Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
— Нравится? — прошептал кто-то ей в ухо. Оказалось, что это Цзян.
Сюзанна не знала к чему относится вопрос — к представлению или к рыжему незнакомцу. Прежде чем она успела ответить, на сцену вышла красавица китаянка лет двадцати с небольшим, повернулась к другим актерам и крикнула:
— Еще раз!
Актеры сошли со сцены, а музыканты приготовились. Китаянка досчитала до трех и сказала:
— Кай ши.
Это означало «играйте».
— Так вам нравится? — повторила свой вопрос Цзян.
— Вы имеете в виду постановку?
— Это последняя опера моей дочери. Она хочет назвать ее «Путешествие на Запад».
В парижском заведении Сюзанны нередко выступали оперные певцы и скрипачи, так что странный симбиоз секса и музыки был ей вполне понятен.
— Эта красавица, что распоряжается на сцене, — ваша дочь?
— Да. Я назвала ее Фу Тсун.
— Фу Тсун. Красивое имя.
Цзян легонько толкнула Сюзанну в плечо и через переводчицу сообщила:
— Она вдова, но фактически — замужем. Замужем за своими операми. — Сюзанна посмотрела на Цзян. Китаянка улыбалась. — Кроме того, она слишком хороша для стреляного воробья вроде вас.
Сюзанна улыбнулась в ответ и кивнула.
— Да, она для меня слишком молода. Но вон тот красавчик мне вполне подходит, — сказала она, указав на рыжего, который вернулся на свое место и с напряженным вниманием смотрел на сцену.
— Рыжий Дьявол. — Цзян запнулась и медленно выговорила непривычное для нее имя: — Макси Хордун.
Ее произношение было почти идеальным.
— А, еврей. Он частый гость в вашем доме?
— Да. Он не женат. Поначалу девочки его боялись, но, как только увидели его «копье», переменили свое отношение. Он приходит чаще не из-за девочек, а ради того, чтобы смотреть постановки моей дочери. Будьте с ним осторожны.
— Почему?
— Он склонен к насилию.
Сюзанне не раз приходилось сталкиваться с подобным, но насилие являлось одной из форм страсти, а, как ей только что наглядно доказала Ту Вэй, сейчас ее жизнь явно нуждалась в некотором количестве страсти. Ей также был необходим постоянный партнер, поэтому она обратилась к Цзян с просьбой:
— Не могли бы мы встретиться завтра днем за чаем? У меня имеется деловое предложение, которое может вас заинтересовать.
Глядя на удлиняющиеся тени за окном, Цзян отставила чашку с горячим черным напитком на край стола. Сюзанна через переводчицу с гордостью рекомендовала его, назвав незнакомым словом «кофе». Цзян пригубила напиток и скривилась от горечи. Сюзанна тут же велела подать чай.
— Вы очень заботливы, — проговорила Цзян.
— Приношу извинения. Просто мне захотелось попотчевать вас чем-нибудь новеньким.
— Наверное, ко всему новому нужно привыкать постепенно.
— Возможно.
Женщины молча прихлебывали из чашек — каждая свой напиток.
Наконец Сюзанна сказала:
— Мужчины в этом городе не имеют представления о том, как много денег можно заработать на нашем с вами бизнесе.
Цзян придерживалась иного мнения, но тем не менее кивнула головой:
— Будем надеяться, что они и впредь останутся столь же слепы.
— Мыс вами зарабатываем деньги на мужской глупости.
Цзян была не совсем согласна и с этим утверждением, но и на сей раз ответила кивком.
— До тех пор, пока мужчины считают, что они всем командуют, умная женщина может вертеть ими как захочет. Или — две умные женщины.
С этим заявлением Цзян не могла не согласиться.
— Но мужчины могут быть и врагами. Если они сообразят, что мы зарабатываем много денег, им, вполне возможно, захочется урвать кусок и для себя.
— В обмен на защиту с их стороны, — саркастически добавила Цзян.
— Да. Вымогательство. Оно никогда не закончится и только будет становиться все более беспардонным. Это издержки нашего бизнеса.
Цзян была полностью согласна с француженкой.
— А если создать условия, при которых вымогательство стало бы регулируемым? Предположим, защиту нам предлагали бы не бандиты, а государство? И чтобы мы платили четко оговоренный процент от наших доходов?
Цзян смотрела на длинные чаинки, которые плавали в чашке, как морские водоросли, влекомые невидимым течением. Как и все в Китае, она знала, что перемены являются неотъемлемой и серьезной частью жизни, и теперь позволила себе дышать полной грудью. За густым ароматом кофе и нежным запахом чая она безошибочно распознала озоновый смрад. Перемены близились.
— Какой процент? — заинтересованно осведомилась Цзян.
— Три процента. В конце каждого месяца. Наличными. Никаких вариантов типа «бартера» — выплаты в виде услуг наших девочек, никакого повышения тарифов. Выплаты производятся на основании информации, которую мы будем предоставлять в конце третьей недели каждого месяца.
— Цифры, на основе которых будут высчитываться три процента, будем предоставлять мы?
— Да, — кивнула Сюзанна. — Я надеюсь, вы в состоянии оценить выгодность предлагаемой мною системы по сравнению с той анархией, которая имеет место в настоящее время?
— Безусловно, — осторожно ответила Цзян. — Но для того, чтобы реализовать ваш план, понадобится очень влиятельный человек в правительстве.
— Совершенно верно. Один из постоянных посетителей моего «Парижского дома» занимает весьма высокий пост в руководстве Концессии. Французской концессии. Как вы полагаете, этот человек обладает достаточным влиянием?
Сюзанна продолжила развивать перед собеседницей свой план. Его можно будет воплотить в жизнь лишь при том условии, что Цзян откроет заведение на территории Концессии, чтобы находиться под ее защитой. При этом прежнее заведение она может оставить и в Старом городе, а новое открыть в здании, расположенном через дорогу от «Парижского дома», или вообще перенести весь свой бизнес на территорию Концессии.
— Мне нужно обдумать все это, — сказала Цзян.
— Разумеется. Думайте, сколько вам нужно. Но сегодня вечером не откажитесь развлечься в моем заведении.
— В котором часу мне прийти? — склонила голову Цзян.
Всего через шесть недель Иностранный сеттльмент и Концессия напоминали потревоженные ульи. Открывалось новое заведение Цзян. Его название, позаимствованное из древнекитайской литературы, было понятно немногим и в переводе означало «Это случится у излучины реки». Однако со дня открытия его называли просто «У Цзян», и оно считалось лучшим в Азии публичным домом и курильней опия.
Заведение Цзян открылось чудесным весенним вечером в конце апреля, и ласковый ветерок, дувший над Янцзы, приносил запах моря в каждую комнату. Французские оперные певцы вперемешку с пиратами позировали длиннолицему англичанину, представившему вниманию публики новейшее достижение научной мысли, фотографический аппарат. Двое французских художников объявили новшество ересью и заявили, что оно никогда не сможет заменить их искусство.
