Николь Галланд - Трон императора: История Четвертого крестового похода
— Мы почти ничего об этом не знали, — ликующе произнес Грегор. — Что еще?
— Император… — Джамиля сделала паузу. — Его гложет вина за то, что он ослепил собственного брата. Он живет в ежедневном страхе, опасаясь Божьего гнева за содеянное.
— Как раз об этом мы слышали, — сказал я.
— Но Бонифаций этому не поверил, — добавил Грегор.
— И напрасно. С другой стороны, император — само высокомерие. Послушать его — так он имеет право властвовать не только в Византии, но и во всем мире. И все же, когда он остается один в окружении ближайших советников, то начинает поскуливать от страха, точно так, как делал когда-то мой нашкодивший сын, ожидая наказания. Его советники разговаривают с ним очень деликатно, как с душевнобольным. Я много лет пользовалась доверием правителя и его семейства и знаю, каким нужно обладать характером, чтобы сохранять владения в целостности. У этого человека таких качеств нет. Если вам удастся разрушить дворец, то это потому, что он уже прогнил изнутри.
Грегор задумчиво закивал.
— Так ты думаешь, захват Галатской башни положит всему конец? Даже если императора не убьют и не возьмут в плен?
Джамиля, к огорчению присутствующих, покачала головой.
— Как раз наоборот, господин. Если захватите башню, которая считается неприступной, то сразу станете мощной силой. Но если он сбежит от этой мощной силы, значит, он еще сильнее, чем вы. Вот как работает его сознание. Если вы не возьмете его в башне и он благополучно переберется через бухту, то сочтет себя непобедимым. Алексей Третий ни за что не пойдет на переговоры или капитуляцию, и вам придется брать штурмом его дом. А такая осада может продлиться… — она пожала плечами, — неопределенное время. Думаю, вам следует захватить его в башне. Его лично. Двор и без вашей помощи вот-вот рухнет, и если вы в тот момент возьмете власть над императором, то считайте, вся империя у ваших ног.
— И ты вернулась, чтобы сообщить нам об этом? — спросил я. — Вместо того, чтобы присоединиться к своему народу?
Джамиля кивнула.
— Почему тебя волнует, что будет со всеми этими безбожными христианами? — не унимался я, рассчитывая услышать наконец, что она просто не выдержала разлуки со мной.
— Если начнется кровопролитие, то пострадают иудеи, — вместо этого сказала она. — Пера находится прямо там, где будет происходить штурм. Так что если найдется хоть один способ предотвратить кровопролитие, то это мой долг перед моим народом. — Джамиля почти с укором взглянула в лицо Отто. — И перед всеми, кто находится в этом шатре.
Отто отвел взгляд.
— Ты хочешь, чтобы я пошел к Бонифацию? — спросил Грегор. — Он поймет, что все это я узнал от тебя, сообразит, что ты вернулась в лагерь, выследит и заберет обратно в плен, чтобы продолжать свой глупый фарс. Не могла бы ты пересечь Босфор и вернуться туда, где тебе ничего не грозит?
— Не вижу, каким образом… Лодка посланника — редкая удача, которую удалось использовать, когда она подвернулась. Я здесь застряла крепко. Но если сообщенные мной сведения помогут избежать битвы на склонах Перы, то я не против побыть тут еще немного. Пусть даже Бонифаций найдет меня, он не станет обращаться со мной дурно, если по-прежнему считает меня ценным трофеем. Во всяком случае, хуже не будет. С Барциццей не сравнить.
— Неужели этот мерзавец… — начал я.
Джамиля закрыла мне рот рукой, на которой по-прежнему сверкал рубин в золоте — то самое кольцо, что было на ней во время побега.
— Он был неприятен, но не груб. Как-никак все-таки принцесса.
Я схватил ее руку и уставился на кольцо. Никаких других ценностей у нее при себе не было, когда она убегала.
— Как тебе удалось переправиться сюда через Босфор? — поинтересовался я.
Она слегка напряглась и отдернула руку.
— Я подкупила рыбака. На том берегу их полно.
— Чем ты его подкупила?
В ответ — молчание. Я охнул.
Успокаивающим голосом, полным достоинства, Джамиля заметила:
— Не волнуйся, за все годы, проведенные в Венеции, я привыкла к ужасам тесного общения с необрезанными.
На следующее утро я проснулся от неприятного шума: спорили на германском. Отто был уже полностью одет, стоял в открытом проеме и явно куда-то торопился. Грегор все еще одевался. В споре то и дело возникало имя Бонифация.
Тут мне стало ясно, в чем проблема. Яснее, чем Грегору.
Я выскочил из-под одеял и, обхватив Отто вокруг коленей, свалил его в пыль.
— Слезь с меня, бродяга! — зло прошипел он.
Народу вокруг, несмотря на утро, было много: пехотинцы и рыцари победнее направлялись после утренней мессы в палатку-трапезную. Я не хотел привлекать внимание к нашей потасовке, поэтому, вцепившись в прядь волос у него над ухом, затащил Отто в шатер.
— Мерзавец! — прошипел я. — Даже не думай.
— Чего не думать? — спросил Грегор, оставаясь сидеть на месте, пока старик Ричард шнуровал ему сапоги: наша с Отто ссора не была для него в новинку.
— Он хочет сдать Джамилю, чтобы вернуть Лилиану. — Не отпуская волос Отто, я сел ему на грудь и надавил пальцем на веко так, чтобы он встревоженно завопил. — Лежи смирно и будешь цел.
Он легко мог бы меня избить, но мы оба знали, что Грегор тут же придет мне на помощь.
— Сам мерзавец! — прорычал в ответ Отто, но сопротивляться не стал.
Я бросил взгляд через плечо на оторопевшего Грегора.
— Думаю, Бонифаций тайком предложил отпустить Лилиану в обмен на Джамилю, а тут как раз кстати вернулась Джамиля.
Отто покраснел, и это сразу убедило всех нас, что я был прав.
— Она сама говорила, ей все равно, что с ней случится, — сердито произнес он. — И это не только ради Лилианы, это ради всех, Джамиля сама сказала…
— Я не говорила, будто мне все равно, что со мной случится, — возразила Джамиля, откидывая одеяло. — К тому же Лилиана вовсе не страдает.
— Она пленница! — воскликнул Отто.
Джамиля расхохоталась.
— Она любовница маркиза. Ходит в шелках, мехах и драгоценностях. Обращается он с ней очень хорошо, и она предпочитает оставаться там. И что же, выходит, мне следует пожертвовать собой ради того, чтобы она вернулась к жизни в палатке, где пятеро мужчин будут ее лапать? Но мало того, она еще должна будет их обслуживать? Думаю, она никогда бы мне не простила.
— Я люблю ее! — Отто внезапно превратился в трагического героя.
— Тогда радуйся, что ей так повезло, — ответила Джамиля. — Даже в лучшие дни, когда она была куртизанкой при дворе, ее жизнь не была такой легкой, как сейчас.
— Она хочет быть со мной! — в отчаянии объявил Отто. — Больше, чем с кем-либо!
— То, что ты задумал, — ужасающе бесчестно, — сделал выговор брату Грегор. — Эта женщина спасла наши с тобой жизни в Задаре. Слезь с него, — сказал он мне по-дружески.
Я послушался. Отто поднялся и сердито подошел к брату, судя по виду, готовясь получить хорошую взбучку. Грегор, оставшись невозмутимым, скрестил руки на груди и по-отцовски покачал головой.
— У тебя есть выбор. Первое — ты можешь отправиться к Бонифацию и сказать ему, что у тебя есть сведения, которые помогут спланировать наш следующий шаг, но награды за них ты не требуешь. Он сразу догадается, откуда у тебя эти сведения, но ты не выдашь Джамилю.
— А что, если он пригрозит Лилиане?
— Да не станет Бонифаций этого делать! — теряя терпение, вмешался я. — Он слишком ею увлечен.
Отто метнул в мою сторону бешеный взгляд.
— А что второе? — спросил он.
— Второе — ты можешь отсидеться в углу и позволить мне поговорить с Бонифацием.
Грегор и Отто отправились к маркизу вместе, чтобы сообщить ему следующее. Якобы некий дружески настроенный местный житель подтвердил слова посланника-ломбардца, сказанные во время приступа страха. Пока братья беседовали с нашим предводителем, Бонифаций, продолжая вежливо улыбаться, послал двух солдат обыскать шатер Грегора, нет ли там беглой мнимой принцессы, но вояки застали лишь Ричардусов за игрой в шахматы, хотя им следовало чистить седла. Солдаты вернулись с пустыми руками. Имя Джамили ни разу не было упомянуто в разговоре ни одной из сторон. Бонифаций выразил надежду, которую разделял Грегор, что взятием Галатской башни все дело и ограничится, но отказался даже рассмотреть предложение Грегора похитить узурпатора в качестве возможной альтернативы.
Тем же днем ближе к вечеру на широкий луг холма Скутари выехали конные командиры, чтобы построить армию. До сих пор никаких военных действий не велось, только осада, редкие стычки и фуражирование. Передвижением огромных вооруженных масс на поле боя пока никто не занимался. На этот сбор Бонифаций пригласил и Грегора. Ни тот ни другой ни словом не обмолвились о Джамиле: то, чем они сейчас занимались, было гораздо важнее. Командование решило, что будет семь батальонов и авангард возглавит Балдуин Фландрский. Бонифаций поведет арьергард, куда войдут все ломбардцы, тосканцы и германцы.
