Станислав Пономарев - Гроза над Русью
Но вот тревога обуяла сердца сторонников, Гусли внезапно оборвали веселый перезвон: плясовая кончилась.
Как подходит Полита Буславич-та
К той высокой горке Кагановой,
Што над речкой Итилью возвысилась,
Подпирает небо высокое.
Там парят орлы
По три года в пути,
А вершины доселе не видывали!
А кругом горы не трава растет,
А стоят востры колья железные
Лесом черным, диким, немерянным.
А на каждом колу голова торчит,
А и сколь тех голов — не сощитано!
Струны гудели тревогой, голос слепого сказителя внушал трепет в сердца...
Омывает тот лесец реченька,
Дым клубится над темной равниною.
А во той-та речке широкия
Не водица течет студеная,
А как кровь-руда та горячая!
А как бросил Полита Буслава сын
Да былинку в ту речку рудую:
Почернела былинка и вспыхнула —
Только серым пятнышком пепельным
И остался след от былиночки.
Тут сказала земля ему родная,
Што у сердца была богатырского:
«Ой ты, молодец добрый Политушка,
Ты кидай меня в речку рудую —
Так авось мы мосточек и выстроим,
Злого ворога с горки повытравим!»
И бросал богатырь горсть родной земли,
Горсть святой земли, потом вспоенной.
Как бросал ее в речку рудую,
Речку дымную ту, кровавую.
Казалось, вдруг лопнули струны! Рванулся ввысь мальчишеский дискант. Сжались сердца слушателей.
Вдруг взбурлил огонь,
Аж до неба стал!
И спалил орлам крылья легкия,
И упали они головешками
На немирну землю ту горючую!
Как огонь облака-то подпаливает,
Мечет стрелочки-ma багровыя
До вершины горы, што орлам невмочь!
Тут Полита Буславич понурился,
Отступил на шаг, пригорюнился...
И услыхивал он голос ласковый,
Голос тихой речки Лебединки:
«Ой ты, молодец добрый Политушка,
Ты возьми меня, воду светлую,
Из родной стороны Святорусския.
Ты плесни меня да во злой огонь:
Так авось мы уймем пламя буйное
Да и ворога с горки повытравим!»
И плеснул богатырь воду светлыя,
Воду чистыя из Лебединки —
Речки тихия, речки малыя
Из родной стороны Святорусския.
Вмиг опало пламя могутное,
Зажурчала речка, да не кровию
И не злым огнем ожигающим,
А той чистой водой родниковою,
Што налита из речки Лебединки
Да у насыпи из родной земли.
Тут прошел богатырь через реченьку,
Подступился он к горке Кагановой.
А как в той-то горе дверь железная,
Дверка крепкая да на версту ввысь.
А замочки на ней стопудовые,
А петельки на ней как во тыщу пуд!
Опять заплясали струны. Но одна из них — самая низкая — продолжала гудеть тревогой...
Тут притопнул Полита с веселостью
Да как кликнет голосом громкиим:
«Эй ты, Змей — нутро ненасытное!
Разве так-то, поганый Горынович,
Да встречают гостей долгожданныих,
Што приходят к тебе из Святой Руси?!
А пошто во горе ты пришипился?
Аль колени от страха не выпрямишь?
Языком повернуть не осмелишься?
Али силу казать стесняешься!»
Как от голоса богатырского
Закачалась гора Каганова.
На вершине ее тут окошечко.
Заскрипевши, вдруг отворилося.
К басовой струне присоединилась еще одна — тревога нарастала. Но веселость струилась неистребимым светом:
Вылетает оттель ворон черныя,
Птица пакостна, вполверсту крыло.
Молвит голосом он человеческим:
«Што пищишь ты, мужик неотесанный
Как комарик, на ветке сидючи?
Спит властитель наш Змей Горынович
Почивает от дел многотрудныих
После ловли на землях Русии!
От работы такой да охотницкой
Он проснется не ранее месяца...
Ты бежал бы отсель, мужик-лапотник,
Не то голову сломишь — спохватишься
Дак ить новой тебе не приделают!»
Не ответил Полита, Буслава сын,
Той пичуге — почел зазорныим.
А хватил лапотком он по дверочке:
Загремели замки стопудовые,
Застонали петельки, што в тыщу пуд
Грохот тукнулся в небе черныим!
От удара того богатырского
Вполовину та горка осыпалась.
От могутного грома железного
Ворон пал да на землю каменную
И сломал себе шею черную,
Изошел смрадным дымом поганыим!
И вот загремели все струны тревогой. Казалось, ахнули громы небесные. Сторонники русские отшатнулись.
Пробудился тут Змей Горынович
Да как гаркнет голосом страшныим:
«Ты пошто шумишь, мужик-лапотник?!
Не даешь отдохнуть моим косточкам!
Али жизня тебе опротивела,
Што в пасть мою так торопишься?»
И ответствовал тут Политушка
Голосочком своии да ласковыим:
«Што ты, волчья сыть, похваляешься?
Да позавтракать мной собираешься.
Лучче б ты сощитал свои косточки,
Ан придет твой час — будет неколи.
Яз пришел доискать живота твово...
Выходи на бой, Змей Горынович!
Ты попробуй на зуб силу русскую,
Силу смердову — богатырскую!»
Как завыл, завопил Змей Горынович:
«Ну держись за подол, мужик-лапотник!»
И завыла тут буря грозная
От змеиных крыльев поганыих,
И стрелою пал с неба черного
Змей Горынович на Политу Буславича.
Норовит поганое чудище
Попалить огнем, ухватить когтем,
Головы лишить поединщика!
Но удалый Полита, Буслава сын,
Легкой белкою прыскнул в сторону
И, махнувши дубовой палицей,
Угодил по башке по поганыя.
От удара могутного русского
Отлетел Змей Горынович-чудище,
Будто чижик в лапте, аж на сотню верст
От поганой горы Кагановой...
Змей трясет башкою тяжелою
И от звона в ушах не отцепится.
Тут кричит ему добрый молодец:
«А пошто ты, нахвальщик бессовестный,
Развалился на отдых так скоренько?
Аль устал языком намолачивать,
Похвальбу на круги рассыпаючи?!»
Ратники засмеялись:
