Юрий Шестера - Бизерта
— Без сомнения, — согласился Андрей Петрович. — Но при этом надо иметь в виду изворотливость большевиков, сумевших разгромить хорошо вооруженные и обученные армии Деникина, Колчака и Юденича, наступавшие со всех сторон на Москву, куда те предусмотрительно перенесли столицу. А ведь ты помнишь, Степа, как мы, изгнанники своего Отечества, рассчитывали на их успех?! Поэтому ни в коем случае нельзя недооценивать возможности большевиков. Ведь нас же с тобой учили в Морском корпусе, к чему может привести недооценка противника. Да что там далеко ходить, когда мы с тобой сами были свидетелями того, к чему привели шапкозакидательские настроения, царившие в России в начале Русско-японской войны.
— Что было, то было, — согласился тот. — Из песни, как говорится, слов не выкинешь.
— Только очень жаль, что восстание в Кронштадте, по-видимому, вспыхнуло стихийно.
— Ты почему так считаешь, Андрюша? — искренне удивился Степан Петрович.
Тот внимательно посмотрел на брата.
— Да потому, Степа, что если бы оно началось чуть позже, уже после того, как Финский залив освободился бы ото льдов, то Кронштадт действительно стал бы неприступной крепостью для большевиков, торчавшей у них как кость в горле.
— Я преклоняюсь перед тобой, Андрюша! — от чистого сердца воскликнул Степан Петрович. — Ты рассуждаешь, как истинный стратег!
Андрей Петрович улыбнулся:
— Так эта же стратегия лежит на поверхности…
— Финского залива? — перебил его Степан Петрович, уточняя.
— Вот именно! — оценил тот чувство юмора младшего брата. — А если серьезно, то хорошо подготовленному штурму Кронштадта не помогут и мощная корабельная артиллерия линейных кораблей, и не менее мощная артиллерия его фортов.
— Таким образом, крути — не крути, а остается только с надеждой на успех восстания следить за его развитием, — подвел итог их обмену мнениями Степан Петрович.
— Выходит, что так, — согласился с ним старший брат.
* * *Каюта командира «Гневного», несмотря на то что и была довольно просторной, еле вместила командиров миноносцев дивизиона, как по команде собравшихся в ней после опубликования в местной газете сообщения о восстании матросов Кронштадта. Событие было настолько из ряда вон выходящим, что вызвало у них настоятельную потребность обменяться мнениями по этому поводу. А с кем и где? Разумеется, с боевыми товарищами на борту миноносца командира дивизиона.
Вестовые только успевали по приказу старшего офицера, встречавшего гостей, переносить из кают-компании* стулья в каюту командира. Те уже, конечно, успели узнать через работавший без сбоев «матросский» телеграф, что командир дивизиона не передавал приказа на сбор командиров миноносцев, но по их возбужденному виду поняли, что произошло что-то явно неординарное. А командиры, между тем, в отсутствие хозяина каюты оживленно обменивались мнениями.
Степан Петрович, вернувшийся на «Гневный», не был удивлен докладом старшего офицера о неожиданном прибытии на него командиров кораблей дивизиона. Тот же доложил ему и о своем решении собрать командиров не в просторной кают-компании, где было бы, конечно, уютнее, а в его командирской каюте, учитывая особую конфиденциальность предстоящего разговора, предназначенного явно не для ушей любопытных вестовых. И предупредил его, что сам будет находиться в районе командирской каюты, чтобы избежать возможной утечки информации.
— Благодарю вас, Владимир Аркадьевич, за принятые вами меры предосторожности.
Тот облегченно выдохнул. «Командир — он и есть командир! — рассудил старший офицер. — И моя обязанность предусмотреть все, касающееся его, в том числе и по вопросам безопасности».
— Господа офицеры! — подал команду капитан 2-го ранга Кублицкий, командир «Пылкого», бывший старшим по выслуге среди командиров миноносцев, когда Степан Петрович открыл дверь своей каюты.
Все командиры встали со своих мест, приняв положение «смирно».
— Господа офицеры! — подал команду уже командир дивизиона, войдя в каюту и пытливо глянув на их возбужденные лица.
Командиры миноносцев сели по своим местам, пропустив капитана 1-го ранга к креслу, стоявшему у письменного стола в глубине каюты. Все выжидающе смотрели на него.
— Думаю, господа, вы уже успели обменяться мнениями по поводу столь неординарного события за время моего отсутствия?
— Безусловно, Степан Петрович, — ответил за всех капитан 2-го ранга Кублицкий. — Только разрешите уточнить — не неординарного, а, с моей точки зрения, судьбоносного события.
— Может быть, и так, Алексей Иванович, — согласился тот. — Я только что вернулся со встречи с контр-адмиралом Чуркиным, моим старшим братом, — офицеры многозначительно переглянулись, — с которым тоже обменялся мнениями по этому же вопросу. А учитывая то, что тот не только недавно приехал из Парижа, но и является руководителем морской секции Союза русских офицеров во Франции, и, следовательно, располагает более обширной информацией, чем мы с вами, находясь здесь, в Бизерте, думаю, вам будет интересно узнать и его мнение.
Присутствующие оживились.
— Разумеется, Степан Петрович! — тут же отреагировал на его предложение старший лейтенант Манштейн, командир «Жаркого». — Надеюсь, что и другие командиры будут того же мнения? — вопросительно посмотрел он на офицеров, которые утвердительно закивали головами.
— Садитесь, Александр Сергеевич! — разрешил Степан Петрович. — И прошу господ офицеров не вставать — мы же с вами не на служебном совещании, — пояснил он.
И подробно, ничего не скрывая, рассказал им о результатах его встречи со старшим братом.
Наступила тягостная тишина.
— Выходит, Степан Петрович, что наши восторги по скорому краху большевистского режима несколько преувеличены? — наконец прервал ее командир «Пылкого».
— К сожалению, Алексей Иванович, а правильнее будет, к великому сожалению, выходит, что так, — вздохнул тот. — А нам с вами остается лишь следить за дальнейшим развитием событий, и все-таки, несмотря ни на что, надеяться на успех восстания Кронштадта. По-моему, я прав, — заключил командир дивизиона, окинув взглядом напряженные лица офицеров.
Те согласно закивали головами.
— И все-таки, даже в случае подавления восстания матросов Кронштадта, большевики будут вынуждены изменить свою экономическую политику так называемого военного коммунизма, ставшую, в первую очередь, причиной этого восстания, — убежденно заключил капитан 2-го ранга Остолопов, командир «Капитана Сакена».
— Укрепив тем самым свою власть и, соответственно, продолжая править Россией еще долгие годы, — сделал неожиданный вывод старший лейтенант Манштейн.
