Рудник «Веселый» (СИ) - Боброва Ирина
— Да что обо мне говорить? — Саныч взял бутылку, разлил по стопкам водку. — Я потомственный рудаш, горщик. В Глубоком жили, потом на Алтайском руднике, потом в Ридере, Лениногорске то есть по-новому. Сейчас это все Восточно-Казахстанской областью называется, а на самом деле исконно русские земли, до сих пор есть места где, как говорят местные, не ступала нога казаха. Да и сам рассуди, как вольного сына степей под землю загнать? Для него это всё равно что себя потерять. Самая голытьба из казахов шла на рудники работать, но только мало таких было, очень мало. — Он поставил стопки перед нами, себе положил шпроту на кусочек чёрного хлеба и, подняв, сказал: — Тост произносить не буду, нашлись вы — и слава богу, а то уж что только не передумали, места здесь такие, что могло разное быть. — Мы чокнулись, выпили. Он поставил стопку, надкусил бутерброд и продолжил: — Хотя и толковые ребята тоже были среди казахов, но рудники — не их песня. Вот, к примеру, со мной Сапар работал горным мастером на Ридеровском руднике. Он все выработки знал, как свои пять пальцев. А как к родным съездит, так назад возвращается темнее тучи. Не принимают, говорит, старики. Не наш ты, иди себе под землю, шайтан. Так же и алтайцы. А мы, русские, тут испокон веку живем. Со времен Демидова руды нашли и добываем. Сам я рудаш в четвертом поколении…
— Ну, понесло! — Управляющий беззлобно выругался. — Сейчас всю историю рудного дела расскажет. Оседлал конька и погнал. Да кому сейчас твоя история нужна, Саныч? Сейчас деньги делают, и всё. Не руду добывают — деньги. И мы с тобой тут гниём, как каторжники, тоже из-за денег. Я бы вот давно ушёл, да работы нет нигде. А сын ипотеку взял, платит, помогать надо. Так что ты заканчивай свои экскурсы в богатое прошлое — люди рудник приехали покупать — сегодняшний, с богатыми рудами, с хорошим доходом. И нам с тобой надо выгодно товар лицом показать. А ещё очень понравиться, чтобы оставили работать, не заменили на своих мальчиков и девочек — молодых да зубастых. А нам с тобой, если попрут, на тракте огурцами с огорода торговать или в городе дворниками дерьмо мести — и то, если повезёт. А не повезёт, так и в мусорных баках рыться придётся. Поэтому давай покажем нашим гостям всё, что имеется, да в ножки бухнемся, чтобы места не лишили.
— Ну что ж вы так жёстко-то, Василий Андреич? — Я смотрел на управляющего и едва удерживался от брезгливой гримасы. Он мне не нравился. Очень не нравился. Новости здесь разносятся со скоростью света, у старика рация, у них тоже есть средства связи, связаться с Коргоном и выяснить, где мы, — дело минуты. Ну, может, ни минуты, но часа — не больше. Наверняка знали, какой дорогой мы поехали. И потом — выстрел. Кто стрелял? Признаюсь, несколько царапнул «Ваня-энтилихент» — странный пасынок Тимофея. Хотя, глядя на управляющего, понимал, что организовать покушение для него слишком сложно — разжиревший, опустившийся человек. Хотя, с другой стороны, страх потерять рабочее место и доход, уверен, что часть прибыли утекала ему в карман — для него слишком сложная задача. Хотя кто знает, кто знает…
Мне хотелось скорее уехать отсюда, просто кожей чувствовал опасность. И дело было даже не в выстрелах, не в том странном человеке, с которым напарник договорился о встрече в Барнауле, и не в моём подозрении, что Петру там, в клубе, «помогли» упасть с лестницы — достаточно было только на повороте чуть подтолкнуть в спину, чтобы усилить инерцию. Нет, что-то другое беспокоило, что-то неуловимое, опасное будто было разлито вокруг серых щитосборных домишек, и даже журчание ручья и щебет птиц не могли заглушить это чувство! Хотя по управляющему, скорее всего, накручиваю, просто неприятный мужик, не понравился мне, но если уж совсем откровенно, то такой легко утащит всё, что плохо лежит, но стрелять не будет — слабоват в коленках. Главный инженер подозрений не вызывал — идейный, коммунист, опять же — династия, как он сказал? — рудаш в четвёртом поколении. Этот сам бы приплачивал за возможность заниматься любимым делом.
— Так, спасибо за стол, за баню, с удовольствием посидел бы подольше, но время не резиновое. Давайте посмотрим документы и потом будем решать, стоит ли покупать ваш прииск и стоит ли он тех денег, которые за него запросили владельцы.
Мужики недовольно переглянулись. Понимал, они настроились тянуть время, но, хлопнув по столу ладонями, встал, потянулся за одеждой. Посмотрел на напарника, хмыкнув — вряд ли его сейчас можно оттащить от стола, не всё ещё попробовал. Он и так-то отсутствием аппетита не страдает, а тут горный воздух только в помощь! И точно, проглотив кусок, он, прежде чем стащить со шпажки следующий, сказал:
— Вы идите, я ещё попарюсь. Тем более что я там только мешаться буду, в документах Яшка у нас дока.
— Ну-ну, а ты у нас дока в шашлыке? — не удержался я от подначки.
— А что? Шашлык — тоже тема необъятная. Вот ты знаешь, сколько есть рецептов шашлыка? М-ммм-ного, — промычал напарник, стянув со шпажки следующий кусок.
— Приятного аппетита, Пётр Батькович! — Я ухмыльнулся. — Обедайте впрок и поужинайте заодно прицепом. И вот что ещё, Петро, ты учти — сейчас по документам разбираемся и назад.
— Не… м-м… — Ботаник поперхнулся, закашлялся. Главный инженер, возившийся с одеждой рядом с Петром, похлопал его по спине, а управляющий тут же сунул в руки Ботанику стакан с водой. Напарник продышался, залпом выпил воду и с возмущением уставился на меня.
— Ты ешь, парься спокойно. Я разберусь с бумагами, потом поговорим. — И вышел.
— Мне образцы надо взять!!! — закричал в спину напарник, но я даже не оглянулся — пусть скажет спасибо, что голова на плечах и цела.
В конторе меня ждал сюрприз. Владелец прииска жил в Москве и сильно в дела не вникал, но два года назад с ним что-то случилось: он неожиданно закупил оборудование, обновил дорогу, нанял людей. Но потом оказалось, что золото добыть из концентрата на основе местной руды очень проблематично — затраты вырастали на порядок, а результат не гарантировал быструю окупаемость. Владелец сразу охладел к теме, начав подыскивать покупателя на проблемные активы. Как он вышел на Сорокина, не знаю, у них в Москве своя кухня, но загвоздка была вот в чём: он сократил персонал, оставив только необходимый для поддержания добычи и сохранения рудника в привлекательном для продажи состоянии. Помимо конторы здесь, в городе ещё был офис, где сидела одна девочка, которая принимала факсы, заносила отчёты в налоговую и обеспечивала ночёвку и складские помещения для людей с прииска во время закупов провизии, материалов и прочего. Главный инженер и управляющий — обычные мужики, производственники, далеко за пятьдесят. Оба из местных, и оба, как они неоднозначно заявили, надеются и дальше здесь работать. Я прекрасно понимал, что смена собственника их очень напрягала — в таком возрасте и в большом городе работу найти очень сложно, это Василий Андреевич правильно отметил, а уж здесь и подавно. Собственно, я сначала решил, что мнутся и переглядываются они именно поэтому. Успокоил их, в принципе, если нет серьёзных нарушений в работе, то всё будет в порядке с их трудоустройством. Но потом оказалось, что не всё так просто и «сюрприз» был для меня чем-то вроде удара в солнечное сплетение. Казалось, был готов ко всему с этим рудником, но не к этому…
— Я тут вот что… я про нарушения и хотел сказать, — начал главный инженер. — Прямых точно нет им и взяться неоткуда. Всё, что намыли, сдаём на аффинажку, а руда из шахты складируется здесь. И всё по актам, естественно. Да нас и проверяют, тут всё на контроле. Но вот по бумагам что-то непонятное. Стали нам тут факсы приходить, такие, что концов не можем найти. Непонятные бумаги. Вот, посмотрите… — и он, нырнув в сейф едва ли не с головой, выудил оттуда небольшую пластиковую папку.
Открыв её, я достал документ — и замер. Стало нечем дышать, показалось, будто вышибли из груди воздух, но быстро взял себя в руки, справился с эмоциями. С документа, копия которого лежала в папке, не могли сделать копию в принципе: мне точно было известно, где именно находился оригинал этого документа и у кого. У меня… Дома. Недавно перебирал архив и случайно наткнулся на эту бумагу. Я ожидал всего, но чтоб это… закрыв папку, аккуратно отложил её на край стола.
