Карл Май - Через пустыню
Вокруг нас собрался весь экипаж. Кажется, никто не сомневался, что при третьем ударе Абузейфа я в самом деле стану мертвецом.
Отец Сабли напал на меня столь быстро и резко, не признавая никаких правил, что у меня не было времени занять оборонительную позицию. Я парировал нечеткий удар из кварты [80] и тут же попытался использовать ослабление его защиты. К моему удивлению, от удара наотмашь он ловко увернулся под моим клинком. Абузейф поставил защиту и попытался сделать обманное движение, но неудачно. Я в свою очередь точно так же защитился и поразил его кончиком сабли. Мой укол пришелся в задницу, поскольку я вовсе не собирался серьезно ранить его. Разъярившись, Отец Сабли забылся, отступил для разгона и в прыжке попытался снова нанести удар из кварты. Я сделал полшага вперед, поставил жесткий заслон — оружие вырвалось у него из руки, описало в воздухе широкую дугу и, перелетев через фальшборт, упало в воду.
Все вокруг замерли. Я отступил и опустил оружие. Отец Сабли стоял передо мной, неподвижно уставившись мне в глаза.
— Абузейф, ты очень искусный фехтовальщик!
Мои слова вернули его в сознание, но вопреки своему ожиданию я увидел на его лице не признаки гнева, а изумление.
— Человек, ты — неверный, а все же победил Абузейфа.
— Ты облегчил мне поединок, потому что фехтовал необдуманно. Мой второй удар стоил тебе крови, а третий выбил у тебя оружие. Да, я совершенно не был готов к своему третьему удару, тогда как твой должен был меня поразить насмерть. Вот твоя сабля — я в твоих руках.
Разумеется, этот взвешенный призыв к его благородству возымел успех.
— Да, ты в моей власти, ты мой пленник, но свою судьбу ты держишь в собственных руках.
— Как это?
— Если ты сделаешь то, что я от тебя потребую, ты скоро снова станешь свободным.
— Что я должен сделать?
— Ты обещаешь, что будешь заниматься со мной фехтованием?
— Да.
— И учить меня так, как этому учат у немей?
— Что ж, могу.
— И пока будешь плыть на моем корабле, ты не дашь увидеть себя ни одному чужому глазу?
— Хорошо.
— Ты должен немедленно покидать палубу по моему приказу, когда на горизонте покажется любой другой корабль.
— Согласен.
— Своему слуге ты не скажешь ни единого слова.
— Где он?
— Здесь, на корабле.
— Связанный?
— Нет, он болен. Точнее, ранен в руку, а еще у него сломана нога, так что он не может подняться.
— Тогда я не могу дать такое обещание. Мой слуга — мой друг, за которым я должен ухаживать. Тебе придется разрешить мне видеться с ним!
— Я не разрешаю этого, но обещаю тебе, что о нем будут хорошо заботиться.
— Этого мне недостаточно. Если он сломал ногу, я должен ему ее выправить. У вас на судне нет, пожалуй, никого, кто бы понимал в этом.
— Я сам в этом понимаю. Не хуже врача. Я перевязал ему рану и положил ногу в лубок. У него уже нет болей. У тебя есть друзья среди инглис?
— Да.
— Это значительные люди?
— Среди них есть паши.
— Значит, они тебя выкупят.
Это было нечто совершенно новое! Стало быть, убивать он меня не хотел. Он требовал только, чтобы я оплатил свою свободу.
— И сколько же ты желаешь?
— У тебя при себе очень мало золота и серебра. Сам ты не сможешь себя выкупить.
Значит, мои карманы он уже проверил. Но то, что я зашил в рукава моей турецкой куртки, он не нашел. Впрочем, этого было мало для выкупа. Поэтому я ответил:
— У меня ничего нет — я небогат.
— Я верю этому, хотя у тебя отличное оружие, да еще ты возишь с собой неизвестные мне инструменты. Но ты знатен и знаменит! Ты сам сказал это на самбуке вот этому человеку.
— Я пошутил.
— Нет, ты говорил ему серьезно. Кто так силен и так умеет владеть саблей, как ты, тот должен быть офицером высокого ранга, за которого твой падишах охотно заплатит выкуп.
— Мой король ничего не будет платить за свободу. Он потребует ее от тебя безвозмездно.
— Я не знаю никакого короля немей. Как же он будет говорить со мной, как он вынудит освободить тебя?
— Он сделает это через своего посланника.
— Но и этого человека я не знаю. В здешних краях нет никаких посланников немей.
— Посланник находится в Стамбуле, при дворе султана. У меня хороший паспорт, стало быть, я — один из тех, кто находится под покровительством султана.
Он рассмеялся.
— Падишах не властен над этими краями. Здесь правит великий шериф Мекки. Но я сильнее их обоих. Я не стану торговаться о тебе ни с твоим королем, ни с его посланником.
— С кем же тогда?
— С инглис.
— Почему с ними?
— Потому что они должны обменять тебя.
— На кого?
— На моего брата, который находится у них в руках. Он на своем барке напал на один из их кораблей и был взят в плен. Инглис отправили его в Аден и хотели убить. Теперь они вынуждены будут освободить его в обмен на твою голову.
— Видимо, ты заблуждаешься. Я не принадлежу к инглис. Они, пожалуй, оставят меня в твоих руках, а твоего брата убьют.
— Тогда ты тоже умрешь. Ты умеешь писать и составишь к ним письмо, которое я прикажу передать инглис. Если ты напишешь письмо хорошо, они обменяют тебя, напишешь плохо — сам себя убьешь. Итак, хорошенько обдумай содержание письма. У тебя в запасе еще много дней.
— Сколько?
— Перед нами бурное море, но я буду плыть и ночью, насколько это будет возможно. Если удержится благоприятный для нас ветер, через четыре дня мы будем в Джидде. Оттуда до Саны, где я спрячу свой корабль, почти столько же. Стало быть, у тебя целая неделя, чтобы подумать над посланием, потому что только в Сане я распоряжусь отправить посла.
— Я напишу письмо.
— И ты обещаешь мне не предпринимать никаких попыток к бегству?
— Этого я тебе не могу обещать.
Какое-то время он серьезно смотрел мне в лицо.
— Аллах акбар, а я-то верил тому, что среди христиан тоже есть почтенные люди. Стало быть, ты хочешь убежать от меня?
— Использую любую возможность для этого.
— Тогда мы не станем фехтовать. Ты можешь меня убить и спрыгнуть в воду, чтобы спастись вплавь. Ты умеешь плавать?
— Да.
— Подумай, ведь в этих водах плавают такие рыбы, которые сожрут тебя.
— Я знаю это.
— Я прикажу строго охранять тебя. Вот этот человек, что стоит рядом со мной, будет постоянно находиться возле тебя. Ты его оскорбил, и он не спустит с тебя глаз, пока ты либо станешь свободным, либо умрешь.
— Что станет в любом из этих случаев с моим слугой?
— С ним ничего не случится. Правда, он совершил большой грех, став слугой неверного, но он турок, не гяур; он получит свободу вместе с тобой или после твоей смерти. Теперь ты можешь оставаться на палубе, однако как только вахтенный прикажет, ты должен спуститься вниз, где тебя запрут в каюте. — На этих словах он отвернулся и ушел.
