Александр Дюма - Жозеф Бальзамо. Том 1
— Господи, неужели? И что это за визит? Просветите меня, любезный гость, умоляю, ибо надо признаться — да вы и сами убедились в этом по несколько кислому приему, который я вам устроил, — надо признаться, что для меня любой гость — докука. Уточните, милый чародей, уточните, если это возможно.
— Не только возможно, но даже просто, поэтому не чувствуйте себя слишком уж мне обязанным.
С этими словами Бальзамо устремил внимательный взгляд на волнующуюся опаловую поверхность жидкости.
— Ну как, видите? — спросил барон.
— Превосходно.
— Да говорите же, сестра Анна![43]
— Я вижу, что к вам едет некая высокопоставленная особа.
— Да ну? И что, едет просто так, безо всякого приглашения?
— Она напросилась сама. Ее сопровождает ваш сын.
— Филипп?
— Он самый.
Тут на барона напал приступ веселости, что выглядело весьма неучтиво по отношению к чародею.
— Ах, мой сын! Вы сказали, эту особу сопровождает мой сын?
— Да, барон.
— Стало быть, вы знакомы с моим сыном?
— В жизни не встречался.
— А где мой сын сейчас находится?
— В полулье или даже четверти лье отсюда.
— Отсюда?
— Да.
— Дорогой мой, Филипп сейчас в Страсбурге, он служит в тамошнем гарнизоне и, если только не дезертирует — а он этого не сделает, уверяю вас, — никого привезти сюда не сможет.
— И тем не менее он кое-кого везет, — проговорил Бальзамо, продолжая вглядываться в стакан с водой.
— А этот кое-кто мужчина или женщина? — осведомился барон.
— Это дама, барон, и притом весьма знатная. Подождите-ка, тут что-то странное.
— И важное? — подхватил барон.
— Клянусь вам, да.
— Тогда уж договаривайте.
— Дело в том, что вам следует удалить отсюда эту служаночку — маленькую распутницу, как вы ее называете, — которой палец в рот не клади.
— Почему это я должен ее удалить?
— Потому что в чертах Николь Леге есть некоторое сходство с прибывающей сюда особой.
— А вы говорите — знатная дама! Знатная дама похожа на Николь… Не кажется ли вам, что вы впали в противоречие?
— Отнюдь, нет. Однажды я купил рабыню, которая была так похожа на царицу Клеопатру, что мы даже подумали, не следует ли отвезти ее в Рим, чтобы она приняла участие в триумфе Октавиана Августа.
— Эх куда вас занесло! — воскликнул барон.
— В конце концов, поступайте как хотите, дорогой хозяин. Вы же понимаете: меня все это никак не касается, я сообщил все это в ваших же интересах.
— Но каким образом сходство с Николь может оскорбить эту особу?
— Представьте, что вы — король Франции, чего я вам не желаю, или дофин, чего я желаю вам еще менее; так вот, неужели вам будет приятно, если вы войдете в чей-нибудь дом и среди челяди увидите копию вашего августейшего лика?
— Вот дьявол! — воскликнул барон. — Трудная задачка! Из того, что вы сказали, следует…
— Что очень высокопоставленная и могущественная дама, которая вот-вот приедет сюда, будет не очень-то довольна, увидев собственную копию в короткой юбчонке и домотканой косынке.
— Ладно, — не переставая смеяться, заключил барон. — Когда надо будет, я ее ушлю. Но больше всего, дорогой барон, меня радует мой сын. Его мчит к нам сюда счастливый случай и даже не кричит: «Поберегись!»
Старый барон расхохотался громче прежнего.
— Значит, мои предсказания вас порадовали? — внушительно спросил Бальзамо. — Тем лучше, однако на вашем месте, барон…
— Что на моем месте?
— Я отдал бы кое-какие приказы, распоряжения.
— В самом деле?
— Конечно.
— Я подумаю, любезный гость, подумаю.
— Как бы не опоздать.
— Так все это вы говорите мне серьезно?
— Как нельзя более серьезно, барон. Если вы хотите достойно принять особу, которая делает вам честь своим визитом, нельзя терять ни минуты.
Барон покачал головой.
— Вы, кажется, все еще сомневаетесь?
— Ей-богу, любезный гость, я должен признаться, что вы имеете дело с человеком ужасно недоверчивым.
Вот в этот-то момент барон и направился к флигелю, где была спальня его дочери, чтобы рассказать ей о предсказании гостя, и позвал:
— Андреа! Андреа!
Мы знаем, как девушка ответила отцу и как магический взгляд Бальзамо привлек ее к окну. Николь находилась тут же: она с удивлением смотрела на Ла Бри, делавшего ей какие-то знаки и явно желающего что-то ей сообщить.
— В это дьявольски трудно поверить, — повторил барон. — Вот если бы увидеть…
— Ну, если вам непременно надо увидеть, тогда обернитесь, — проговорил Бальзамо и указал рукою на аллею, в конце которой появился всадник, несшийся так, что земля гудела у коня под копытами.
— Ну и ну! — воскликнул барон.
— Господин Филипп! — приподнявшись на цыпочки, закричала Николь.
— Наш молодой хозяин, — с радостью в голосе проворчал Ла Бри.
— Брат! Брат! — вскричала Андреа, стоя в окне и протягивая руки в сторону всадника.
— Это случайно не ваш сын, господин барон? — небрежно осведомился Бальзамо.
— Да, черт возьми, он самый, — ответствовал остолбеневший барон.
— Это только начало, — предупредил Бальзамо.
— Так вы и в самом деле чародей? — изумился барон.
На губах у чужестранца появилась торжествующая улыбка.
Лошадь быстро приближалась; уже было видно, как с нее струится пот, а над ней поднимается облако пара; вот она миновала последние ряды деревьев, и молодой офицер — среднего роста, весь в грязи, с лицом, оживленным от быстрой езды, — на ходу спрыгнул на землю и обнял отца.
— Вот дьявол! — приговаривал барон, недоверчивость которого была поколеблена. — Вот дьявол!
— Да, отец, — проговорил Филипп, видя как с лица старика исчезают последние сомнения. — Это я! Это и вправду я!
— Конечно, ты, — отвечал барон. — Я прекрасно вижу! Но каким ветром тебя сюда занесло?
— Отец, нашему дому оказана высокая честь, — ответил Филипп.
Старик поднял голову.
— Через Таверне проедет торжественный кортеж. Мария-Антуанетта-Иозефа, австрийская эрцгерцогиня и дофина Франции, через час будет здесь.
Руки у барона покорно опустились, будто он не расточал только что свои насмешки и сарказмы. Старик повернулся к Бальзамо и сказал:
— Простите меня.
— Сударь, — поклонившись барону де Таверне, ответил Бальзамо, — теперь я оставлю вас вдвоем с сыном. Вы давно не виделись, и вам нужно многое сказать друг другу.
С этими словами Бальзамо, поклонившись Андреа, которая радостно выбежала навстречу брату, удалился, сделав по дороге знак Николь и Ла Бри; те его явно сразу же поняли, потому что пошли за ним следом и скрылись среди деревьев.
