Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника
— Я возвратился ужинать в шесть часов, — сказал Ролан. — Сабина была весела, как обычно. Она спросила меня, приходил ли ты в мастерскую. Я ей ответил, что ты не был, тогда она немного помрачнела. Я сказал, что ты должен был приготовить оружие в лавке на набережной, и я тебя увижу вечером, потому что мы должны работать вместе. Она улыбнулась. Потом спросила меня, говорил ли я с тобой о сестре твоей, Нисетте. Я отвечал, что без обиняков объясню тебе свои намерения и желания. Сабина поцеловала меня, краснея. Мысль о нашем союзе очень обрадовала ее. Когда я расстался с ней, она была взволнована, но это волнение было приятным.
— В котором часу ты оставил ее? — спросил Жильбер.
— В восемь часов.
— И после того ты не виделся с ней?
— Я увидел сестру только сегодня утром, когда ее принесли.
— Ты возвратился вечером?
— Да. Я прошел в свою комнату, думая, что Сабина у себя.
— И ты ничего не заметил ни снаружи, ни внутри дома, что говорило бы о насилии?
— Ничего.
— Это все, что ты знаешь?
— Абсолютно.
Жильбер жестом подозвал Фебо.
— Что случилось здесь вчера вечером? — спросил он.
— Ничего необычного, — отвечал подмастерье. — Леонар и Блонден подтвердят это. Мадемуазель Сабина сидела в комнате весь вечер и вышивала.
— Приходил кто-нибудь?
— Камердинер маркиза де Коссада, лакей главного откупщика и камердинер герцога Ларошфуко.
— Это все?
— Кажется.
Фебо вопросительно взглянул на своих товарищей.
— Нет, никто больше не приходил после ухода мсье Ролана, — подтвердил Леонар.
— Никто, — прибавил Блонден, — только мадам Жонсьер и мадам Жереми приходили посидеть с барышней.
— Да, — сказала мадам Жереми, — я…
— Извините, — перебил Жильбер, — я еще попрошу вас ответить на мои вопросы, но все по порядку. В котором часу вы заперли лавку? — обратился он к подмастерьям.
— В половине девятого, — ответил Леонар.
— Вы ничего не заметили?
— Абсолютно ничего. Мадемуазель Сабина пела, когда мы запирали ставни.
— Да, — прибавил Фебо, — барышня казалась очень веселой.
— Она никуда не собиралась идти?
— Нет.
— Вечером ей не приносили никакого письма?
— Не приносили ничего.
— В половине десятого, заперев парикмахерскую, — продолжал Фебо, — мы возвратились наверх, тогда как барышня провожала этих дам по коридору.
— Вы ничего больше не знаете?
— Ничего, — отвечали три подмастерья.
— А ночью вы ничего не слышали?
— Совершенно ничего, — отвечали они.
Жильбер обернулся к мадам Жереми и мадам Жонсьер:
— А вы что знаете? — спросил он.
— Ничего особенно важного, — отвечала мадам Жереми. — Мы пришли провести вечер к Сабине и, как обычно, работали вместе с ней. Расстались мы в ту минуту, когда заперли парикмахерскую. Она проводила нас через дверь в коридор. С ней была Иснарда, она светила нам.
— Мы пожелали Сабине спокойной ночи, — продолжала мадам Жонсьер, — и больше ничего не знаем.
— И после — вечером или ночью — вы ничего не слышали?
— Ни малейшего шума, — сказала мадам Жонсьер, — ничего, что могло бы привлечь мое внимание.
— И мое, — прибавила мадам Жереми.
— И наше, — подтвердила Урсула.
Жильбер посмотрел на служанок и сказал им:
— Подойдите?
Те подошли.
— Кто из вас оставался последней с мадемуазель Сабиной? — спросил он.
— Иснарда, — быстро отвечала Жюстина. — Она всегда ухаживает за барышней больше, чем я.
Посторонившись, чтобы пропустить Иснарду вперед, она сказала:
— Говори же!
— Я ничего не знаю, — сказала Иснарда, и лицо ее вспыхнуло.
— Вы остались с Сабиной, когда она заперла дверь в коридор? — спросил Жильбер.
— Кажется, я… — пролепетала служанка.
— Как? Вам кажется? Вы сами этого не помните?
— Я… не знаю…
— Кто запер дверь — она или вы?
— Ни она, ни я…
— Кто же?
— Никто…
— Как это — никто не запер дверь из коридора на улицу?!
Иснарда не ответила, она машинально теребила подол передника, потупив глаза.
— Отвечайте же! — с нетерпением приказал Жильбер. — Вы остались последняя с Сабиной?
— Я не знаю…
— Вы провожали ее в комнату?
— Я не знаю…
— Приходил ли кто-нибудь, пока вы были с ней?
— Я не знаю…
После этой фразы, повторенной в третий раз, Жильбер посмотрел на Даже и Ролана. Отец и сын казались очень взволнованными.
— Иснарда, — нервно сказал парикмахер, — ты должна говорить яснее…
— Мой добрый господин, — сказала служанка, — умоляю вас, не спрашивайте меня ни о чем!
— Почему это? — возмутился Ролан.
Жильбер снял распятие, висевшее на стене, и подал его Иснарде.
— Поклянись на этом распятии, что ты не знаешь ничего, что ты не можешь ничего сообщить нам — тогда я поклянусь, что не буду больше тебя расспрашивать.
Иснарда не отвечала.
— Поклянись! — повторил Жильбер.
Лицо служанки стало бледнее савана. Она продолжала молчать, но губы ее сжались.
— Клянись или отвечай! — сказал Жильбер угрожающим тоном.
— Говори же! Отвечай! Объяснись! — запальчиво закричал Даже.
— Мой добрый господин, умоляю вас, — произнесла Иснарда и упала на колени перед парикмахером.
— Боже мой! — воскликнул Ролан. — Эта женщина что-то знает!
— Говори! Скажи все, не скрывай ничего! — закричали в один голос мадам Жереми, Урсула и мадам Жонсьер.
— Говори же! — поддержала их Жюстина.
Иснарда по-прежнему стояла ца коленях с умоляющим видом.
— Да поможет мне Господь… — прошептала она.
— Еще раз спрашиваю тебя — ты будешь говорить? — настаивал Жильбер.
— Как! — закричал Даже. — Дочь моя ранена, она умирает и говорить не может, а эта презренная женщина не хочет нам отвечать!
— Очевидно, она виновата! — сделал вывод Ролан.
Иснарда вскочила.
— Я виновата!.. — закричала она.
— Почему ты не хочешь говорить?
— Я не могу.
— Почему же?
— Я поклялась спасением моей души ничего не говорить…
— Кому ты дала эту клятву? — спросил Даже.
— Вашей дочери.
— Сабине? — закричал Жильбер.
— Да.
— Она сама потребовала от тебя эту клятву?
— Она сама.
Все присутствующие удивленно переглянулись. Очевидно, никто не ожидал, что Иснарда может быть причастна к этому роковому таинственному происшествию. Жильбер подошел к служанке.
— Расскажи нам все! — потребовал он.
