Александр Дюма - Жозеф Бальзамо. Том 1
Прежде всего Шон поехала домой, где переоделась и приняла вид женщины из мещанского сословия. Оставшись довольна собой, она накинула на свои аристократические плечи жалкую накидку из черного шелка, послала за портшезом и через полчаса уже поднималась с м-ль Сильвией по крутой лестнице, ведшей на пятый этаж. Именно там и помещалась так счастливо снятая виконтом квартира. Оказавшись на площадке третьего этажа, Шон обернулась: за ней кто-то шел. Это была старуха хозяйка, которая жила во втором этаже; заслышав шум, она вышла и была очень удивлена, увидев у себя в доме двух молодых хорошеньких женщин. Она подняла кверху нахмуренное лицо и узрела две улыбающиеся физиономии.
— Эй, сударыня, что вы тут ищете? — крикнула старуха.
— Квартиру, которую мой брат нанял для нас, сударыня, — ответила Шон, изображавшая из себя вдову. — Вы же его видели или, может, мы ошиблись домом?
— Нет-нет, все правильно, вам на пятый этаж, — подтвердила старуха. — Бедняжка, вы так молоды и уже вдова.
— Увы! — подняв глаза к небу, вздохнула Шон.
— Здесь вам будет хорошо: улочка тихая, никакого шума: ваши окна выходят в сад.
— Это то, что мне нужно, сударыня.
— А пройдя по коридору, вы сможете выглянуть на улицу, когда будут какие-нибудь шествия или придут акробаты с дрессированными собаками.
— О, это развлечет меня, сударыня, — снова вздохнула Шон и стала подниматься дальше.
Старуха проводила ее взглядом вплоть до пятого этажа; когда Шон затворила дверь, она сказала:
— Она выглядит порядочной особой.
Закрыв дверь, Шон тут же подбежала к окнам, которые выходили во двор. Жан не ошибся: чуть ниже окон находился флигель, описанный кучером. Никаких сомнений больше не было: у окна особняка виднелась девушка с вышиванием в руках. Это была Андреа.
62, КВАРТИРА НА УЛИЦЕ ПЛАТРИЕР
Шон рассматривала девушку недолго: через несколько секунд виконт Жан, одним духом взлетев по лестнице, словно прокурорский чиновник, появился на пороге квартиры мнимой вдовы.
— Ну и как? — поинтересовался он.
— Ах, это ты, Жан. Ты меня напугал.
— Что скажешь?
— Скажу, что видно отсюда преотлично, только вот ничего не слышно.
— Клянусь, ты хочешь слишком многого. Да, кстати, есть еще новость.
— Какая?
— Превосходная.
— Да ну?
— Несравненная.
— Своей медлительностью ты хоть кого в гроб загонишь.
— Философ…
— Какой еще философ?
— Есть хорошее изречение: «К превратности любой мудрец всегда готов». Я мудрец, но к такому даже я не был готов.
— Кончится это когда-нибудь или нет? Быть может, вас смущает горничная? Если так, пройдите в соседнюю комнату, мадемуазель Сильвия.
— Нет, не нужно, эта хорошенькая девочка мне вовсе не мешает. Останься, Сильвия.
С этими словами виконт потрепал девушку по подбородку, так как та уже начала хмуриться, поняв, что не услышит что-то интересное.
— Ладно, пусть остается. Говорите же.
— С той секунды, когда я сюда вошел, я только это и делаю.
— Но ничего еще не сказали. Тогда замолчите и дайте мне понаблюдать, так будет лучше.
— Успокойтесь. Так вот, как я уже говорил, иду я мимо водоразборной колонки…
— Как раз об этом вы не сказали ни слова.
— Вы же сами меня перебиваете.
— Да нет же.
— Я присмотрел кое-какую мебель для этой жуткой квартиры и прохожу мимо колонки, как вдруг чувствую, что кто-то облил водой мне всю спину.
— До чего занимательно!
— Погодите, не торопитесь, дорогая моя. Я смотрю и вижу — кого бы вы думали? Держу пари, не угадаете.
— Дальше.
— Вижу молодого господина, который почти заткнул куском хлеба трубу колонки, из-за чего струя так сильно и брызнула.
— Удивительно, до чего интересно все, что вы мне рассказываете, — пожав плечами, проговорила Шон.
— Подождите. Когда в меня попала струя, я крепко выругался; человек с промокшим хлебом обернулся, и я узнал…
— Кого же?
— Моего или, точнее, нашего философа.
— Как! Жильбера?
— Его, собственной персоной: без шляпы, камзол расстегнут, чулки сползли, башмаки без пряжек — в общем, одет небрежно, словно бродяга.
— Жильбер… И что он сказал?
— Я его узнал, он меня тоже, я подошел, он отпрянул, я протянул к нему руки, а он — тягу и понесся между карет и водоносов, как заяц.
— И вы потеряли его из виду?
— А как вы думали? Не бежать же мне за ним следом.
— Да, я понимаю, это невозможно. Но мы его потеряли.
— Какая жалость! — вырвалось у м-ль Сильвии.
— Еще бы! — согласился Жан. — Я ведь должен ему несколько добрых ударов кнутом. Вцепись я в его потертый воротник, ему не пришлось бы долго ждать, клянусь, однако он разгадал мои добрые намерения и удрал. Но ничего, он в Париже — это главное, а если иметь хорошие отношения с начальником парижской полиции, то можно найти кого угодно.
— Нам нужно его разыскать.
— А разыскав, мы уже заставим его попоститься.
— Мы запрем его, только на этот раз надо найти местечко понадежнее, — проговорила м-ль Сильвия.
— А Сильвия станет носить ему в это надежное местечко хлеб и воду, верно? — осведомился виконт.
— Довольно зубоскалить, братец, — отрезала Шон. — Этот парень был свидетелем истории с почтовыми лошадьми. Если у него есть на вас зуб, его следует опасаться.
— Поднимаясь сюда по лестнице, — добавил Жан, — я решил найти господина де Сартина и рассказать ему о своем открытии. Господин де Сартин подтвердит, что человек без шляпы, со спущенными чулками, в башмаках без пряжек, обмакивающий хлеб в желоб колонки, живет явно недалеко от места, где его встретили в таком неприличном виде, и возьмется отыскать его для нас.
— Что он может делать здесь без денег?
— Выполнять чьи-нибудь поручения.
— Полноте! Философ, да еще такой нелюдим!
— Должно быть, он нашел какую-нибудь старую родственницу-богомолку, которая оставляет ему корки, слишком черствые для ее мопса, — предположила Сильвия.
— Довольно, Сильвия, кладите белье в этот древний шкаф, а мы, братец, давайте понаблюдаем.
С большими предосторожностями они подошли к окну. Андреа как раз небрежно бросила на ручку кресла вышивание, взяла со стоявшего поблизости стула книгу, открыла ее и принялась читать; по мнению наблюдателей, книга была весьма захватывающей, так как девушка читала ее, оставаясь все время совершенно неподвижной.
— О, да она прилежна! — похвалила м-ль Шон. — Интересно, что она читает?
— Вот самый необходимый в хозяйстве предмет, — проговорил виконт и, вытащив из кармана подзорную трубу, раздвинул ее, оперев для устойчивости об угол окна, и направил на Андреа.
