Эрнест Капандю - Рыцарь курятника
– Вы их слышали, месье де Мирнуа, – отвечал король,
– для меня этого достаточно.
Епископ низко поклонился.
– Итак, – сказал Людовик XV, обращаясь к д'Аржансону и де Марвилю, – мне хотелось бы видеть Рыцаря Курятника.
Король не успел произнести эти слова, как пение петуха, звонкое, чистое, очаровательное, раздалось в одно время с ударом в стекло большого окна, находившегося позади кресла Людовика XV. Король с живостью обернулся и приметил на подоконнике снаружи петуха с ярким и богатым оперением, в рыцарской позе, с благородным и ари-стократическим видом,
за которого любитель петушиного боя охотно заплатил бы двести гиней.
Петух колотил клювом в стекло. Король встал и бросился к окну, но в ту минуту, когда он отворил его, петух снова звонко запел и исчез. Людовик XV высунулся наружу: на том месте, где только что стоял петух, лежало яйцо необыкновенной величины. Король взял яйцо, рассмотрел его и, не видя больше петуха, запер окно и вернулся к креслу. Три человека, присутствовавшие в кабинете, наблюдали эту сцену с искренним удивлением.
– Вот дело, принимающее странный оборот, – сказал король, садясь и рассматривая яйцо. – Что это за петушок, который пропел на моем окне и постучался клювом в стекло в ту самую минуту, когда я сказал, что хочу видеть Рыцаря Курятника?
Переменив тон и как бы повинуясь внезапному вдохновению, король с живостью прибавил:
– Марвиль, прикажите, чтобы сейчас же осмотрели окрестности замка и немедленно захватили всех мужчин, женщин, детей и животных, в особенности петухов, которые будут в парке. Ступайте скорее и возвращайтесь!
Фейдо стремительно вышел.
– Как это странно! – воскликнул д'Аржансон.
– Это более чем странно, – заметил король. – Рассмотрите это яйцо, месье де Мирнуа. Вы человек праведный и черта не боитесь, напротив, черт должен бояться вас.
Епископ, любопытство которого тоже было сильно возбуждено, рассматривал яйцо, переворачивая его во все стороны, а потом сказал:
– В этом яйце заключена какая-то тяжелая и твердая вещь. Только я не понимаю, каким образом она могла туда попасть, потому что на скорлупе нет ни малейшей трещины.
– А вы что думаете? – спросил король д'Аржансона.
– Надо разбить яйцо и узнать, что в нем находится, государь, – сказал министр иностранных дел.
– И я так думаю.
– Вашему величеству угодно разбить яйцо? – спросил епископ.
– Нет, если это дело дьявольское, я в него не вмешиваюсь, – сказал Людовик XV улыбаясь. – Надо быть или в хороших отношениях с дьяволом, или в дурных, чтобы благополучно закончить это дело. В первом случае маркиз д'Аржансон был бы нам очень полезен, во втором – нет руки могущественнее вашей.
– Пусть действует месье де Мирнуа, – сказал д'Аржансон, – я не намерен вступать в сношения с нечистым.
Епископ положил яйцо на стол и разбил его с острого конца. Король и министр смотрели на его действия с любопытством.
– Ах! – вскричал Людовик XV. – Что-то блестит.
– Рубины! Изумруды! Брильянты! – восхитился д'Аржансон.
Мирнуа окончательно разбил скорлупу и теперь держал в руках прехорошенького массивного петушка из золота. Рубины, изумруды, брильянты, сапфиры, топазы, аметисты составляли перья на голове и крыльях. Клювик был выточен из чудеснейшего сердолика, хохолок был из коралла, а лапки – из агата. Это было истинное произведение искусства. Людовик XV, привыкший к роскоши, был восхищен.
– Удивительная работа! – воскликнул король, взяв петуха за лапки. Петух немедленно раскрыл ротик и закукарекал. – Решительно, это чудо! – добавил он.
– Государь, – сказал министр, – у петуха на шее медальон.
– Это правда, я его не заметил.
Король взял медальон из черной эмали, на котором было написано брильянтовой пылью:
«Я принадлежу королю».
Людовик XV быстро поднялся:
– Господа, во всем этом есть что-то странное, фантастическое, невозможное, что я непременно должен прояснить. Что вы думаете, месье де Мирнуа?
– Прежде чем я буду отвечать, государь, я хотел бы послушать, что вам скажет начальник полиции.
– А вы, д'Аржансон?
– Я скажу, государь, что если из нас никто не в состоянии ответить вам, то, может быть, в Париже найдется человек, который вам ответит.
– Кто?
– Приезжий.
– Как его зовут?
– Граф де Сен-Жермен.
– Сен-Жермен? Я не знаю этого имени.
– Я сам узнал его только три дня назад.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел Фейдо де Марвиль.
XVIII Быть или не быть– Ну и что? – осведомился король.
– Приказание отдано, государь, – отвечал начальник полиции, – слуги, пажи, егеря, сторожа, солдаты уже на ногах. Весь парк окружен кавалерией и егерями. Все выходы стерегут, а чащи, аллеи, кустарники будут обысканы с самым пристальным вниманием.
– Очень хорошо, вы меня прекрасно поняли. Теперь оставим в стороне этого петуха и это яйцо и вернемся к чтению полученного вами протокола.
Фейдо де Марвиль взял со стола все бумаги, которые он отложил, когда бросился исполнять приказания короля.
– На чем вы остановились? – спросил король.
– На этой фразе, государь, – отвечал епископ и голосом серьезным повторил слово в слово последние строчки, прочтенные начальником полиции: «Сегодня вечером, 25 февраля 1745 года, Жакобер, бывший член нормандского общества Флорана и Ко, признался, что оставил это общество, чтобы перейти на службу эксплуататоров королевской кассы».
– Именно! – подтвердил д'Аржансон с восторгом. – Ваша память все так же необыкновенна, монсеньор де Мирнуа!
– Продолжайте! – приказал король.
Фейдо де Марвиль продолжал:
Жакобер, арестованный при входе в наш подземный курятник, был предан в руки нашего всемогущего правосудия.
Уличенный в тройном преступлении: постыдной фальшивости, гнусном вероломстве и низкой измене, вышеупомянутый Жакобер осужден единогласно трибуналом семи петухов. Осуждение Жакобера основано на точном исполнении первой статьи нашего закона.
Эта статья состоит в следующем.
Если кто бы то ни был, несмотря на возраст, пол, положение в свете и истинные достоинства, какова бы ни была, наконец, польза, которую он мог бы приносить, войдет в курятник, не будучи петухом, курицей или цыпленком, будет немедленно осужден на смерть и казнен через час, а тело его должно послужить основанием к вящей прочности здания.
Петухи пропели три раза, казнь должна совершиться через час. Подсудимый приговорен быть заживо замурованным в стену.
Казнь начинается. Подходит первый петух и привязывает осужденного; на каждой из перевязок есть капля крови или петуха, или двух куриц, или четырех цыплят. Первый петух поет и отступает назад, подходит другой. Он хватает осужденного, опрокидывает его и тащит за ноги к левому углу курятника; там он поднимает его и ставит в угол, потом поет и отступает.
