Бернард Корнуэлл - 1356
Дорога из замка была свободна.
Томаса тронул за плечо Сэм. Хуктон встрепенулся. Он не спал, а погрузился в мутное состояние, туманящее разум подобно той белёсой дымке, что затянула ров у стен Лабрюиллада. Хуктон то ли дремал, то ли грезил. Ему привиделся Грааль, простая глиняная миска, заброшенная им в море. Был ли то истинный Грааль? Иногда Томас сомневался в этом, иногда ужасался тому, что собственными руками навсегда сокрыл его под волнами от людей. Перед Граалем Томас обрёл копьё святого Георгия, и оно тоже кануло в Лету. Наверное, найди Хуктон «Ла Малис», меч постигнет та же участь, что и две предыдущие реликвии. Томас грезил, а в замке Лабрюиллад тем временем что-то происходило. Грюкнул опущенный с маху мост, и разбудивший Томаса за миг до этого Сэм ошеломлённо выдохнул:
— Вылазка, что ли?
Томас подобрался, стряхивая морок:
— Луки!
Пружинисто выпрямившись, он сноровисто натянул на лук тетиву, проверил на левом запястье защищающий от её удара кожаный браслет. Приготовил стрелу.
— Всадников-то ни одного, — удивился кто-то из лучников.
Стрелки выдвинулись из рощи на открытое пространство, стараясь держаться вне пределов досягаемости арбалетчиков из замка.
— Выходят, — заметил Сэм.
На кой чёрт опускать мост, недоумевал Томас, как не для вылазки? Тогда где конники, без которых лихой ночной набег на лагерь осаждающих немыслим? Несколько человек оставили позади мост и бежали от замка, как угорелые. Конных среди них не было, как не было и среди тех, кто мчался вдогон первой группе, сверкая клинками.
— Вперёд! — заорал Томас, — Ближе!
Он проклинал свою хромоту. Обычно она его не беспокоила, вот бегать быстро не выходило, и бойцы легко обогнали командира. Карл и ещё двое латников с мечами наголо проскакали мимо Томаса верхом.
— Вижу Хью! — раздался ликующий крик.
— И Дженни!
Томасу разглядеть ни Женевьеву, ни сына не удавалось. Зато в проёме ворот на фоне мельтешащих во дворе огней он различил очертания человека с арбалетом. Томас остановился, вскинул лук и натянул тетиву.
Мышцы спины напряглись. Два пальца оттягивали тетиву, два удерживали стрелу на луке, задранном к звёздам. Дистанция выстрела была великовата. Томас бросил короткий взгляд на ворота. Арбалетчик встал на колено и прицелился. Томас натянул тетиву за правое ухо.
И отпустил.
Роланд де Веррек готовился умереть. Он был напуган и опустошён. С трудом он заставил себя шагнуть на лестницу, навстречу, как думал, подоспевшим воинам Лабрюиллада и неминуемой смерти. В караулке, как ни странно, он нашёл лишь давешнего дозорного, и напуган тот был куда сильнее самого Роланда. Снизу Робби взывал к де Верреку, умоляя поторопиться, и Роланд поторопился, твердя, как заклинание: «Боже, Боже, Боже…»
Скалли предавался любимому занятию — убивал. Трое бойцов Лабрюиллада распростёрлись на брусчатке, и кровь их, чёрная в свете факелов, напитывала землю в промежутках между камнями.
— Женевьева уже снаружи! — выпалил Робби, — Наша очередь, Роланд! Скалли!
— Я не закончил! — недовольно заворчал его земляк.
— Закончил! — рявкнул Робби, — Беги, живо!
— Ненавижу задницей светить…
— Живо, кому сказал! За Дугласов!
Они побежали. Неразбериха и паника, воцарившиеся в замке, стали спасением. Тем не менее, опасность отнюдь не миновала. Роланд слышал трещотки, взводившие арбалеты. Отмеряя босыми ногами доску за доской опускного моста, кожей ощущал летящий в спину болт. Подхватив на бегу Хью, де Веррек мчался вперёд. Боковым зрением отметил что-то белое, пролетевшее к замку. Голубь, что ли? Голубь ночью?! Ещё один белый просверк. Стрела — озарило. С белыми гусиными перьями, длинная английская стрела! Оглянувшись, Роланд увидел, как разят они преследователей. Затем на воинов Лабрюиллада наскочили конники, а стрелы посыпались на столпившихся в проёме ворот арбалетчиков.
Бежать вдруг стало некуда. Беглецов окружили солдаты с длинными луками, а конные прикрыли сзади, сопровождая до самой рощи, где Роланд опустил Хью на землю и встал на колени:
— Господь Всемогущий! Благодарю Тебя!
Он тяжело дышал, его била дрожь.
— Сэр? — робко обратился к нему Хью.
— Ты в безопасности, — сказал ему Роланд.
Мальчика со смехом уволокли лучники, и Роланд остался один. До него доносились команды, отдаваемые резким смутно знакомым голосом:
— Сэм! Дюжину парней с луками наготове оставь в роще! Остальных на хутор. Брат Майкл! Где ты? Давай сюда!
Бойцы сгрудились вокруг Женевьевы, гомоня по-английски. Роланд стоял на коленях, остро ощущая собственную чужесть, ненужность и одиночество. Он обернулся. Выбеленный луной луг между замком и лесом был пуст. Ни единой живой души. Роланд с горечью подумал, что попытки следовать идеалам рыцарства разрушили ему жизнь. Мишель осторожно коснулся его руки и виновато произнёс:
— Я ваши сапоги потерял.
— Пустяки, — бесцветно отозвался Роланд.
— И лошадей тоже.
— И чёрт с ними! — вспылил де Веррек, тут же остыв.
Что теперь? Оба его «деяния», оба рыцарских подвига, — и возвращение похищенной жены любящему супругу, и поиск реликвии для святого ордена, принесли вместо славы и гордости стыд и отчаяние. Роланд закрыл глаза и вознёс истовую молитву, прося дать ему знак, как ему быть дальше, и вдруг почувствовал на лице чьё-то жаркое дыхание. Он вздрогнул, открыл глаза. Два мокрых языка обслюнявили ему щёки. Собаки. Волкодавы.
— А ты им понравился! — весело сказали Роланду, но, так как сказали по-английски, гасконец не понял ни слова, — Ну-ка, хвостатые приставучки, брысь! Не всякому по душе ваши нежности!
Псы исчезли, и их место занял Томас Хуктон. Этот в щёку лизать Роланда не спешил.
— Твоя Милость? Что мне с тобой делать? Убить или в ножки поклониться?
Роланд смотрел на Ле Батара и ни как не мог унять озноб. Ничего умного не приходило в голову. Тогда он вновь оглянулся на замок и спросил:
— Они нападут?
— Конечно, нет.
— Почему «конечно»?
— Самых трезвых мы перебили. Остальные пьяны. Может, поутру решатся на вылазку, только вряд ли. У них ведь нет двух законов, строгого соблюдения которых требую я в отряде.
— Каких законов?
— Несложных. Напиваться только тогда, когда я разрешу. И не насиловать.
— А если…
— Деревьев много, верёвок тоже хватает. Слышал, Лабрюиллад хотел изнасиловать мою жену?
Роланд молча кивнул.
— Выходит, я должен поблагодарить тебя, Твоя Милость. Поступок храбрый и достойный. Спасибо.
— Как госпожа Женевьева?
