"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Какая удача, что тебе удалось уйти из того дома невредимым и сохранить здравый рассудок, – согласилась Вефрид с видом вымученной похвалы. – Но девушки тоже могут одолевать чудовищ. Известна ли тебе сага о Сванхвит, дочери конунга Хадинга? Она узнала, что Торхильд, злобная колдунья, желает погубить своих пасынков, Рагнара и Торвальда, и поэтому послала их ночью пасти стадо, будто простых рабов, хотя они были сыновья конунга. Тогда Сванхвит взяла с собой двенадцать своих сестер, все они сели на коней и поехали на то поле. Они увидели стадо, и сестры ее хотели сойти с коней, но Сванхвит обладала особым вещим взором: она увидела, что из темноты к стаду собираются чудовища. И она сказала:
– Рагнар услышал ее и подумал, что она говорит о них с братом – они по вине своей мачехи были очень дурно одеты и этого стыдились. И тогда Рагнар сказал ей… Ты знаешь, что он ей сказал? – Вефрид пристально взглянула на Бера.
– Я что-то слышал об этом… – Бер, изображая затруднение, возвел глаза к кровле. – Вроде бы Рагнар сказал, что мы, мол, не чудовища, зря ты так… То есть, он сказал, не стоит судить о нас по нашему убогому виду: когда люди возятся со скотом, у них редко получается остаться чистыми. Он сказал: жалкий наряд зачастую скрывает сильную руку, и даже если чье-то рождение низко, то доблесть может искупить ошибку природы.
– И это верно! – с удовольствием подтвердил Эскиль: всю первую половину жизни ему пришлось доказывать, что доблесть, явленная в ратном деле, важнее знатного рода. – Как говорил Хникар:
– И еще он сказал, – продолжал Бер, – что настоящий мужчина не должен страшиться троллей, и напрасно эта девушка надеется смутить его, заронить страх в душу того, кто не привык быть побежденным. Так что там у них вышло?
– Тогда Сванхвит разогнала колдовской морок, – дальше рассказывала Вефрид, – и Рагнар тоже увидел чудовищ. Она дала ему очень хороший меч и сказала:
– После этого Сванхвит сама всю ночь сражалась с полчищами троллей и уничтожила их всех! – с торжеством закончила Вефрид. – А утром стало видно, что среди чудовищ лежит изрубленное тело Торхильд, той мачехи. Они сожгли ее вместе со всеми чудищами, а Рагнар со своим братом смог вернуться домой и занять престол своего отца.
– Я еще слышал, что он женился на этой отважной девушке. – Бер улыбнулся, и Вефрид эта улыбка показалась уж очень многозначительной.
– Ну, да, – нехотя согласилась она, потому что какая же сказка без свадьбы? – Рагнар был очень хорош собой и к тому же стал конунгом. Он был вполне достойным мужем для Сванхвит, хотя она сама часто совершала подвиги и могла бы править страной без чужой помощи.
Трудно было не понять, что Вефрид хочет сказать. Но Бер не был этим задет, а только улыбнулся: возможность женитьбы терялась для него в далеком будущем. Он вступил на путь, где на кону стоят жизнь и смерть, а выиграть может не только он. Если Игмор и его братия неправы, это не значит, что им суждено быть побежденными, к тому же и Один на их стороне – этим предупреждением не стоило пренебрегать. Очень может быть, что он, Бер, попадет в объятия валькирии, а земной жены ему и вовсе не видать. Не строя насчет Вефрид никаких замыслов, он находил ее надменность даже забавной. Она еще очень молода, слишком мало повидала и всю свою жизнь была окружена заботой, вот ей и кажется, что ее любви достоин только Сигурд Убийца Дракона. Да и не представляет она, что такое любовь. Любовь и женитьба для нее – лишь обычное завершение сказки. Его же собственные заботы, увы, были вовсе не сказочными.
– Сванхвит даже воевала со своим братом, – добавила Вефрид, покосившись на Рагнара, – и ему худо приходилось.
– Ну так она же была дочь конунга и жила в древние времена! – Рагнар не остался в долгу. – А ты мышь увидишь – визжишь.
– Ничего я не визжу, ты все врешь! – возмутилась Вефрид с таким пылом, как будто ей и правда было двенадцать лет. – Я не боюсь ни мышей, ни лягушек, ни жаб!
– Зато испугалась, когда увидела Коля убитым! Твоя Сванхвит сама целую гору чудищ покрошила в капусту и глазом не моргнула.
– Я не испугалась, я…
– Однако я ни разу не слышал, чтобы эту сагу излагали в стихах, – торопливо заметил Бер. – Сванхейд ее мне рассказывала обычными словами.
– Эти стихи Вефрид сложила сама, – не без гордости пояснила Хельга, не замечая, как Вефрид подает ей знаки глазами.
– Это ее любимая сага, – добавил Хавстейн. – Еще пока у нас с Рагнаром были деревянные мечи, она все норовила у нас их отнять и порубить крапиву – это у нее называлось «играть в Сванхвит и чудовищ».
– Вот как! – Бер широко улыбнулся, воображая маленькую Вефрид с мечом в руке, румяную от боевого ража.
Однако в этой малышке живет зрелый и смелый ум, отметил про себя Бер. Этих стихов он и правда раньше не слышал – если она сложила их сама, то достойна восхищениях, почти как ее знаменитая бабка. Вефрид вся состоит из противоречий: мягкий курносый нос, пухлые яркие губы – и этот строгий пытливый взгляд. Острые скулы и острый подбородок – и мягкое сияние светлых волос. Малый рост, хрупкие узкие плечи – и такая режущая недоброжелательность. В пылу спора на скулах у нее появился румянец, даже небольшие остренькие ушки покраснели. Это и умиляло, и забавляло Бера, но он уже понял – дай он ей угадать его чувства, только навредит и сильнее разозлит ее. Он колебался: и хотелось преодолеть ее первое дурное впечатление, и не хотелось навязываться. Не нравится он ей – ну и пусть держится подальше. Что их связывает-то?
– Ничего такого не было! – сердито воскликнула Вефрид, вовсе не желая, чтобы Бер видел в ней ребенка. – Не болтай глупостей!
– Почему же глупости? – возразил Бер. – У всякого приличного человека в детстве был деревянный меч. И у меня, и даже, я уверен, у моего брата Святослава, князя киевского.
– Девочке все-таки с мечом играть не вполне уместно… – начала было Хельга.
– Но мы ей не мешали – ведь были же валькирии! – закончил Эскиль.
– Это не в честь того ли Рагнара дано имя твоему младшему брату? – дружелюбно поддел Вефрид Бер, хотя понимал, что не она выбирала имя брату, всего на год ее младше.
