Бернард Корнуэлл - Воины бури
— Вполне сносно, — проворчал Меревал. — Он не трус. И честолюбив.
— Что не так уж плохо, — ответил я.
— Плохо, он на мое место метит.
— Она не заменит тебя, — уверенно сказал я.
— Не будь так уверен, — мрачно возразил Меревал.
Мы последовали за Цинлэфом в зал.
Этельфлед уселась в кресло за столом на возвышении, Цинлэф занял стул по правую руку от нее, Осферт по левую, а теперь Этельфлед велела мне и Меревалу к ним присоединиться. Очаг в центре зала дымил, и свежий ветер, порывами врывающийся через отверстие в римской черепице, разгонял густой дым по залу, который медленно заполнялся. Многие мои воины, что не уехали с Финаном и не стояли в дозоре на высоких каменных стенах, пришли послушать, что за новости принесла Этельфлед. Я послал за Этельстаном, и ему также приказали присоединиться к нам за высоким столом, где заняли свои места и близнецы, священники Цеолнот и Цеолберт. Пока слуги разносили воду и полотенца, чтобы вновь прибывшие гости за высоким столом могли помыть руки, воины Этельфлед заполонили оставшуюся часть зала. Другие слуги принесли эль, хлеб и сыр. — Так что, — потребовала ответа Этельфлед, пока наливали эль, — что здесь происходит?
Я позволил Этельстану поведать о сгоревших кораблях Брунанбурга. Ему было неловко говорить, конечно, ведь он подвёл свою тётю отсутствием бдительности, но он рассказал обо всём внятно и не пытался избежать ответственности. Я гордился им, и Этельфлед отнеслась к нему мягко, сказав, что никто не ожидал, что корабли поднимутся по Мерзу ночью.
— Но почему нас не предупредили о приближении Рагналла? — сурово спросила она.
Никто не ответил. Отец Цеолберт начал что-то говорить, глядя на меня, но потом решил промолчать. Этельфлед догадалась, что он хотел сказать, и взглянула на меня.
— Твоя дочь, — ее голос звучал неодобрительно, — замужем за братом Рагналла.
— Сигтрюгр не поддерживает своего брата, — произнес я, — и думаю, не одобряет действий Рагналла.
— Но он, должно быть, знает, что задумал Рагналл?
Я медлил с ответом.
— Да, — наконец произнес я. Было немыслимо, что Сигтрюгр и Стиорра ничего не знали, и я мог только догадываться, почему они не захотели меня предупреждать. Возможно, моя дочь хочет, чтобы Британия стала языческой. Но если это так, почему тогда Сигтрюгр не присоединился к набегу?
— И зять не послал тебе предупреждение? — поинтересовалась Этельфлед.
— Может быть, послал, но Ирландское море коварно. Возможно, его гонец утонул, — ответил я.
Отец Цеолберт издевательски фыркнул в ответ на мою неубедительную отговорку.
— Возможно, твоя дочь предпочла... — начал было он, но Этельфлед остановила его прежде, чем он смог договорить.
— Новости из Ирландии мы в основном узнаем от церкви, — язвительно произнесла она. — Вы перестали переписываться с их клириками и монастырями?
Я наблюдал, как она выслушивает убогие оправдания церковников. Она была старшей дочерью короля Альфреда, самой яркой из его обширного потомства, в детстве она была резвой, счастливой и всегда смеялась. А потом превратилась в красавицу с бледно-золотыми волосами и ясными глазами, но брак с Этельредом, лордом Мерсии, оставил резкие морщины на ее лице. С его смертью большая часть несчастий прекратилась, но теперь она стала правительницей Мерсии, и забота об этом королевстве добавила ей седых прядей. Сейчас она была скорее привлекательной, чем красивой — с суровым лицом и девичьей фигурой — и всегда держалась настороже.
Настороже, потому что еще находились люди, верившие, что женщина не должна править, хотя большинство мужчин Мерсии любили её и с готовностью следовали за ней. Она унаследовала ум отца, а также его благочестие. Я знал, какая она пылкая, но с годами она становилась все более зависимой от священников, ради уверенности в том, что пригвожденный Бог христиан на ее стороне. И, возможно, так оно и было, поскольку правление её оказалось успешным. Мы выкинули датчан, вернули исконные земли, украденные ими у Мерсии, но теперь появился Рагналл, угрожая разрушить всё, чего она достигла.
— Он неслучайно появился на Пасху, — настаивал отец Цеолнот.
Я тут никакой связи не видел, как и Этельфлед.
— Почему на Пасху, отец? — спросила она.
— Мы покорили земли, — объяснил Цеолнот, — и построили бурги, чтобы ее охранять, мы полагаемся на воинов, чтобы бурги оставались в безопасности, — последние слова сопровождались быстрым и презрительным взглядом в моем направлении, — но земли не будут в безопасности, пока длань Господа не раскинется над его новыми пастбищами! Так говорится в Писании! Господь — пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться.
— Ого, — сказал я и был вознагражден гневным взглядом Этельфлед.
— Так ты думаешь, — произнесла она, намеренно меня проигнорировав, — что Рагналл хочет помешать рукоположению?
— Потому он сюда и прибыл, — заявил Цеолнот, — и потому мы должны помешать его злобным намерениям, сделав Леофстана епископом!
— Ты считаешь, что он нападет на Честер? — поинтересовалась Этельфлед.
— А зачем еще он пришел? — пылко произнес Цеолнот. — Он привел больше тысячи язычников, чтобы нас уничтожить.
— Теперь уже две тысячи, — поправил я, — и среди них есть и христиане.
— Христиане? — резко спросила Этельфлед.
— В его армии есть ирландцы, — напомнил я.
— Две тысячи язычников? — впервые вступил в разговор Цинлэф.
Я не обратил внимания на его слова. Если он хочет, чтобы я ответил, то следовало быть повежливее, но вопрос он задал правильный, и Этельфлед тоже хотела услышать ответ.
— Две тысячи? Ты уверен, что их так много? — переспросила она.
Я встал и обошел стол кругом, оказавшись перед помостом.
— Рагналл привел больше тысячи воинов, — сказал я, — и они заняли Эдс-Байриг. С тех пор к нему присоединилась еще по меньшей мере тысяча, что прибыли морем или по дорогам из Нортумбрии. Он становится сильнее! Но несмотря на свою мощь, он не послал на юг ни единого воина. Из Мерсии не выкрали ни одной коровы, ни одного ребенка не забрали в рабство. Он даже не сжег деревенскую церковь! Он не послал лазутчиков присматривать за Честером, просто не обращает на нас внимания.
— Две тысячи? — снова повторила вопрос Цинлэфа Этельфлед.
— Вместо этого, — продолжал я, — он построил мост через Мерз, и его люди движутся на север. Что там, на севере? Вопрос повис в дымном воздухе зала.
— Нортумбрия, — пришел кто-то на помощь.
— Воины! — сказал я. — Датчане! Норманны! Люди, что владеют там землей и боятся, как бы мы ее не отняли. Люди, не имеющие короля, если не считать слабака в Эофервике. Люди, госпожа, что ищут предводителя, который их защитит. Он вербует людей Нортумбрии, так что да, его армия растет день ото дня.
