Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника
Жильбер наклонился к своему спутнику и сказал:
— Вы мне полностью доверяете?
— Я до того слепо верю вам, что если вы захотите, я поверю любому чуду.
— Вы будете действовать?
— Приказывайте.
— Вы знаете Бриссо?
— Эту противную тварь, ремесло которой состоит в том, чтобы расставлять сети честным молодым девушкам и заставлять их падать в бездну разврата?
— Да, речь идет о ней.
— Конечно, знаю.
— Где бы ни находилась эта женщина, она должна быть, волею или неволею, в полночь у Леонарды.
Карета въехала на улицу Бурбон. В. дернул за шнурок, сообщающийся с кучером. В ту же минуту раздалось пение петуха. Карета остановилась, к дверце подошел человек, небрежно одетый, с огромной бородой. Жильбер откинулся назад в угол кареты, закрыв лицо складками плаща. В. наклонился вперед. Хотя ночь была темная, можно было увидеть, что у него на лице черная бархатная маска. Он быстро заговорил шепотом с подошедшим. Тот выслушал внимательно, наклонившись к дверце, стекло которой было опущено. Закончив свою речь, В. прибавил громче:
— Ты понял?
— Да, — отвечал человек с бородой.
— В полночь!
— Будет сделано.
— Ступай же!
Лошади поскакали рысью. В. обратился к Жильберу:
— Еще что? — спросил он.
— Предоставьте мне отчет о вчерашних ужинах, — сказал Жильбер.
— Он сделан уже час тому назад и находится на улице Сонри.
— Очень хорошо. Где Мохнатый Петух?
— У Самаритянки.
— Во время дела Шароле он был на улице Барбетт с одиннадцатью курицами?
— Да.
— Напротив особняка Субиз?
— Именно.
— Он оставил там двух куриц караулить ночью?
— Да.
— Мне нужны донесения его и других Петухов: я должен знать — час за часом, минута за минутой, — что происходило прошлой ночью в Париже. Я должен знать, кто увез Сабину, и кто ранил ее.
— Вы это узнаете.
— Когда?
— В полночь, у Леонарды.
В. отворил дверцу и, не останавливая карету, выскочил на улицу. Оставшись один, Жильбер в бешенстве сжал пальцы в кулаки.
— О! — сказал он с глухой яростью, походившей на рычанье льва. — Горе тому, кто хотел погубить Сабину. Ему придется вытерпеть столько мук, сколько перетерпело мое сердце. Итак, ночь на 30 января всегда будет для меня роковой! Каждый год я буду проливать кровавые слезы в этот час горести и преступлений!
Жильбер откинулся назад и приложил руку к сердцу.
— Мщение, — сказал он, — копись и расти! Ты будешь такой силы, что тебе ничто не сможет противостоять. Мать моя, отец мой, Сабина — вы будете отомщены, а потом я отомщу за себя.
Трудно было понять, что значило выражение его лица, с которым он произнес слова «за себя». Чувствовалось, что этот человек, говоря: «А потом я отомщу за себя!», предвкушал мщение с кровавым упоением.
Карета доехала до «Красного креста» и остановилась. Жильбер надел бархатную маску, отворил дверцу, выскочил на мостовую и сделал кучеру знак рукой. Карета уехала так же быстро, как и приехала. Жильбер перешел площадь и постучался в дверь первого дома на улице Фур. Дверь приоткрылась.
Жильбер оглянулся, окинул все вокруг проницательным взглядом, удерживая дверь правой рукой. Убедившись, что никто не следит за ним, он проскользнул в полуоткрытую дверь, которая заперлась за ним без малейшего шума.
XIX. ВЕНСЕННСКАЯ ЗАСТАВА
В эту ночь ветер дул с запада. Небо было покрыто тучами, в маленьких окнах, пробитых в толстых стенах Бастилии, не было огней. Площадь, улица и предместье были совершенно пусты. Однако в десять часов в направлении к Королевской площади послышался цокот лошадиных копыт, и появилась группа всадников. Это были черные мушкетеры, возвращавшиеся в свои казармы; они скрылись, и стало тихо. Прошло полчаса, потом вдали раздался глухой, быстро приближающийся шум. Это был стук экипажа по грязной земле и топот нескольких лошадей. Из улицы Монтрейль выехал почтовый экипаж, запряженный четверкой лошадей. Два форейтора в огромных сапогах хлопали бичами с удивительной ловкостью. На запятках сидели два человека в меховых шинелях. Экипаж ехал быстро, но когда он поравнялся с Сент-Антуанскими воротами, с обеих сторон улицы к нему вдруг устремились четыре человека, двое бросились к лошадям, закричав:
— Стой!
— Прочь! — заревел передний форейтор, подняв бич. — Или я тебя перееду.
— Именем короля, остановитесь! — произнес твердый голос.
Десять всадников в костюмах объездной команды вдруг выехали из улиц Рокетт и Шарантон. Они окружили почтовый экипаж, один из них подъехал к дверце и, неожиданно повернув фонарь, осветил карету изнутри.
Молодой человек, богато одетый, дремал в углу. Он был один. Снег и внезапный шум разбудили его. Он посмотрел вокруг и произнес несколько слов на иностранном языке. У этого молодого человека были черные волосы, не напудренные и длинные, падавшие на плечи; тонкие усы украшали губы. Бригадир объездной команды повернул свой фонарь, чтобы удостовериться, один ли он в карете.
— Вы не француз? — спросил он.
Молодой человек, удивившись, произнес еще несколько слов, которых бригадир не понял. Закрыв фонарь, он сказал одному из своих солдат:
— Поднимайте ставни дверец.
Приказание было исполнено: деревянные ставни подняли, и внутренность кареты скрылась от посторонних глаз. Карету окружили всадники: двое впереди, четверо сзади и по двое с боков. Пешие уселись по двое на козлы и на запятки.
— Прямо в особняк начальника полиции! — продолжал всадник, осмотревший карету изнутри, обратившись к форейторам. — Именем короля, поезжайте!
Почтовый экипаж быстро поехал под конвоем десяти всадников и въехал во двор особняка начальника полиции в тот момент, когда пробило одиннадцать часов.
— Не отворяйте дверцу! — сказал бригадир повелительно. — Мне нужно видеть начальника полиции.
Он соскочил с лошади и исчез под сводом арки особняка.
У двери первой приемной стоял посыльный.
— Мне нужно видеть начальника полиции, — повторил бригадир.
— Войдите — он вас ждет в желтом кабинете, — ответил посыльный.
Бригадир прошел несколько еле освещенных комнат. Раздался звонок, без сомнения, предупреждавший начальника полиции, потому что дверь отворилась, и Фейдо де Морвиль появился на пороге.
— Удалось? — спросил он.
— Так точно.
— Вы остановили карету?
— Сегодня вечером без двадцати одиннадцать я остановил почтовую карету с коричневым кузовом и с зелеными украшениями, запряженную четверкой, с двумя слугами на запятках и молодым человеком внутри.
