Том Шервуд - Адония
Но была в его судьбе и радостная сторона. За последние семь лет он сказочно разбогател. После неурожайного лета он скупил у разорившихся земледельцев окрестные пашни и превратил их в пастбища. На них плодились и росли овцы; овцы давали шерсть; шерсть перерабатывалась в сукно; сукно приносило на зависть большие деньги.
Итак, барон Джордж Гаррет был непредставимо богат – и свободен. Можно было требовать от жизни всех доступных богатому человеку удовольствий, всех мыслимых радостей. Но не было дня, в который он не сожалел бы о том, что это счастье не пришло к нему лет хотя бы десяток назад.
– Чему обязана Англия своим экономическим могуществом, Мюрр? – вопрошал барон, утопая в мягком кожаном чреве отделанной с вызывающей роскошью дорожной кареты. На щёчках его блуждали монетки старческого румянца. – Чему, ответьте!
– Смею предположить, мистер Гаррет, – отвечал его бледный, худой эконом, – что экономическому могуществу Англия обязана пряностям, привозимым из Индии…
– Нет! – победно вскричал воодушевлённый барон. – Этому могуществу Англия обязана такому скромному и покладистому животному, как овца. Шерсть и сукно! Сначала ими было обеспечено всё платёжеспособное население нашей страны, потом сукно заполнило до отказа североевропейский рынок, потом оно направилось в западные колонии и в Россию. А обратно, вместо него к нам идут и идут деньги. Неостановимым потоком! Я, например, за последние два года утроил своё состояние. Слышите, Мюрр? Утроил!
Карета дёрнулась и остановилась.
– Что там? – недовольно проворчал барон, передвигаясь к окну.
– Таверна, мистер Гаррет, – хрипло сообщил кучер. – Вы же приказывали останавливаться везде, где можно поесть и выпить.
– А, хорошо, – успокоился румяный барон. – Сходите-ка, Мюрр, посмотрите – нет ли там матросов или другой грубой швали. Если есть – заплатите хозяину, сколько спросит – но чтобы выгнал всех матросов и пьяниц. Я подожду.
Мюрр торопливо покинул карету. Кучер, вытащив из-под козел парусиновое ведро, отправился к колодцу. Осторожно, стараясь не испачкать в лошадином навозе изящные маленькие туфли, выбрался из кареты и Джордж. Он прошёлся на шажок-другой вдоль кареты, и вдруг замер на месте. Весёлое любопытство, словно солнечный зайчик, запрыгало на его лице. В окно стоящей впереди кареты выглянула очень милая девушка. Осмотрела двор – и спряталась. Барон, расстроенно всплеснув ручками, вздохнул. Вдруг дверца кареты открылась, и эта девушка ступила на узенькую подножку. Замерев на мгновение, она спрыгнула вниз. Барон, беззвучно охнув, схватился за сердце. Край юбок прелестной соседки зацепился за дверную защёлку, и взгляду владельца суконных мануфактур открылись безупречно стройные ноги в белых чулках, и розовые подвязки, и трогательно опушённые голландским кружевом панталоны. Грациозным движением вскинув тонкую руку, девушка принялась дёргать так досадно зацепившиеся юбки, и мотать их из стороны в сторону, и даже присела – ничего не помогло: защёлка держала крепко.
– Ну что же вы?! – вдруг строго проговорила нежданная фея, обращаясь прямо к барону. – Ну помогите же!!
Не чувствуя земли под ногами, успев пару раз поклониться, Гаррет подлетел к попавшей в беду незнакомке и принялся помогать. Сначала он тоже дёрнул ткань, и тоже без результата. О, как же близко оказались они друг к другу! Сладкий, тёплый, обморочный запах липко охватил отважного спасителя. Умирая от дерзости, он позволил себе обнять талию девушки и приподнять повыше, с тем, чтобы не сдёрнуть ткань юбок, а подав назад, отцепить. Не помогло. Тогда, больно стукнувшись коленкой, он быстро вскарабкался на подножку и, удерживаясь одной рукой, второй сумел-таки отцепить злосчастные юбки. А принцесса, тряхнув рыжими локонами, негромко, но требовательно приказала:
– Чепчик!
Растянув ротик в бессмысленной, блаженной улыбке, барон достал лежавший на сиденье чепец и, молодецки спрыгнув на землю, протянул его фее. Она торопливо убрала волосы и вдруг озорно улыбнулась доброжелательному незнакомцу. Заговорщицки понизив голос, она приказала:
– Не говорите моему опекуну. Слышите?
И, оглядываясь через плечо на пострадавший край юбок, уплыла и скрылась в таверне.
Джордж, с колотящимся сердцем, изнемогая от счастья, вернулся в свою карету. Здесь он сидел, лучась блаженной улыбкой, потирая ушибленное колено, пока не пришагал из таверны долговязый, сосредоточенный Мюрр.
– Людей там мало, – доложил он. – Двое торговых клерков, один офицер, и один старый монах с воспитанницей.
– Хорошо, Мюрр, – выдохнул счастливый барон. – Иди, закажи чего-нибудь из быстрых закусок – на своё усмотрение. Я минутку ещё посижу. Что-то сердце запрыгало.
Эконом, неодобрительно поглядывая на неубранный лошадиный навоз, ушёл. Гаррет дождался принёсшего воду кучера и, подойдя к нему почти вплотную, спросил:
– Ты сколько у меня получаешь в год?
Кучер, похлопывая лошадь по холке, недоумённо посмотрел на хозяина. Долго считал. Наконец, выговорил сумму.
– Так вот, – понизив голос, зловеще сказал барон. – Ты можешь заработать эти деньги за один день. Даже за одну минуту.
Кучер выронил ведро. Лошадь недовольно всхрапнула.
– Что нужно сделать?!
– Вот эту карету видишь? Незаметно вытащи этот… Как его… В общем, клин, который удерживает колесо на оси. Мне нужно, чтобы, отъехав немного от таверны, карета остановилась.
– Сделать так, чтобы остановилась совсем?
Кучер с нажимом произнёс последнее слово.
– То есть? – глуповато моргнул Гаррет.
– Если слетит заднее колесо, – шёпотом пояснил кучер, – то карета грохнется на бок. Если переднее – просто повиснет на ремнях упряжи.
– Переднее, дубина!! Переднее! И – незаметно!
Спустя полчаса Эстэр и Люпус отъехали от таверны. Через полмили их догнал всадник. Выровнял лошадь рядом с каретой, наклонился к окну.
– Ну, что? – нетерпеливо спросил монах.
– Готовьтесь к знакомству, – сказал, улыбаясь во весь рот, Регент. – Баронский кучер колёсную чеку выдернул. Ловко так, дьявол! Барон едет по вашим следам. Когда ваша карета встанет – он будет вседоброжелательнейше к вашим услугам. Тут одна из его ферм недалеко. Дом там приличный…
– Подожди, – проговорил Люпус. – Мы что же, с незакреплённым колесом едем?
– Сто чертей ему, умнику! – хохотнул Регент. – Мы чеку новую вставили. Сейчас в удобном месте остановитесь, снимете колесо, и – ждите.
– Фердинанд! – громко спросил из кареты монах. – Ты сам колесо снимешь?
– В один миг, патер!
– Тогда ты, Цынногвер, скачи вперёд. Мы – скромные путешественники, нас только трое…
