Поль Феваль - Странствия Лагардера
Несколько дней назад он нанес визит принцессе Гонзага, которая после исчезновения дочери на кладбище Сен-Маглуар вновь облачилась в траур и уединилась в своих покоях.
– Слава богу, моя кузина принцесса пообещала известить меня, если ей удастся хоть что-то разузнать, – бурчал себе под нос маленький маркиз. – Регенту ничего не известно, иначе он не преминул бы рассказать мне нынче ночью последние новости. Я тревожусь. Пожалуй, стоит еще раз обременить своим присутствием Аврору де Гонзага.
Пообещав себе поторопиться с этим визитом, Шаверни вновь обрел бодрое расположение духа. Маленький маркиз принадлежал к тем людям, которые не могут постоянно предаваться грусти. Он ускорил шаг и даже принялся насвистывать модную песенку.
Подойдя к Новому мосту, он понял, что поступил крайне разумно, когда решил сегодня почти полностью отказаться от вина: разве сумел бы он, будучи пьяным, справиться с четырьмя противниками? Один шел ему навстречу, трое догоняли сзади. Вряд ли это был полицейский дозор. Маркиз решил встретиться с опасностью лицом к лицу и обернулся к троим неизвестным, одновременно косясь в сторону закутанного в черный плащ приближающегося прохожего. Последний, к удивлению Шаверни, быстро миновал его и скрылся в темноте. Зато трое остальных оказались не так миролюбивы.
До маркиза донеслись обрывки их разговора: беседа не имела никакого отношения к красотам лунной ночи.
Шаверни вынул шпагу из ножен и прижал ее к бедру, готовый в любую секунду отразить нападение. Совершив эти приготовления, он резко остановился.
Три клинка тоже были готовы к бою.
– Мы, бедные дворяне, – начал один из молодчиков, – остались без средств к существованию и вынуждены просить подаяния у прохожих. Вот моя шляпа, сударь. С вашей стороны будет весьма великодушно положить в нее несколько монет…
С этими словами он бросил на парапет свою шляпу и встал в позицию; его сообщники встали в фехтовальную стойку.
– Господа, вы избрали странный способ разжалобить парижан, – со смехом произнес Шаверни. – Обычно я кладу свою лепту в кружку для бедных в церкви Сен-Маглуар, причем делаю это без чьих-либо напоминаний.
– Моя шляпа тоже годится для подобных целей.
– Ошибаетесь, – возразил Шаверни. – Она грязна, а мне вовсе не хочется пачкать руки…
И он ударом шпаги наотмашь отправил в Сену не угодившую ему импровизированную кружку для подаяний.
Тотчас же три клинка скрестились со шпагой Шаверни, и маркиз понял, что ему довелось столкнуться с сильными и умелыми противниками. Бандиты прекрасно владели оружием и действовали слаженно.
Человек в плаще, успевший уже отойти довольно далеко, услышал звон стали, остановился и повернул назад.
«Черт побери! – подумал Шаверни. – Если он присоединится к этим мерзавцам, то, боюсь, я не скоро попаду на ужин к регенту…»
– Держитесь, дружище! – меж тем воскликнул прохожий. – Я иду к вам на помощь!
Неожиданное появление нового персонажа отвлекло внимание нападавших от Шаверни: все трое одновременно обернулись в сторону незнакомца.
В этом была их ошибка. Шаверни воспользовался ею, сделал выпад и пронзил плечо одного из бандитов.
Тот, не обращая ни малейшего внимания на струящуюся кровь, переложил шпагу в левую руку. По всему судя, он не собирался сдаваться или отступать. Его движения были по-прежнему четки и уверенны, словно он находился в фехтовальном зале. Ночные искатели приключений прекрасно владели клинком; возможно, это были провинциальные учителя фехтования, приехавшие в Париж в поисках заработка.
Впрочем, избранный ими способ добывания средств к существованию не сулил мэтрам большой поживы. Шаверни и его новый товарищ доказывали это с оружием в руках, и весьма убедительно.
Как только маленький маркиз почувствовал поддержку, к нему вновь вернулось его бодрое настроение, и он с удвоенной энергией принялся наносить удары. Он и его неожиданный союзник действовали столь умело и решительно, что вскоре путь был свободен: бандиты почли за лучшее убраться с их дороги и отправиться просить подаяние в другом месте. Самый наглый из всей троицы в этой стычке, как известно, лишился шляпы и получил удар шпагой в плечо.
Молодые люди взглянули друг на друга и изумленно вскрикнули:
– Шаверни!
– Навай! Ты разве не бежал вместе с Гонзага?
– Нет… Впрочем, это не помешало регенту выслать меня из Парижа вместе со всеми.
– Выслать? Тебя?
– Именно… Мое имя значится в черном списке, составленном и подписанном регентом… А так как я вовсе не желаю оказаться в Бастилии, то выхожу на улицу только ночью.
– И поэтому ты смог прийти мне на помощь?
– Совершенно верно…
– Какая удача! Мой дорогой Навай, услуга за услугу: через двадцать четыре часа я вновь увижу регента и уверен, что после нашей с ним встречи ты сможешь гулять, где и когда тебе вздумается… Но ответь мне, почему ты не последовал за Гонзага?
Маленький маркиз помнил, что среди его бывших друзей этот человек был самым порядочным. Именно поэтому он без обиняков задавал свои вопросы.
– А ты сам почему расстался с ним? – гордо вскинув голову, вопросом на вопрос ответил Навай.
Несколько мгновений молодые люди молча смотрели друг на друга.
– Почему? – внезапно воскликнул Шаверни, принимаясь горячо пожимать руку товарища. – Да потому, что ни ты, ни я не созданы для служения убийце… Мой дорогой Навай, значит, мы оба, вопреки нравам нашего развращенного века, имеем совесть! Ах, если бы ты выступил на моей стороне на кладбище Сен-Маглуар, может быть, все кончилось бы по-другому!
Навай опустил голову. Как мы помним, в ту ночь именно он ранил Шаверни.
– Нелегко избавиться от ярма, которое надели на тебя по твоей же воле… Но когда я увидел, что они посмели напасть на женщин, последние мои сомнения исчезли. Если бы девушки позвали меня на помощь, я бы уехал с Лагардером.
Маркиз бросился обнимать приятеля.
– Боже, как мы были глупы, – вскричал он. – Довольно, пора взрослеть! Ну, и… куда же ты направлялся?
– Куда глаза глядят. Подышать воздухом и прогулять свою шпагу, дабы та окончательно не заржавела.
– Идем ко мне, – предложил Шаверни. – До утра нам вполне хватит времени поговорить, и я успею изложить тебе свой план. Уверен – он тебе понравится.
И оба молодых человека, взяв друг друга под руку, продолжили путь по улицам ночного Парижа.
Улица Аррас, переименованная студентами в Крысиную, в этот час была пустынна. Здесь-то, неподалеку от особняка Кольбера, и жил Шаверни.
Этот квартал, населенный веселыми школярами и студентами, вполне соответствовал его жизнерадостному характеру – не то что угрюмые дома, плотно обступившие Лувр и Пале-Рояль: они казались столь же величественными и самодовольными, как и их обитатели.
