Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
— Почитай свое оружие, и оно будет служить тебе верой и правдой.
— Отец, я буду почитать его так же, как почитаю тебя.
— Выполни свой долг так, как того требует древний Договор, делай все необходимое, чтобы воссоздать Гильдию убийц. Прибытие моего брата говорит мне, что время пришло.
— Отец, я сделаю все для того, чтобы вывести наш народ из Тьмы к Свету.
Они произносили эту литанию ежедневно, в конце каждого занятия, но сейчас голос отца дрожал, а в его глазах блестели слезы.
Юный убийца стоял неподвижно и всем существом впитывал образ отца, чтобы тот накрепко отпечатался в сердце.
Дверь снова распахнулась, и вошел дядя мальчика. Телохранитель.
— Пора.
— Он будет жить с тобой и твоей семьей до тех пор, пока…
— Это решать мне. Сам знаешь, брат мой.
— Можем ли мы с матерью…
— Навещать его? Нет. И это ты тоже знаешь.
Мужчина ухватил татуированной рукой за маньчжурский хвостик, в который были заплетены волосы мальчика.
— Сначала — это.
Один взмах острым как бритва лезвием — и ненавистный символ маньчжурского господства упал на полированный деревянный пол.
— Оставь его здесь, — велел человек с коброй на руке своему брату. — Пусть валяется тут до тех пор, пока работа твоего сына не будет закончена. Он будет напоминать тебе о нем и о его долге перед своим народом.
Глава восемнадцатая
АУКЦИОН В ШАНХАЕ
Шанхай. Июнь 1843 года
Стояла жара. Лето в Шанхае всегда был жарким, душным и кишащим москитами. Не самое подходящее место для мужчин в шерстяных костюмах и цилиндрах. Но именно так знойным утром 17 июня 1843 года были одеты мужчины, дожидавшиеся прибытия чиновника королевы Виктории, который должен был провести земельный аукцион.
— Почему мы так оделись? — простонал Макси, сунув руку под габардиновые штаны и ожесточенно скребя бедро.
— Потому что они так одеты, — ответил Ричард, красивое лицо которого кривилось в сумасшедшей улыбке. Затем он разразился истерическим смехом, который заставил всех находившихся в комнате обратить на него взоры. — Не волнуйся, — прошептал Ричард, — я трезв, как священник. — Потом все тем же шепотом добавил. — Ты только посмотри на нас, Макси. Двое мальчишек среди всех этих джентльменов.
— Почему язычникам дозволили участвовать в аукционе? — спросил низенький, пузатый и лысый человечек, руководитель американской фирмы «Олифант и компания» из Филадельфии.
К груди он прижимал потрепанную семейную Библию. Другие торговцы неспроста называли торговый дом Олифантов Домом Сиона. Этому способствовали заявления Олифантов, что они распространяют по всему миру Слово Христово. На практике это выражалось в том, что они продавали опий язычникам.
— Они ведь не христиане, правда? — спросил Джедедая Олифант.
— Нет, сэр, они евреи из Месопотамии, — ответил пожилой помощник Олифанта по китайским делам.
— Евреи из Месопотамии? О ком угодно слышал, а об этих…
— Братья Хордуны, сэр.
Джедедая Олифант помолчал и поправил очки. Его и без того красное лицо стало багровым.
— Значит, это и есть братья Хордуны?
— Других нет, сэр.
— А они, должен признать, красивы. На свой, иудейский манер.
— Мне говорили, что многие женщины разделяют вашу точку зрения.
— Где Рейчел? — быстро спросил Джедедая.
Его дочь Рейчел уже наделала шуму у излучины реки. Хотя, глядя на себя в зеркало, Джедедая Олифант видел довольно жалкое зрелище, его дочь, благодаря какому-то необъяснимому генетическому выверту, выросла настоящей красавицей. У нее была бледная кожа, осиная талия, черные как смоль волосы и потрясающие изумрудные глаза. Для мужчин — торговцев опием, которым годами не разрешалось привозить белых женщин в их сеттльменты в Кантоне, — ее появление стало подлинным потрясением, глотком чистого воздуха, ослепительной вспышкой света во мраке их существования.
— Она, как всегда, в безопасности, на борту «Ведьмы вод», сэр.
— Что за безбожное название! Нельзя ли поменять его?
— Нет, если мы не хотим получить бунт среди матросов. Моряки очень суеверны, а «Ведьма вод» совершила больше океанских переходов, чем любое другое судно нашего флота, причем в этих плаваниях не погиб ни один моряк. Так что…
— Благополучное путешествие — Божий промысел, а не результат действий капитана или кого-то из его…
— Я не советую вам менять название, сэр. Искренне не советую.
Глава Дома Сиона посмотрел на помощника-китаиста. Судя по всему, этот человек знает, что говорит. Поэтому Олифант просто хмыкнул.
— Где другие безбожники?
— Врассуны?
— Да, они.
— Их представитель будет менее заметен, но гораздо более важен. В конце концов, Врассун — посвященный в рыцари лорд Британской империи.
— Богоборцы! — провозгласил глава Дома Сиона. — Просто богоборцы, и ничего больше. Нам надо бы усадить их и рассказать о Книге Божьей. Вот это была бы дискуссия!
Китаист посмотрел на босса и подумал: осознает ли он, какую опасность Врассун, обладающий монополией на прямую торговлю между Англией и Китаем, представляет для бизнеса Олифантов? Однако предпочел промолчать.
— Истинно говорю, богоборцы! — повторил Джедедая, на сей раз достаточно громко, чтобы все присутствующие посмотрели в его сторону и стали гадать, кто такие «богоборцы» и чем они занимаются.
— У американца такой вид, будто он проглотил большую жабу, — заметил Перси Сент-Джон Дент, второй человек в лондонской фирме «Дент и компания».
— Ага, или ящерицу, — ответил Геркулес Маккалум, совладелец «Джардин Мэтисон» из Эдинбурга, поправляя ботинок на левой ноге, на которой немилосердно разболелась застарелая мозоль. Он и Перси подружились за годы совместной учебы на восточном побережье Шотландии, к северу от замка Синклер, — продуваемой всеми ветрами полоске земли в самом холодном месте самой холодной, черт бы ее побрал, страны мира. Хотя эти двое были готовы спорить друг с другом буквально по любому поводу, здесь они были едины.
— Погляди, как брызжет слюной глава Дома Сиона.
— Характерная черта американцев, особенно типичная для тамошних евангелистов.
— Евангелистская манера говорить?
— Ага.
— А почему?
— Наверное, они считают себя единственными восприемниками конечной мудрости Всевышнего.
— Но почему они со столь напыщенным видом брызжут слюной? Отвечай мне, ты, северный варвар.
— Это должно быть ясно всем, даже американцам, ты, самодовольный оксфордский зазнайка. Мне нравится нахальство этого словосочетания — «конечная мудрость». Пусть будет так. Но Господь просто не мог доверить свою «конечную мудрость» такому жалкому болоту, как Америка.
