Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович

– Сам поеду, – кивнул Ратислав. – Со своей легкой сотней.

– Ступай, – махнул рукой Игорь.

Оставив Могуту за старшего и взяв с собой Первушу, Ратьша с легкой сотней помчал по истоптанному тысячами лошадиных копыт снегу на полдень. Верстах в пяти разделил сотню на десятки, и те, расходясь веером, чтобы охватить как можно большее пространство, рысью двинулись дальше. Сам возглавил один из десятков, идущий ровно на полдень по широкой полосе истоптанного снега.

Скоро стали попадаться побитые стрелами сакмогоны из отряда Ратьши. Пообочь с двух сторон валялись трупы татар из тех, которых достали стрелы рязанцев. И те и другие были изрядно потоптаны копытами. Выжить после такого нельзя, потому к трупам не подъезжали – время дорого. На взгляд, побитых татар валялось все же поболее, чем рязанцев. Хоть и ненамного. Все равно плохой размен: один панцирник, пусть и на двоих легкоконных степняков – это очень много. Даже для лучного боя.

Потом добрались до места сшибки с передовым отрядом половцев. Вот здесь все было правильно: наваленные снопами трупы половцев, перемежающиеся буграми лошадиных трупов. Своих увидали всего пятерых. И дальше бы так! Да только вряд ли татары опять так подставятся. Вряд ли…

После места побоища проехали еще версты две и увидели впереди клубы снежной пыли от приближающейся конницы. Наши или татары? Ратислав, приставив руку к бровям от солнечного блеска, напрягая глаза, вгляделся. В темной цепочке всадников сверкнула искорка шлема, еще одна, еще. Взблеснул стальной нагрудник. Похоже, свои. Последние сомнения рассеялись, когда всадники приблизились и стали видны алые круглые щиты. Точно свои. Вскоре стало можно прикинуть количество конников. Тысяч пять. Если и сцепились с татарами, то потеряли немногих. И непохоже, что уходят от погони: идут рысью, назад не оглядываются, луки в налучьях.

Когда до отряда осталось с версту, от него отделились несколько всадников. Кто-то из князей, судя по богатым доспехам и алым плащам. С пары сотен саженей Ратьша узнал Олега Красного и Давида Ингоревича с Романом Романовичем Коломенским, скачущих впереди строя. Все трое подъехали вплотную. Разгоряченные, румяные. Осадили коней рядом с Ратьшей, подняли руки, приветствуя.

– Ну что, где татары? – задал главный вопрос Ратислав.

– Умчались, как зайцы, – досадливо скривился князь Олег. – Кони у них резвее наших тяжеловозов. Наши легкие конники их чуть стрелами попятнали, а мы только хвосты лошадей и видели. Но, похоже, большое войско идет в нашу сторону. – Олег посерьезнел. – Легкодоспешные, что вплотную за бегунцами шли, доносят. И, похоже, войско немалое. Видно, всей силой на нас татары двинулись.

Олег снял рукавицу с правой руки, содрал льдышки с усов и бороды, продолжил:

– Воевода Матвей как услышал о таком, так сразу нас вспять развернул. А жалко: с такой-то силой дали бы мы им. Подырявили бы шкуры, чтоб знали, как русских замать.

Давид с Романом одобрительно загомонили. Ратислав на такие слова только головой покачал. Переяславский князь увидел, горячась, спросил:

– Аль, думаешь, настолько сильны татары? Сильнее наших витязей?

– Сильней ли, нет, а от моих сакмогонов меньше половины осталось после одного только боя. А они, знаешь, вои не из слабых.

Олег помрачнел. Буркнул:

– Видел твоих побитых, когда в погоню шли. И впрямь много. Но и татар вы настреляли изрядно, а половцев так вообще горами навалили.

– Не тот размен, – покачал головой Ратьша. – Татар больше в четыре раза. Это если нас с пешцами считать. А ежели только конных, так раз в семь. Один к семи размен должен быть.

– Будет и один к семи, – рубанул рукой воздух Олег. – Будет и больше.

Тут разговор заглушил топот добравшихся до них конных рязанских воев. Они двигались без строя, лавой, аккуратно объезжая беседующих князей. Прошли быстро: отряд растянулся в ширину, в глубину строй был десятка в два всадников, не больше. Позади ехали начальные люди и походный воевода в их числе.

Увидав стоящих князей и Ратислава со своим десятком, Матвей направил коня к ним. Подъехав, поприветствовал Ратьшу, спросил у молодых князей:

– Вижу, поговорили уже. Все ли обсказали?

– Да вроде, – отозвался Олег.

– Войско впереди большое, – повторил походный воевода то, что Ратислав уже слышал. – Приказал я возвращаться к великокняжескому стягу. А там как Юрий Ингоревич решит.

– Все правильно сделал, – кивнул Ратьша. – Позади оставил кого?

– Само собой, – кивнул Матвей. – Две сотни легкодоспешных, на десятки разбитых. Верстах в трех-четырех позади идут.

– Понятно. Тогда я со своими тоже пойду вперед, посмотрю, что там и как.

– Я с тобой, – быстро подхватился Олег. – Воевода, к чему я тебе? – Это уже походному воеводе Тимофею. – Мои начальные и без меня неплохо управляются.

Тимофей укоризненно покачал головой, потом досадливо махнул рукой.

– Ступай…

Олег сразу дал шпоры коню, боясь, видно, что воевода передумает. Давид и Роман посунулись было следом за братом, но Тимофей их сразу осадил.

– Куда? Назад! Помните, что вы под моей рукой ходите, и перед великим князем я за вас в ответе. За мной езжайте!

Тимофей дернул узду и порысил за своими людьми. Князья нехотя развернули коней и поехали следом, с тоской оглядываясь на несущегося вскачь Олега.

«Не навоевались», – покачал головой Ратислав и дал шпоры Гнедку. За ним двинулся Первуша и весь его десяток.

Уехали недалеко. Татары выметнулись из-за рощи, раскинувшейся у подножия холма меньше чем в версте, и понеслись навстречу, издавая какой-то каркающий боевой клич, что-то вроде «кху-кху». Разворачивая Гнедка и пуская его вскачь, Ратислав еще подумал: «Рано татары выскочили, могли подпустить поближе, и если не стоптать, так побить стрелами».

Будто нарочно вспугнули рязанский разъезд. Догоняли тоже словно нехотя: коней особо не гнали. Число их Ратша оценил тысячи в две. Скакали около получаса, пока вдали не завиднелось рязанское войско. Увидев русичей, татары развернули коней и помчались прочь.

Ратьша перевел Гнедка на рысь, давая отдышаться. Олег, скакавший все это время последним (видно, надеясь, что какой-нибудь особо резвый татарин подберется поближе и будет с кем переведаться в рукопашной), подъехал к нему стремя в стремя. Конь Олега заметно устал – в броне. Не пересел князь переяславский на легкого скакуна. Хорошо, что татары гнали их не всерьез, а то не ушел бы он от них. Ратьша попенял на себя: недосмотрел.

На лице Олега было выражение досады: опять не добрался до врага, не напоил свой меч кровью.

– Так и будем бегать по степи, – проворчал он. – То мы за ними, то они за нами.

– Ничего, успеешь подраться, – утешил побратима Ратислав. – Может, даже еще сегодня.

Он глянул на небо. Низкое зимнее солнце перевалило за полдень. Часа три-четыре светлого времени осталось. Дадут сегодня татары бой или будут заманивать дальше в степь?

К ним подскакала легкая рязанская сотня, идущая впереди тяжелой конницы. Сотник легко поклонился князю и боярину. Спросил:

– Много татар за вами шло?

– Тысячи две, – ответил Ратислав.

– Опять ушли, боя не приняв, – подосадовал сотник.

На это Ратьша ничего не сказал. Потом спросил уже сам:

– Князь Юрий Ингоревич впереди идет?

– Да, – кивнул сотник. – В середке. Да вон стяг его виден.

Ратьша кивнул и погнал коня к княжеской свите. Олег скакал чуть поотстав: конь его так толком и не отдышался. Великий князь с полусотней гридней и кучкой ближников ехал в пятистах саженях впереди тяжелой, построенной в линию тройных клиньев панцирной конницы. Легкая конница шла на крыльях и впереди.

Князь Юрий встретил их вопросом:

– Ну, далеко вражье войско?

– Не видели, – покачал головой Ратислав. – Шуганули нас.

– Близко они, – глянув на полуденный окоем, сказал князь Юрий. – Чую их.

Ноздри Юрия Ингоревича хищно раздулись. В глазах опять сверкнула ненависть.

– Пешцы далеко ли? – поинтересовался Ратьша.