Алан Берджесс - Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха
Таким образом, со смертельной нелепостью, как два персонажа вестерна, они вели перестрелку одиночными выстрелами через дорогу. Существенным и обворожительным отличием реальной жизни от кино было то, что, если одна летящая свинцовая дробинка случайно попадет в жизненно важное место тела, один их них в самом деле погибнет, и никаких пересъемок этой сцены не будет.
Йозеф понимал также, что чем дольше эта игра будет продолжаться, тем хуже для него. Затяжка вела к его поражению.
В любую минуту могло подойти подкрепление, и это подкрепление могло быть подкреплением только для Гейдриха.
Весь трагический фарс происходящего еще более усилился, когда Йозеф, выглянув из-за столба перед очередным выстрелом в Гейдриха, увидел молодую женщину с детской коляской, спешащую вниз, почти бегом, позади рейхспротектора. Йозеф подождал, пока она пройдет, и лишь затем выстрелил. Пуля рикошетом отскочила к дому позади Гейдриха. За мгновение до выстрела дверь этого дома открылась, и мужчина в одной рубашке, с лицом наполовину в мыльной пене, выбежал по ступенькам с криком: «Помогите! Убивают!»
Видимо, пуля, пролетев у бедняги над головой, вышибла из нее мозги. На всем скаку он резко остановился, повернулся на пятках и рванул обратно к двери, как заяц в свою нору. Он так звонко хлопнул дверью, будто прозвучал еще один выстрел.
Люди вокруг трамваев лежали прямо на мостовой, прикрыв головы руками, недоверчиво выглядывали из разбитых окон, неуверенно приседали за железными стенками вагонов. На каждом лице отражалась невероятность происходящего. На тихой пригородной улице стояли тихие пригородные трамваи. По-прежнему светило солнце, пели птицы, небо оставалось таким же голубым, но весь мир явно сошел с ума. Такое могло происходить в бою, но никак не в пражском пригороде с порядочными флегматичными чешскими гражданами.
Тем не менее, это было, и пули со свистом носились в воздухе под палящим солнцем, как растревоженные шершни.
Йозефу показалось, что не прошло и двух минут, как, выглянув из-за столба, он увидел, что, как ни дергается в конвульсиях рука Гейдриха, но из направленного на него револьвера не вылетает больше ни одной пули. Револьвер Гейдриха был пуст. В эту самую минуту верзила Клейн, тяжело дыша, с красным лицом после бесполезной погони за Яном, вернулся к своему шефу. Йозефу только это было и нужно. Воспользовавшись минутой, пока его противники отвлеклись, он выскочил из-за укрытия телеграфного столба и бросился бежать в гору что было мочи.
От неминуемой гибели на месте Гейдриха спасла лишь спинка сиденья
Гейдрих с негодованием бросил на землю пустое оружие и, пригнувшись, заковылял через улицу к ограждению позади себя.
Он прислонился к перилам, согнувшись от боли. — Беги за ним, парень! — закричал он на Клейна. — Беги за ним! — Он крепко ухватился за перила ограды, чтобы не упасть. Последнее напряжение лишило его сил. Клейн заколебался, не желая бросать своего хозяина и одновременно желая отомстить за это ужасное оскорбление немецкой гордости. В конце концов, подгоняемый гневными жестами Гейдриха, он побежал за Йозефом, который был уже почти через два телеграфных столба. Оглянувшись, Йозеф увидел его и прыгнул за следующий столб, чтобы стать там. У него не было желания подставлять свою спину под пули.
Йозеф наблюдал, как верзила шофер, испуская пар, бежит к нему в гору, при этом его медали позвякивали на груди, лицо было красным от напряжения, начищенные до блеска высокие сапоги топали по мостовой. Он был очевидно очень рассержен и пренебрегал защитой всяких там столбов. Йозеф дал ему приблизиться на полтора интервала между столбами, тщательно прицелился и нажал на курок. Было видно, как взвилась пыль в метре справа от блестящих сапог. Йозеф сделал поправку и выстрелил еще раз.
Вторая пуля, по-видимому, пролетела рядом с головой обершарфюрера Клейна и привнесла в нее серьезные сомнения по поводу собственной неуязвимости, ибо он тоже скользнул за телеграфный столб и стал там. Тяжело дыша, он старался втянуть свой бравый живот, чтобы он не высовывался в зону прицеливания. И шутливая, но смертельная дуэль возобновилась.
После каждого выстрела, удерживая Клейна за столбом, Йозеф опускал руку в карман, доставал патрон и заряжал револьвер. Он знал, что в конце концов у него кончатся не только боеприпасы, но и время. Надо было уходить.
Выглянув из-за столба, он выстрелил дважды подряд, чтобы удержать Клейна в укрытии, и бросился снова бежать. Прежде, чем шофер понял, что его уже нет, он успел убежать метров на двадцать пять.
Дорога сворачивала направо. Йозеф подумал, что это может послужить укрытием, и устремился за поворот. На повороте он чуть не налетел на человека, грузившего бревна на телегу.
Выстрелы напугали его лошадь, и он, стоя спереди и поглаживая шею, успокаивал ее. Кучер мельком взглянул на Йозефа, увидел револьвер, отвернулся и всплеснул руками вверх. Йозеф проскочил мимо.
Чуть дальше шла боковая дорога направо. Не задумываясь, Йозеф повернул туда — широкое и прямое шоссе было не удобно для бегства. Он слышал, как позади Клейн ругается на застывшего кучера и кричит: — За ним! Догнать негодяя!
Йозеф тяжело дышал. Он выдохся от такого кросса по пересеченной местности. Надо было отдышаться, иначе ноги скоро откажутся бежать. Но он понимал, что бычий голос Клейна в любую минуту может привлечь новых преследователей.
Пробегая по боковой улице, он заметил, что перед каждым домом есть квадратный палисадник. Метров через сорок стояла лавка мясника. Перед ней вместо палисадника была бетонированная площадка, у края которой сидела старуха в кресле-качалке. Когда Йозеф подбежал, она от страха выпучила глаза и разинула рот, но не произнесла ни слова.
В нескольких метрах от нее стоял хозяин лавки — мужчина с толстым подбородком, в полосатом фартуке. Он держал за руку свою маленькую дочку. Должно быть, тоже услышал выстрелы и вышел посмотреть.
Увидев Йозефа, мясник удивленно вытаращил глаза, а малышка в страхе прижалась к его ногам.
— Не говорите им, что я здесь. Помогите, пожалуйста! — задыхаясь, проговорил Йозеф.
Он прошмыгнул мимо мясника, заглянул в его лавку — посмотреть, есть ли в ней задний выход, через который можно сбежать. Грудь его болела — надо было немного отдохнуть.
Споткнувшись о порог, он вошел в лавку и облокотился о прилавок, сердце его яростно билось. Сквозь пот, застилающий глаза, он посмотрел, все ли шесть ячеек его кольта заряжены патронами.
Обернувшись, он увидел, что мясник повел девочку и оставил ее старухе. От шоссе ее кресло, должно быть, было видно, — Йозеф услышал голос Клейна, кричащего на нее и требующего информации. Он видел, как она повернула испуганное лицо к своему сыну, спрашивая, что делать. Мясник медленно вышел на улицу и пошел в сторону шоссе. И Йозеф понял, что он решил его выдать.
