Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
– А, пришли! – приветствовал его губернатор, сопровождая свое
приветствие мычанием, не предвещавшим ничего доброго.
Бишоп не потрудился подняться с места даже после того, как это сделал
более воспитанный лорд Джулиан. Нахмурив брови, бывший барбадосский
плантатор рассматривал своего бывшего раба. Блад стоял, держа в руке шляпу и
слегка опираясь на длинную, украшенную лентами трость. Внешне он был
спокоен, и ничто не выдавало его гнева, вызванного таким высокомерным
приемом.
Помолчав немного, полковник сурово и вместе с тем самодовольно заявил:
– Я послал за вами, капитан Блад, потому что мне сообщили, что вчера с
рейда ушел фрегат с вашим сообщником Волверстоном и сотней пиратов из
полутораста человек, находившихся до этого под вашим командованием. Мы с его
светлостью хотели знать, на каком основании вы разрешили им уйти.
– Разрешил? – переспросил Блад. – Я просто приказал им уйти.
Полковник на мгновение остолбенел от такого ответа.
– Приказали? – наконец сказал он с изумлением, в то время как лорд
Джулиан недоумевающе поднял брови. – Черт побери! Может быть, вы
объяснитесь точнее? Куда вы послали Волверстона?
– На Тортугу. Я поручил ему сообщить от моего имени командирам четырех
других кораблей моей эскадры то, что здесь произошло и почему им не следует
больше меня ждать.
Блад заметил, как полковник от бешенства побагровел. Глаза его налились
кровью, и казалось, что от гнева он готов лопнуть. Плантатор резко
повернулся к лорду Джулиану:
– Вы слышали, милорд? Он отпустил Волверстона, самого опасного после
него человека из этой пиратской шайки. Я надеюсь, что ваша светлость теперь
понимает, как безрассудно было выдать королевский офицерский патент такому
человеку. Ведь это же… бунт… измена! Клянусь богом, этим делом должен
заняться военно-полевой суд!
– Может быть, вы прекратите вздорную болтовню о бунте, измене и
военно-полевом суде? – Блад надел шляпу и, не ожидая приглашения, сел. – Я
послал Волверстона сообщить Хагторпу, Кристиану, Ибервилю и другим моим
людям, что у них есть месяц на размышление, в течение которого они должны
последовать моему примеру, прекратить пиратство и вернуться к мирным
занятиям – охоте или заготовке леса, или же убраться из Карибского моря.
Вот какое я дал поручение!
– Ну, а люди? – задал вопрос его светлость своим ровным голосом, не
повышая тона. – Ведь Волверстон захватил с собой еще сто человек.
– Это те люди из моей команды, которым не по душе служба у короля
Якова. Нашим соглашением, милорд, предусматривалось, что никто из них не
будет подвергаться какому-либо принуждению.
– Я не помню этого, – с искренним убеждением сказал Уэйд.
Блад удивленно посмотрел на него и пожал плечами:
– Не хочу обвинять вас в забывчивости, милорд: так именно было, и я не
лгу. Во всяком случае, нельзя даже и предполагать, чтобы я согласился на
чтолибо другое.
Губернатор уже не мог больше одерживаться:
– Значит, вы предупреждаете этих проклятых мерзавцев на Тортуге, чтобы
они имели возможность спастись! Вот что вы сделали! Вот как вы используете
офицерский патент, благодаря которому сами спаслись от виселицы!
Питер Блад невозмутимо взглянул на него.
– Хочу напомнить вам, – тихо сказал он, – что целью миссии лорда
Уэйда, не принимая во внимание ваши собственные аппетиты, которые, как всем
известно, являются аппетитами палача, – это освобождение Карибского моря от
корсаров. Я принял сейчас самые эффективные меры для выполнения этой задачи.
Известие о моем переходе на королевскую службу само по себе будет
способствовать роспуску эскадры, которой я командовал до недавнего времени.
– Понимаю! – насмешливо проговорил губернатор. – Ну, а если этого не
будет?
– У нас есть время обдумать, какие шаги можно будет предпринять.
Лорд Джулиан предупредил новую вспышку гнева полковника Бишопа.
– Возможно, – сказал он, – что лорд Сэндерленд будет доволен, если
исход дела окажется таким, как вы обещаете.
Это были примирительные слова. Лорд Джулиан стремился не отступать от
своих инструкций из расположения к Бладу. Поэтому сейчас он дружески
протягивал ему руку, чтобы помочь преодолеть новое, весьма серьезное
затруднение, которое создал сам капитан, дав в руки Бишопу оружие против
себя. К сожалению, молодой вельможа был тем самым человеком, от которого
Блад не хотел никакой помощи, потому что смотрел на него глазами,
ослепленными ревностью.
– Во всяком случае, – ответил Блад не только вызывающе, но и с
насмешкой, – это максимум того, на что вы можете рассчитывать и что лорд
Сэндерленд может от меня получить.
Лорд Джулиан нахмурился и несколько раз приложил к губам носовой
платок.
– Мне все это как-то не нравится, – сказал он уныло. – Более того,
поразмыслив, я могу сказать, что мне это совсем не нравится.
– Сожалею, что это так, – дерзко улыбнулся Блад, – но я вовсе не
намерен смягчать свои слова.
Его светлость слегка приподнял брови над чуть расширившимися
бесцветными глазами.
– О! – покачал он головой. – Вы удивительно невежливы. Я
разочаровался в вас, сэр. Мне казалось, что вы могли бы еще стать
джентльменом.
– И это не единственная ошибка вашей светлости, – вмешался Бишоп. –
Вы сделали еще более грубую ошибку, выдав ему офицерский патент и буквально
сняв его с виселицы, которую я приготовил для него в Порт-Ройяле.
– Да, но самая грубая ошибка во всей этой истории с патентом, –
сказал Блад, обращаясь к лорду Джулиану, – была допущена при назначении
этого разжиревшего рабовладельца на пост губернатора Ямайки, в то время как
его следовало бы назначить ее палачом. Эта должность ему больше подошла бы.
– Капитан Блад! – с упреком воскликнул лорд Джулиан. – Клянусь
