Том Шервуд - Адония
– Подожди, – проговорил Люпус. – Мы что же, с незакреплённым колесом едем?
– Сто чертей ему, умнику! – хохотнул Регент. – Мы чеку новую вставили. Сейчас в удобном месте остановитесь, снимете колесо, и – ждите.
– Фердинанд! – громко спросил из кареты монах. – Ты сам колесо снимешь?
– В один миг, патер!
– Тогда ты, Цынногвер, скачи вперёд. Мы – скромные путешественники, нас только трое…
Джордж Гаррет непроизвольно прижал руку к сердцу, когда его экипаж остановился возле криво стоящей на трёх колёсах кареты. Он выпрыгнул, подошёл к терпящим бедствие путникам. Навстречу ему, открыв дверцу, охая, выбрался старый монах.
– Колесо отвалилось, – поведал он очевидное. – Ох, что ж делать? Кучер говорит – кузнец нужен.
– Хорошо – от таверны недалеко отъехали, – озабоченно добавила, показываясь в раскрытой двери, золотоволосая девушка.
– Для чего возвращаться в таверну!! – широко разводя руки, воскликнул барон. – Я имею честь, – и даже дерзну проявить настойчивость, – пригласить вас в мой экипаж, с тем, чтобы доехать до находящейся неподалёку моей фермы, и подождать там, пока мой кузнец прискачет сюда и исправит вашу карету.
Одним духом выпалив эту тираду, он поклонился и завершил:
– Позвольте представиться: барон Джордж Гаррет.
– Очень приятно, – отозвался монах. – Я – патер Люпус, а это – моя воспитанница Эстэр.
Смотревшая из кареты девушка, глядя на Гаррета, приветливо улыбалась, но при этих словах сопровождающего её монаха скромно потупила глазки.
– Так я вас прошу! – барон, одну руку прижав к груди, второй повёл в сторону своего экипажа. – Люди должны помогать друг другу!
– Золотые слова, сын мой, – проговорил, осеняя барона крестом, усталый монах, – и золотое у тебя сердце.
Он подошёл к кучеру – отдать необходимые распоряжения, а Гаррет, подскочив к покосившейся на один бок карете, галантно подал девушке руку. Она, опасливо посматривая на коварную дверную защёлку, подала свою – и сошла со ступеньки. Барона снова облил её тёплый, чарующий запах.
Очень скоро они катили втроём, утопая в мягких сиденьях и спинках роскошного экипажа, и барон, непринуждённо и весело рассказывая о случавшихся в его жизни забавных происшествиях, сладко колол себя приятными мыслями: как хорошо, что, не скупясь, потратился на отделку своего экипажа, и что оставил возле потерпевшей дорожную неприятность кареты Мюрра с его унылым лицом, а также – что эта весёлая, юная, очаровательная хранительница их общей маленькой тайны – его официальная гостья.
Древний герб
Едва только экипаж остановился, барон, выкликнув из дома кого-то из слуг, послал за кузнецом. Затем повёл гостей в дом. Монах тут же устало плюхнулся в кресло, а его воспитанница, часто-часто моргая, не отрываясь, лупила глазки на роскошное, со знанием дела выполненное убранство. Юное лицо её выражало неподдельное восхищение.
– Не желаете ли осмотреть дом, мисс Эстэр? – взволнованным мальчишеским тенорком предложил Гаррет.
– С удовольствием! – Эстэр быстро сделала книксен.
– А для вас, падре, – сообщил барон Люпусу, – лучшая гостевая комната, где вы можете прилечь, а также двое исполнительных слуг, которые, пока готовится обед, принесут вам и вина, и лёгких закусок!
Люпус, осенив его начертанным в воздухе крестом, отправился за почтительно кланяющимся слугой. Барон, неотразимо галантно предложив гостье руку, повлёк её в поход по своим владениям.
Высокая, почти на полголовы выше самого барона, юная гостья была неподражаемо искренна в своём восхищении. Иногда она, встретив блистающую нашитым золотом портьеру или заморскую диковинку вроде высокого лакового ларца с двигающимися внутри него куколками, указующим жестом выбрасывала свободную руку вперёд, и тогда её грудь как бы случайно касалась его плеча. Тогда у барона перехватывало дыхание. Тогда грохот собственного сердца оглушал его. Тогда он обмирал от нежности и восторга.
Обошли весь дом, и посетили ровный, с невысокой зелёной травкой, дворик для чаепитий. Здесь топтался, грузно переваливаясь с ноги на ногу, вызванный бароном кузнец, и барон, рассыпаясь в извинениях, оставил спутницу – на минутку, чтобы распорядиться о доставке и ремонте их дорожной кареты («если починишь раньше, чем через два дня – повешу, как беглого каторжника!!»).
– А что там, за двориком? – поинтересовалась Эстэр, издалека ещё протягивая руку к руке возвращающегося к ней барона.
– Там начинается собственно ферма, – алея румянцем, поспешно удовлетворял её любопытство взволнованный Гаррет.
Прошли и на ферму.
– Вот, – указывал Гаррет, – загоны для овечек. Вот – крытые загоны, там они содержатся, если во время стрижки пойдёт дождь. Шерсть должна быть сухой! Вот – поилки…
– А это что такое? – рука Эстэр указала на ряд невысоких деревянных станков-полуклеток.
– А, это для стрижки! Сюда, мисс Эстэр, видите ли, заводят овечку, вот сбоку сидит стригаль, вот сюда отбрасывается шерсть… Чик – чик – чик! И – следующая овечка.
– Ох! А как овечки заходят сюда? Ох, милый барон, покажите!
Гаррет, страдальчески сдвинув брови, оглянулся – не приведи Господь – увидит кто-либо из слуг, и, встав на четвереньки, полез в стригальный станок. Эстэр, неудержимо смеясь, наклонилась и быстро чмокнула его в щёку. А затем, когда ставший совсем уж малиновым Гаррет освободился из деревянной клетки, она, так же встав на четвереньки, полезла туда и сама! Влезла и, подняв сияющее лицо, звонко крикнула:
– Му-у!
Гаррет, заливисто хохоча, хлопая себя ладошками по острым коленям, выдавливал:
– Ов… ца… Так не… кри… чит!
– А как же кричит овца? – смеялась из клетки Эстэр.
– Йе-е-е! – перегибался в поясе плачущий от хохота Гаррет.
В дом они вернулись много лет знающими друг друга друзьями.
Ужинали в роскошной обеденной зале, втроём. Гаррет рассказывал о своей родословной. В конце рассказа он, сделав многозначительную паузу, встал из-за стола и подошёл к стене, завешенной золочёной портьерой. Он сдвинул портьеру в сторону, и гостям открылся построенный из резного дерева щит, на котором, в центре образованного алыми лентами поля, красовался привставший на задние ноги единорог. Люпус вполголоса стал читать по-латыни надписи, желтеющие на лентах, а Эстэр обрадованно узнала:
– Это единорог!
– Да, мисс Эстэр! – Гаррет задрал подбородок. – О, если бы вы были хоть немного сведущи в геральдике! Вы бы знали, какой древний дворянский род имеет в своём гербе единорога! Род Гарретов!..
– А он большой, этот род? – наивно поинтересовалась Эстэр. – Сколько у вас родственников, мистер Гаррет?
