Ксавье Монтепен - Месть Шивы (Индийские тайны с их кознями и преступлениями) Книга 2
— Что с вами, раджа? — изумилась Джелла, — Вы пугаете нас своим видом. Что привело вас сюда? Что хотите вы сообщить лорду в моем присутствии?
— Какие вести принесли вы нам? — спросил в свою очередь лорд, — наверное, что–нибудь ужасное!
— Ужасное, милорд.
— Что же такое?
— Я назову вам убийцу сэра Джона Малькольма.
При этих словах на губах Джеллы мелькнула улыбка торжества, впрочем, она была моментально подавлена. Одновременно с этими словами портьера, закрывающая вход в гостиную, раздвинулась, и в комнату вошли братья Малькольмы, за которыми следовал доктор Дьедоннэ. Увидев раджу и принцессу Джеллу, они остановились в дверях.
— Убийцу сэра Джона Малькольма? — повторил лорд Сингльтон, — вы его знаете?
Оба брата вздрогнули.
— Вы узнали, кто убийца, раджа? — спросила принцесса, в голосе которой слышалось живейшее любопытство.
— Узнал.
— Так не медлите же, назовите его!
— Кто же убийца? — вскричал лорд Сингльтон.
Дургаль–Саиб опустил глаза и проговорил:
— Убийца — родной сын покойного, Джордж Малькольм.
Глава 9. Продолжение комедии в драме
Оба брата не могли удержать возгласа удивления. Джелла быстро обернулась, как будто ее укусила змея. На ее лбу появилась глубокая складка, и она произнесла почти шепотом: «Он был тут». Складка мгновенно сбежала со лба принцессы, черты ее лица приобрели обычное выражение, и она выдавила зло:
— Все равно!
Дургаль–Саиб, гордо приподняв голову, с вызывающим видом упорно смотрел на Джорджа. Эдвард, не владея собой от негодования, сделал два шага к радже, гневно выкрикнув:
— Как осмелились вы сказать это?
— Это дико! — пробормотал губернатор.
— Это бессмысленно! — подтвердил доктор.
— Послушайте, раджа, — вмешалась Джелла, прервав всеобщее смущение, — вами высказано страшное обвинение, обдумайте хорошенько, на чем основана ваша уверенность.
Раджа раскрыл уже рот, чтобы отвечать, но Джордж не дал ему вымолвить ни одного слова.
— Простите, милорд, и вы также, принцесса, — сказал он, повелительным движением руки заставляя всех молчать, — обвинение направлено против меня, а потому и отвечать должен я один. Вы позволите, милорд?
Губернатор утвердительно кивнул, Джордж пододвинул кресло к Дургаль–Саибу и предложил:
— Прошу садиться, принц. Стоять должен только один виновный.
Насмешка эта, скрытая оболочкой самой изысканной учтивости, до крайности возмутила Дургаль–Саиба. С надменным, пренебрежительным видом он прошел мимо Джорджа и сел в предложенное ему кресло.
— Виновный, — повторил Эдвард последнее слово брата, — ты сказал виновный!
Джордж проницательным взглядом смотрел на Дургаль–Саиба. Затем уточнил:
— Обвинение должно быть обоснованным: ведь меня обвиняет раджа Дургаль–Саиб!
Джелла сочла необходимым вмешаться в разговор:
— По моему мнению нелепо обсуждать такое дикое обвинение. Зачем обращать на него внимание? Я уверена, что вы не виновны и быть им не можете.
Джордж поклонился принцессе.
— Благодарю вас, принцесса, но я уже высказал желание быть своим адвокатом.
И он начал говорить, обращаясь к радже:
— Положение ваше среди вельмож Индии очень высоко, раджа, и род ваш имеет в себе повелителей Азии. Вас не подавила бы тяжесть короны, которую носили ваши предки. Я же незнатный английский дворянин. Отец мой был скромным английским подданным, который всю свою жизнь приносил в жертву долгу. Между им и вами, принц, сама судьба положила бездну: вы принадлежите к разнородным кастам. Несмотря, однако, на это, кажется, вы очень любили моего отца, так как близко к сердцу приняли его смерть и желание отыскать убийцу. Потому, возможно, вы так быстро и разыскали виновного.
— Да, я близко знал вашего отца, сэра Джона, любил и уважал его и хочу отомстить за него, — отвечал, нисколько не смущаясь, Дургаль–Саиб.
— И вами движет только одно это чувство?
— Нет, не одно. Я хочу также предоставить веское доказательство в пользу того, что я истинный друг и верный союзник Ост–Индской компании.
— И чтобы доказать это, вы обвиняете меня?
— Да, чтобы доказать это, я предаю в руки правосудия убийцу–англичанина.
— И убийца этот я, я — Джордж Малькольм?
— Вы.
— Вы убеждены в этом?
— У меня есть доказательство.
— Доказательство! — разом вскричали Эдвард, лорд Сингльтон, Дьедоннэ и принцесса Джелла.
— Защищайся же, брат! — вскричал Эдвард.
Джордж взял его за руку и попросил:
— Именем покойного отца я приказываю тебе молчать!
И прибавил, обращаясь к Дургаль–Саибу:
— Вы сказали, принц, что у вас в руках доказательства моего преступления?
— Да, у меня имеется ясное, неопровержимое доказательство, что вы — убийца своего родного отца.
— И это доказательство — свидетели?
— Да, свидетели.
Несмотря на неоднократные замечания Джорджа, Джелла не могла удержаться от своей реплики:
— Остерегайтесь, раджа, — почти молила она, — свидетели эти, так внезапно являющиеся, могли ошибиться сами или могли стать жертвами обмана с умыслом. Берегитесь лжи!
Раджа бросил пристальный взгляд на принцессу, которая не сводила с него своих глаз.
— Лжи? — переспросил он, — что за смысл им лгать? Как могут они ненавидеть Джорджа Малькольма, едва зная его?
— Однако, — перебил Джордж, — заставить их лгать кому–то выгодно…
Раджа невольно вздрогнул, однако быстро пришел в себя, переспросив:
— Для кого же?
Видя, что Дургаль–Саиб вздрогнул, Джордж не мог удержаться от улыбки и, поклонившись, прибавил:
— Успокойтесь, принц, я не высказываю против кого–нибудь обвинений и желал бы только узнать в чем вы конкретно обвиняете меня и особенно на чем основываются эти обвинения. Судя по вашему тону, доказательства неоспоримы и должны меня немедленно сразить.
— Действуя таким образом, вы совершенно правы, сэр Джордж, — заметила Джелла, — сто раз правы, требуя доказательств, я не сомневаюсь, что одного вашего слова будет достаточно, чтобы свергнуть с себя это чудовищное, нелепое обвинение.
— О принцесса, — воскликнул Дургаль–Саиб, стараясь скрыть искусно подыгранное раздражение.
Джордж поклонился принцессе с таким же видом, как и за минуту перед этим Дургаль–Саибу, спросив:
— Что заставляет вас, принцесса, защищать меня?
— Что заставляет защищать? Вот вопрос! Я защищаю вас потому, что сэр Джон Малькольм был воплощенной добродетелью, человеком, безусловно, честным и благородным, и я не могу смириться с тем, чтобы один из его сыновей мог быть признан преступником, отцеубийцей!
