Ирина Измайлова - Троя. Герои Троянской войны
Миновав заросли, он пошел по тропинке через виноградник. Лозы цвели, на некоторых уже виднелись пышные, как маленькие елочки, завязи. Мальчик трогал их пальцем, представляя, как месяца через три среди узорных листьев повиснут большие тяжелые грозди, и как весело будет срывать их и откусывать переполненные сладким соком ягоды. Тут же ему вспомнилось, как он принес раненому Неоптолему чашку с огромной виноградной гроздью. Тогда они помирились, чтобы затем подружиться так крепко, словно были ровесниками. Мама говорит, его отец с Ахиллом дружили так же… Где теперь Неоптолем? И отец? Они оба живы, он не допускал и мысли, что это не так. Ведь сколько ему говорили, что Гектор умер, но раз Неоптолем поехал искать его, то найдет живого, и они оба вернутся. Иначе быть не может!
Астианакс поймал себя на том, что изо всех сил удерживает выползающие из глаз слезы. Как это глупо! Думать, что все будет хорошо, и почему-то плакать…
Многострунный звон цикад вдруг прервал пронзительный поросячий визг и затем не менее громкий крик женщины:
— Не смей, не смей, поганец! Не твое!
В ответ раздалась бессвязная брань, женщина отчаянно вскрикнула и разрыдалась, и тут же прозвучал низкий мужской голос:
— Ты что, уже со старухами дерешься, бесстыжий иноземец?! Мама, не трогай их, не то ведь и убьют! А вы, грабители поганые, что же делаете?! Последнее тащите! До лета далеко, чем же нам жить?
— Лягушек лови! — .крикнул в ответ насмешливый голос, и раздался двойной задорный хохот.
Астианакс, не понимая, что происходит, но чувствуя, как резко и отчаянно заколотилось сердце, кинулся в направлении этих голосов, обогнул один ряд лоз, раздвинул сплетение следующего ряда и оказался против пары небольших хижин, окруженных невысокой каменной оградой. Как раз в это время из-за ограды вывалились двое мужчин, одетых то ли как воины, то ли как селяне: в короткие, грубого полотна хитоны, в плащи из овечьих шкур, в сандалии с высокой шнуровкой, с короткими мечами у пояса, в кожаных с медными пластинами шлемах. Один из этих мужчин тащил подмышкой крупного годовалого поросенка, а с плеча его свешивалась плетеная сумка, чем-то плотно набитая. Другой нес, взвалив на плечо, бочонок на полмедимна. Оба весело хохотали. За ними выбежал еще один мужчина, определенно местный селянин, в холщовой хламиде, босой, и немолодая женщина, которая на бегу продолжала плакать и выкрикивать бессвязные проклятия. Из-за изгороди доносился плач еще одной женщины, испуганные голоса детей. Крупная черно-белая собака вылетела с другой стороны изгороди и с лаем ринулась наперерез грабителям (Астианакс уже понял, что эти двое именно грабители), но один из них ударил пса ногой в боевой сандалии, и тот, визжа, покатился по земле.
— Будьте вы прокляты! — закричала, воздевая руки, старуха. — Пускай боги накажут вас, если нет на вас людской управы! Наш царь вернется, вот погодите, вернется!
— Ждите, ждите! — продолжая хохотать, отозвался грабитель с бочонком. — Да только дождетесь ли? Уплыл ваш царь, и, видно, сгинул!
— Врешь, собака! — крикнул Астианакс.
Движением плеча он сбросил свою ношу, почти мгновенно, как учил его Пандион, сорвал с плеча лук, наложил стрелу. Он был в двух десятках шагов от грабителей. Услыхав его возглас, те разом обернулись.
— Это еще что? — немного растерянно проговорил грабитель с поросенком. — Что за мальчишка? Эй, дитя, ты как смеешь так обращаться ко взрослым мужам?
— Не к мужам, а к ворам! — спокойно ответил мальчик. — Вы же грабите этих людей. А я не могу вам позволить. Я — Астианакс, сын царицы Андромахи, наследник царя Неоптолема.
Эти слова смутили, казалось, и селян, и грабителей. Виноградарь переглянулся со своей матерью, то ли удивляясь, то ли сомневаясь. Старуха пожала плечами, а ее сын произнес, опуская голову:
— Спасибо за защиту, царевич! Только ты ведь тоже троянец, и эти люди — троянцы. Верно, ты знаешь о них… Так станешь ли ты выступать против них?
Астианакс не удивился. Он знал, о чем, вернее о ком, говорит селянин.
— Я — троянец, да, — сказал он спокойно. — И я — сын великого Гектора, которого троянцы любили больше всех. А он говорил, что никому никогда не позволит отнимать у людей то, что они посеяли и вырастили. И Неоптолем никогда этого не позволит. Он вернется скоро, а пока его нет, здесь царица — моя мама! И я знаю, что она тоже не даст обижать пахарей и виноградарей! — мальчик повернулся к грабителям. — Если она узнает, что вы тут делаете, она вас накажет. Приказываю вам: верните хозяевам то, что отобрали.
Грабители, в свою очередь, переглянулись. Один из них, тот, что держал поросенка, проговорил:
— А если не вернем, то как? Станешь стрелять в своих, а, сын Гектора?
— Стану! — воскликнул мальчик.
— А промахнуться не боишься? — мрачно спросил грабитель с бочонком.
— Да ты что?! — зашипел ему в спину первый. — Если тронем его, нам не жить…
— Раз я не промахиваюсь в летящих гусей, то в тебя попаду и подавно! — мальчик чувствовал, как его охватывает до того не знакомое бешенство и отчаянное, неведомое, передавшееся с кровью и молоком, желание боя. — Лучше не злите меня.
— А меня и подавно! — раздался за его спиной знакомый могучий голос. — Вы что, потеряли последний стыд, разбойничьи морды?!
— Пандион!
Астианакс круто обернулся и увидал в пяти шагах своего наставника. Мощная фигура воина, облаченного в медные доспехи, будто выросла из зарослей винограда, так бесшумно тот приблизился.
— Никогда не поворачивайся спиной к врагу, царевич! — тихо, укоризненно проговорил Пандион. — Раз лук натянут, значит бой начат, и неважно, что осталось позади. А вы, бродяги, — тут он возвысил голос, — живо кладите на землю чужое добро и убирайтесь, покуда целы! И молите богов, чтобы царица не узнала ваших имен, не то она не простит вам таких похождений.
— Да они тут не одни такие! — возопила старуха, поняв, что дело принимает совсем другой оборот. — Их же целая орава! И как зима наступила, жизни не стало от них, хуже, чем от волков…
Грабители сникли. Они видели, что рука могучего воина лежит на рукояти меча и отлично понимали: этот богатырь один справится с ними двумя, даже без помощи селян и Астианакса.
— Нам тоже что-то есть надо! — угрюмо буркнул грабитель с бочонком.
— Для этого наша царица выделила вам землю и дала зерна для посева, скот дала! — воскликнул Пандион. — Виноградная лоза растет долго, это верно, но уж хлеб-то вы могли себе вырастить да свиней развести. А мясо можно менять на вино. Но вы землю пахать не захотели — все вам выданное сожрали, а потом пошли разбойничать!
