Михаил Голденков - Тропою волка
Картечницу-тюфяк тащили уже не на санях, которые оставили в лесу, а на трех лошадях. Для удобства транспортировки этой легкой пушки Кмитич придумал разборный лафет.
— Судя по следам, они были здесь совсем недавно, — изучал Кмитич поляну, — мы их почти догнали! Теперь нам нужно двигаться вдоль дороги, выставить круговое наблюдение. Выслать вперед пару мелких групп.
Решено было сделать завал на лесной дороге на пути карате-лей и резко атаковать их с двух сторон — вначале обстрелять из тюфяка и мушкетов, затем силой конницы окончательно разбить.
— Будет бой — не лезь вперед, — говорил Елене Кмитич. Та улыбалась в ответ.
— Боишься за меня?
— Не только. Командир не должен подставлять лоб под пули. Без него отряду будет конец. Ну, а у Чернова головорезы опытные. Сеча может быть жестокой.
— Хорошо, мой защитник, — вновь улыбнулась обычно серьезная Елена Кмитич взглянул на нее и подумал, что с улыбкой Елена выглядит вновь той самой семнадцатилетней озорной девушкой из Смоленска. Он взял и чуть сжал ее руку. Кмитич и в самом деле ужасно боялся за Елену. Он видел накануне сон — распластанное на земле тело в волчьей шкуре и он сам, оплакивающий убитого. «Какой-то близкий мне человек может погибнуть в бою с Черновым», — думал Кмитич. Из близких в отряде была одна Елена. О ней и волновался больше всего оршанский князь.
— Я ведь люблю тебя, — как-то спокойно сказал Кмитич, глядя ей в глаза, — и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
— Вот как? — игриво усмехнулась Елена. — Но я тебе уже говорила, не надо в меня влюбляться. Хватит того, что я однажды влюбилась в тебя. Ведь ты женат, слава Богу, уже не на этой глупышке Маришке.
— Женат, — кивнул Кмитич и усмехнулся, не веря собственным словам, — все это осталось в другой жизни. Никто не даст мне гарантии, что я увижу свою жену вновь. Сейчас я здесь, и вокруг война.
— Твой мир, твоя былая жизнь скоро вернутся, — Елена мягко взглянула на Кмитича, — я уже говорила тебе об этом. Скажу снова: ты князь, а я непонятно кто. Когда закончится война, наши дороги разойдутся. Сейчас эта тропа одна. Тропа люта. И только на ней мы сможем выжить и добиться победы. Но воевать вместе вечно мы не можем.
— Почему ты про себя говоришь так, — нахмурился Кмитич, — почему ты непонятно кто?
— Ты, наверное, хочешь меня спросить, да из деликатности не спрашиваешь, почему я в уличных девках оказалась? — Елена пристально взглянула ему в глаза.
— Хотел, — смутился Кмитич, — а потом и расхотел. Мне-то какое дело! Значит, жизнь так к тебе повернулась.
— То есть ты не хотел выслушивать слезные байки или думал, что мне будет трудно рассказывать историю моей нелегкой жизни?
— Что-то вроде того.
— Брось! — Елена засмеялась. — Не верь, когда люди, начиная оправдывать себя, свои грехи объясняют несправедливостью судьбы. Если вор стал вором, значит, он так и хотел, ибо честный человек, даже умирая от голода, не будет воровать. Я же… Значит, и мне быть солдатом любви когда-то понравилось. Вот это и есть правда. Я так сама захотела, ибо чувствовала в себе что-то, но понять и объяснить по молодости не могла. Меня просто распирали эмоции и желание хоть что-то делать. Однажды, когда мне было двенадцать лет, я сказала своим, что ненадолго пришла в этот мир и что буду в этом мире королевой. Мой воспитатель усмехнулся, сказав, что королевой я, может быть, и в самом деле стану, если в меня влюбится принц и увезет в свой каменный дворец. Не помню, откуда я все это взяла, но я сказала, что королевой я буду одна, без принца, а мой дворец будет не из камня, а из деревьев. Тогда все списали это на мои детские выдумки. Но мои слова сбываются. Вот я и стала королевой, королевой отряда партизан, а лес — это и есть мой дворец. Моя смоленская жизнь — в самом деле другой мир, который ко мне больше не вернется, как и Смоленск.
— Ты хочешь сказать, что в Смоленск ты больше не вернешься?
— Смоленск сам больше не вернется к нам. Мы победим, это так, но город останется за царем.
— Почему? — брови Кмитича сдвинулись. Он любил Смоленск и даже слушать не желал о том, чтобы уступать город врагу. Уж слишком много крови было пролито в этом городе.
— Чувствую, — грустно посмотрела на Кмитича Елена, — я же волчица, воин-лют. Чувствую, что врага прогоним, но Смоленск останется за ним. Это и хорошо. Не будет соблазна возвращаться к прежней жизни.
— Нет, это плохо, — покачал головой оршанский князь, — я буду биться с московитянами до последнего камня нашей отчизны. Биться за Обуховича, за Януша Радзивилла, за моего ротмистра Казацкого! — и он, пришпорив коня, поскакал в голову колонны.
* * *Партизаны ускорили продвижение. И вскоре они настигли тех, кого искали. Отряд Чернова растянулся по лесной тропе, волоча за собой три орудия. Кмитич был удивлен — разведчики доложили, что у Чернова не более пятисот человек, на триста меньше, чем предполагали сами партизаны.
— Видимо, изначально их было вовсе не тысяча. Может бьггь, они оставили где-то пару сотен человек, — сказал Кмитич, — но это, браты, не важно. И нельзя обольщаться, что их меньше. Эти люди все равно опасны. Они знают, что мы таких, как они, не берем в плен, и драться будут, мерзавцы, до последнего.
Все вышло, как спланировали Кмитич и Елена. Уже под самым Рогачевом, на лесной дороге партизаны устроили завал и подпилили еще два дерева — чтобы закрыть путь к отступлению и разбить колонну врага на две части. У стволов деревьев, за буреломом голых ветвей кустов притаились люди с мушкетами и картечницей-тюфяком. Всадники с саблями наголо приготовились к атаке чуть глубже в лесу, ожидая сигнала. Кмитич в последний раз навел прицел тюфяка на тропу. Потом выпрямился и подошел к Елене.
— Еще раз, — сказал он, положив руку ей на запястье, — не суйся вперед. Контролируй бой из-за деревьев. Если кто ринется к тебе — стреляй из пистолетов. На! — он протянул ей свой пистолет.
— У меня их два, — ответила Елена, улыбаясь, словно ей говорят какие-то детские глупости.
— Бери, — и Кмитич настойчиво сунул ей пистолет в руку, — стреляй с близкого расстояния. Подпускай поближе, тогда не промахнешься.
— Дзякуй, — она едва заметно погладила Кмитича по руке, — я тебе обещаю не лезть на рожон.
— Вот и добра, — Кмитич вернулся к своему месту.
Отряд Чернова появился скоро. Наткнувшись на упавшую прямо посередине дороги ель, колонна карателей остановилась.
— Зарядить мушкеты! Выставить посты и убрать дерево! — распорядился Чернов, оглядываясь по сторонам. Он чуял, что может быть засада. И тут… Позади с шумом рухнула высокая сосна, перегородив дорогу и сзади. Мышеловка захлопнулась.
