Тайна Моря - Стокер Брэм

Воцарилась неловкая пауза, от которой нас спас Каткарт:

— Поднимайся ко мне, Арчи, я хочу кое-что тебе рассказать. Ты же к нам присоединишься, Сэм, будешь другом?

— Хорошо, Билли, — сказал Адамс. — Буду через несколько минут. Хочу распорядиться насчет лошади на завтрашний день.

В номере Каткарт закрыл за нами дверь и сказал мне с самой искренней благожелательностью:

— Мне не хотелось говорить внизу, старина, но я видел, что тебе пришлось непросто. Конечно, я понимаю, что у вас с ней все в порядке, но разве ты не имеешь права знать кое-что о даме? На любого другого, кроме нас с Сэмом, ты мог бы произвести превратное впечатление. Согласись, ты лучше убережешь ее честь, зная, как избежать всего, что ее очернит!

Все это звучало вполне здраво. Миг я выбирал между правдой о Марджори и ее возможным пожеланием сохранить свое имя в тайне. Впрочем, оглядываясь назад, я видел ее желание скорее в положительном свете, нежели в дурном. Первоначальную ошибку совершил я сам — она просто не стала меня поправлять. Все равно это, скорее всего, была мимолетная прихоть умной и энергичной девушки; принимать это всерьез или раздувать из мухи слона могло быть во вред. Сочти я это чем-то важным, даже эти люди могли бы заподозрить намеренный обман с ее стороны.

Так, уверившись в мудрости предложения Каткарта, я ответил:

— Ты совершенно прав! И я буду премного обязан, если ты… если ты меня просветишь.

Он поклонился, улыбнулся и искренне продолжил:

— Ты зовешь ее мисс Анитой и в этом не ошибаешься. Ее и правда зовут Анита, но это только второе ее имя. Миру она известна как мисс Марджори Дрейк из Чикаго.

«Известна миру»? Это лишь фигура речи — или факт? Я спросил прямо:

— Чем она известна миру? Ты имеешь в виду, что имя известно в ее кругу? Неужели… неужели есть причина, почему ее должен знать весь мир?

Он улыбнулся и по-братски положил руку мне на плечо:

— Да, дружище. Причина есть, и уважительная. Вижу, ты все еще блуждаешь в потемках, поэтому лучше расскажу тебе все, что знаю. Марджори Анита Дрейк — наследница большого состояния, очень большого, возможно крупнейшего в Америке, а то и за ее пределами. Ее отец, скончавшийся, когда она еще была младенцем, оставил огромную сумму, а ее поверенные за годы умножили эту сумму во много раз.

Он помолчал, и тогда заговорил я, чтобы заполнить тишину:

— Но одного наследства мало, чтобы девушку знал весь мир.

— Вполне достаточно. Большинству иного и не надо. Но в ее случае дело в другом. Она — девушка, которая подарила американскому правительству линкор!

— Подарила линкор! Ничего не понимаю.

— Вот как все было. В то время ходили слухи об испанских зверствах в reconcentrados [31]; в Соединенных Штатах росло общественное возмущение, и девушка загорелась желанием освободить Кубу. Для этого она купила корабль, который Крамп построил на своей верфи для Японии. Вооружила его пушкой Круппа, закупленной через друзей в Италии, и прочесала Восточное побережье, набирая команду из матросов и рыбаков. А затем передала все на блюдечке правительству, чтобы подстегнуть его к решительным действиям [32]. Судно укомплектовали офицерами из Морской академии в Аннаполисе, и, я слышал, во всей команде не найдется ни одного человека, от юнги до капитана, кто не отдал бы за нее жизнь по первому слову.

— Браво! — не сдержался я. — Такой девушкой должна гордиться вся страна!

— Все так! — воодушевленно подхватил Каткарт. — Теперь ты понимаешь, почему тебя поздравлял Адамс — и почему так удивился, когда понял, что ты не знаешь, кто она.

Я ненадолго задумался, и покров тайны рассеялся, и стало ясно, с какой целью Марджори скрывала свое имя. Так вот почему она не стала исправлять мою ошибку: она не планировала заранее сохранять инкогнито; случай решил за нее, а она просто им воспользовалась. Несомненно, устав от дифирамбов, публичности и известности во всех их выражениях, она с радостью на какое-то время спряталась. Удача свела ее с человеком, не подозревавшим даже о ее существовании, и теперь ей в удовольствие играть с ним в кошки-мышки!

Можно сказать, это была осовремененная версия переодетой принцессы, а я был тем несведущим молодым человеком, с кем она играла.

Тут меня охватили ужасные сомнения. И другие принцессы тоже играли в кошки-мышки, а наигравшись, бесследно исчезали — оставляя за собой отчаяние и разбитое сердце. Возможно ли, что и она из их числа; что и она все это время только играет со мной; что, при всей своей любезности, неспроста старается скрыть свое местонахождение? А я-то предлагал ей руку и сердце, и притом даже не знал, где и когда свижусь с ней снова — и свижусь ли вообще. Мне в это не верилось. Я же смотрел в ее глаза и видел правду. Она не ветреница, забавляющаяся с чужими сердцами. Я был готов поставить на это свою жизнь!

Похоже, я впал в некий транс. Вернул меня к действительности Каткарт, который, увидев, как я погрузился в себя, подошел к камину и встал ко мне спиной, набивая трубку у каминной полки:

— Кажется, я уже слышу Адамса. Прости, старина, но, хоть он наверняка догадывается, что я рассказал тебе о мисс Дрейк, и нарочно задержался, чтобы предоставить нам эту возможность; он хочет делать вид, будто ничего не знает. Дипломат до мозга костей. Помни: он из американского посольства, а мисс Дрейк, американская гражданка в чужой стране, теоретически находится под его опекой. Давай говорить о чем-нибудь другом, когда он войдет!

Сэм шел по коридору, тихо насвистывая «Янки Дудл». Каткарт кивнул мне и шепнул:

— А я что говорил! Старается не застать нас врасплох.

Когда он вошел, мы уже обсуждали осеннюю рыбалку на Ди.

Раскланявшись с Каткартом после сигары, я, довольно утомившийся после долгой поездки, сразу же пошел к себе. Адамс проводил меня до дверей.

Я уже готовился ко сну, как услышал тихий стук в дверь. Открыв, я обнаружил на пороге Адамса.

Он поднял руку, призывая соблюдать тишину, и шепотом произнес:

— Позволь войти? Нужно кое-что обсудить наедине.

Еще более удивленный — теперь мне все подряд казалось загадкой, — я впустил его. Он вошел, и я тихо закрыл и запер за ним дверь.

Глава XVII. Задание Сэма Адамса

Начал Адамс с места в карьер:

— Арчи, я хочу кое-что тебе рассказать, но на условиях строжайшей секретности. Пообещай мне, что не передашь никому — повторяю, никому — ни то, что тебе скажу, ни даже то, что я с тобой об этом заговорил.

Я ненадолго задумался. В голову пришло, что его слова могут касаться Марджори, и потому я ответил:

— Боюсь, я не могу дать такое обещание, если речь зайдет о ком-то, кроме меня самого.

На его лице промелькнуло раздражение:

— Что ж, так и будет, но, право, ты должен мне верить. Приятель, я бы ни за что на свете не попросил тебя о дурном.

— Это я знаю, — сказал я, — и знаю очень хорошо; но пойми и ты: это может касаться того, с кем у меня особые отношения — и еще не вполне определенные. Может так случиться, что придется сказать правду. Возможно, не сейчас, но позже. — Я двигался на ощупь и поэтому решил искать убежище в фактах: — Ответь, это касается мисс Дрейк?

— Да; но я думал, раз ты ее друг, ты готов ей услужить.

— Ну конечно, — ответил я. — Я сделаю для нее все, что в моих силах.

— Но только не придержишь язык за зубами! — бросил он с необычной для него горечью. Я видел: хоть я и взволнован, он взволнован еще больше, и потому я взял себя в руки и постарался не усугублять дело язвительным ответом. Я сказал:

— Да, старина, даже придержу язык. Если бы я знал, что помогу ей, придержав язык или отрезав его вовсе, я бы так и сделал. В чем я вынужден отказать, так это обещать, что смолчу. Брось, дружище, не ставь меня в неудобное положение. Ты не знаешь всего, что знаю я, что со мной происходит. Почему ты мне не веришь? Я готов обещать, что не заговорю, если не придется, и в любом случае не раскрою, что узнал что-либо от тебя.