Юрий Корчевский - Ушкуйник. Бить врага в его логове!
– Угу, – буркнул Михаил. – Только я еще знаю, что ежели край вятский под Василия Темного отойдет, купцам нашенским новые налоги платить придется.
– Придется какое-то время, – признал Костя. – Ты сейчас все одно налоги платишь, и часть из них, заметь – большая – ханскому баскаку идет. Он как клоп на городе – только сосет. А как под Москву отойдем, соберемся с силами, сбросим и ордынское ярмо, и казанское. Понял?
– Понял.
– Только язык за зубами держи и к поездке готовься. Ну, ты лучше меня знаешь, какие товары для торга купить, только учти – вместе со мной еще двое воинов будет и груз, потому можешь взять на двух гребцов меньше – мои заместо них будут. И обратно мы с тобой пойдем. Ты же в Москве не был?
– Не доводилось.
– Вот и посмотришь стольный город. Свои товары продашь, московские купишь. Сам заработаешь немного и нам услугу окажешь.
– Договорились, – согласно кивнул головой Мишаня.
Удовлетворенный результатом разговора суровый воевода расплылся в широкой улыбке:
– Что мы все о делах да о делах? Давай хоть пива или вина попьем. У меня управляющий пивовара хорошего нашел, пиво варит душистое, густое, тягучее. И рыбка копченая есть.
– Уговорил.
За столом о делах не вспоминали. Отдали должное действительно вкусному пиву. Но Мишаня больше на копченого угря налегал да на сочащуюся жиром белорыбицу. Ух и вкуснотища!
Неделю Мишаня вертелся как тот угорь. Меха закупил, немного игрушек дымковских, расписных. Тяжелого товара не брал, поскольку не знал, чего Костя грузить собирается. Умолчал ведь, хитрован.
Костя сам нашел Михаила.
– Готов?
– Товар куплен, ушкуй у пристани.
– Тогда завтра утречком грузись и выходи. Ниже Хлынова по течению – верстах в десяти, мы тебя встретим.
Загрузил Мишаня рано утром ушкуй товарами и отошел от пристани. Павел удивлялся – что-то ты товара маловато взял? Мишаня лишь улыбался в ответ.
Вскоре по правому берегу у уреза воды показалась подвода и трое мужиков, призывно размахивающих руками.
– Пристань к берегу, – скомандовал Михаил.
В мужиках, одетых как обычные гребцы, в простую одежду, Михаил не сразу Костю узнал – тот шапку на самые глаза нахлобучил. Пыхтя, едва затащили на ушкуй тяжеленный сундучище. Мишаня готов был поклясться, что сундук тот самый, что в Сарае он на свой ушкуй грузил.
Переодетые воины положили под скамьи завернутые в холстину сабли, поплевав на руки, взялись за весла. Глядя на них, Павел на Мишаню взглянул, но лишь головой покачал укоризненно.
А дальше – по накатанному: Пижма, Выя, Ветлуга, Волга. Только в этот раз мимо Нижнего прошли, не останавливаясь. Хорошо еще ветер попутный был, ведь по Волге и по Оке все время против течения двигаться приходилось.
Мишаня с любопытством оглядывал доселе незнакомые берега, деревни и городки. Когда не гребли, Михаил с Костей, уединившись на носу, беседовали вполголоса.
С Оки увидели Рязань.
– Вот еще гнездо осиное, – проговорил Костя. – То на русскую сторону князь рязанский клонится, то под знаменами татарскими дружину свою водит. Тьфу на этого оборотня! Ничего, дойдут и до него руки.
Подспудно чувствовалось, что Костя знал значительно больше, чем говорил Михаилу.
Добрались до Москвы. Костя ушел сразу же, наказав ждать, потом вернулся с подводой. Воины погрузили сундук и уехали вместе с Костей.
Куда идти? Где торг? Мишаня пошел в чужой город, надеясь узнать о торге у прохожих.
Москва его оглушила своими размерами, шумом, суетой. Велик город, на улицах каменных домов полно – не то что в Хлынове. Ходил, глазел. Около соборов чудной красоты остановился. Задерешь голову, глядя на высоченную колокольню – шапка спадает.
Узнал у прохожих, где торг. Да только торг здесь не единственный был – их несколько оказалось. Пока нашел ближайший к пристани, вечер настал. Едва пристань отыскал, где ушкуй стоит.
Павел половину гребцов в город отпустил на два дня.
– Москву посмотреть хотят, на торг сходить, – пояснил он, – все равно не один день стоять будем.
А Мишаня с утра – меха в мешок, и на торг. Поторговать надо, присмотреться. И не заметил даже, как какой-то лихой человек мешок сзади ножом острым порезал. Потом уж почувствовал – легковат мешок-то стал. Глядь, а в нем дыра прорезана, и мехов половины нет. Расстроился было, но потом плюнул – наука впредь будет. Это не Хлынов и даже не Нижний.
Остатки мехов еще до полудня продал, пошел за новой партией.
Только когда второй раз на торг отправился, гребца с собой взял. Тот и шел сзади вплотную, посматривая за людьми.
С купцами-торговцами Мишаня знакомство свел, узнал цены на товары да на каком торгу что лучше берут.
За три дня распродал товар Мишаня, потому как немного брал. К тому же осень уже, меха хорошо покупают – даже пожалел Мишаня, что взял мало. И цена на товар в Москве выше была, Мишаня затраты сам-три окупил.
Засыпая, подумал: «Пойду назад, в Хлынов – товары по дороге в Нижнем куплю, там дешевле».
Только утром ситуация переменилась – на судно вернулся Костя с воинами.
– Товар продал?
– Успел.
– Тогда сейчас же назад и отправляемся.
Так и отчалили, едва поесть успев.
Команда расслабилась, благо – все время вниз по течению. Гребцы от нечего делать играли в кости, травили смешные истории. И в Нижний, на торг, Костя зайти не дал – срочно в Хлынов надо! «Хм, срочно ему! А по Ветлуге, Вые против течения идти – не разгонишься», – досадовал Мишаня.
В Хлынове, едва к пристани пришвартовались, Костя с воинами убежал сразу. И Мишаня домой пошел, отпустив команду. Нового товара не было, потому – о новом плавании думать надобно.
Поутру и Павел кстати пришел, да хмурый.
Михаил попытался расспросами вывести старшего товарища из мрачного состояния:
– Ты чего смурной, Павел? Никак жена из плавания встретила неприветливо?
– Хуже.
– Да? Рассказывай! – Михаил посерьезнел.
– Пока мы в плавании были, кто-то вдов обокрал. Ну ты знаешь – я семьям погибших их доли от-носил.
– Не может быть! – огорчился Михаил. – Что – у всех сразу деньги украли?
– Нет, у двоих только – у жен Спиридона и Поликарпа.
– У двоих – это плохо.
– Даже если бы у одной – разве лучше?
– Сам рассуди, Павел. У одной вполне случайно быть могло. Ну, скажем, женщина растяпа, деньги на видном месте оставила, а сама к соседке ушла. Или хуже того – да ты ведь женщин знаешь – о богатстве всей округе языком своим могла растрезвонить. Вот лихие люди и наведались к вдовушке. А ограблений – два, стало быть – не случайность это.
