– Милостивые государыни, вы оказали мне честь, приняв от меня розы в прошлом январе. Поскольку вы любите розы, я хочу, чтобы вы смогли надолго сохранить вот эти.
Он подал им свертки. Комарго и Салле протянули дрожащие руки, взяли свертки и разорвали бумагу.
Крик восторга вырвался из их уст. В каждом свертке была роза из великолепных рубинов, с изумрудными листьями, с золотым стеблем, с топазовыми шипами.
Обе розы были совершенно одинаковы. Сцена становилась фантастической.
Этот человек, этот страшный разбойник, за поимку которого была назначена большая сумма, а многие думали, что он уже в тюрьме, вдруг явился спокойный, улыбающийся, богато одетый, один на оперную репетицию, возвратил бриллианты одной из танцовщиц, сделал богатые подарки другим с любезностью знатного вельможи, – это было невероятно. Между тем тут находились три танцора, восемь музыкантов, шесть фигурантов – всего семнадцать мужчин, а голова Курятника, который был тут один со своим слугой, была оценена очень дорого.
– Господа, – сказал Рыцарь, видя, что многие переглядывались, – я пришел к вам как друг и не имею намерения вас обеспокоить – даю вам слово! Мне очень приятно быть с вами, я нисколько не тревожусь, я спокоен, весел и силен.
Слово «силен» было произнесено таким тоном, что нельзя было сомневаться: это было и предупреждение, и угроза.
Было очевидно, впрочем, что такой человек, как Рыцарь, не станет безрассудно подвергать себя опасности, не приняв заранее мер предосторожности.
Он подошел к Салле и Комарго.
– Я буду просить вас об одной милости, – сказал он, – вы согласитесь исполнить мою просьбу?
– Милостивый государь, – отвечала Комарго с очаровательным достоинством, – ваше имя внушает ужас, но ваше лицо вовсе не вызывает подобного чувства. Один из моих близких знакомых, виконт де Таванн, говорит о вас в выражениях противоположных тем, которые употребляет, вспоминая вас, начальник полиции; когда он произносит ваше имя, он прибавляет к нему слово «друг». Кто бы вы ни были на самом деле, я лично не имею никаких причин отказать вам в вашей просьбе.
Курятник обратился к Салле.
– А вы, мадемуазель? – спросил он.
– Я думаю так же, как и моя подруга, – отвечала хорошенькая танцовщица.
– Если так, то я попрошу вас станцевать для меня одного тот чудный фрагмент из балета «Характерные танцы», который принес вам славу!
