Ксавье Монтепен - Месть Шивы (Индийские тайны с их кознями и преступлениями) Книга 2
Лицо Казиля выражало крайнюю степень смущения. Казалось, что он колеблется. Твердый, пылающий взор Джааля действовал на него угнетающе, потому что каждый раз, как ребенок поднимал глаза, он встречался с этим пристальным взглядом, неподвижность которого еще больше возбуждала волнение мальчика.
— Милорд, — отозвался он наконец, — действительно сердце мое дышит благодарностью к погибшему господину. Я люблю сэра Джона всею душой. Смотря на бездыханное, неподвижное тело того, кому я был всем обязан, я проливал горькие слезы. Память о нем всегда будет жить в моем сердце, и его образ навеки сохранится в моей памяти. Слезы благодарности до сих пор еще текут из моих глаз при воспоминании об этом великодушном человеке, рисковавшем жизнью, чтобы спасти меня.
И в самом деле обильные слезы показались на лице мальчика.
— Если бы смерть моя, — продолжал он, — могла послужить средством спасения моего благодетеля, то я не задумался бы пожертвовать своею жизнью, умер бы тотчас же, умер без сожаления, даже с радостью, клянусь в том нашими божествами!
Рыдания, давившие ему грудь, прорвались наружу, но сквозь эти глухие рыдания все–таки можно было расслышать последние сказанные им слова:
— Но я не могу сказать ни слова, так как ничего не знаю…
«Хорошо, что я догадался остаться здесь, — подумал Джааль, скрываясь за занавесью, — без меня он проговорился бы, невзирая на священную волю богини Бовани».
Джордж взял руки Казиля и крепко, с чувством сжал их.
— Ты пользовался любовью моего отца, — проговорил он, — я заменю тебе его.
— Благодарю вас, благодарю! — вымолвил, всхлипывая, маленький индус и прибавил про себя: «О, как ужасно молчать!»
— Сэр Джордж, — начал лорд Сингльтон, — воля всемогущего Бога раскроет и осветит самый непроницаемый мрак. Густое покрывало неизвестности накинуто на гнусное убийство вашего отца, нашего достопочтенного друга, но придет время, когда яркий свет осветит эту тайну. Я убежден, что правосудие небесное поможет осуществиться земному. Рано или поздно, через год или через десять лет преступление раскроется и Джон Малькольм будет отомщен.
— Через год или через десять лет, сказали вы, милорд, — возразил Джордж, — нетерпение не позволит мне ждать так долго, я накажу убийц гораздо раньше.
— Помоги вам Бог! — прошептал губернатор.
— Правосудие Божье велико, и оно свершится, будьте уверены, милорд. Бог поможет несчастным сыновьям отомстить за смерть гнусно убитого старика–отца!
В эту минуту Джааль вошел снова.
— Милорд, — доложил он, — принцесса Джелла просит аудиенции у вашего сиятельства.
— Принцесса? — переспросил лорд Сингльтон, — быть может, она прибыла, чтобы навести нас на след преступления. Прошу, любезные друзья, пройти в гостиную и подождать там вместе с доктором. В вашем присутствии он составит протокол медицинского освидетельствования.
— Ах, как было бы хорошо, если бы сбылось предположение ваше, милорд, если бы принцесса внесла бы ясность в это темное дело, — проговорил перед уходом Джордж.
Лишь только за вышедшими затворилась дверь, как лорд Сингльтон распорядился пригласить принцессу Джеллу. Женщина вошла. По лицу ее было разлито спокойствие, и не было видно ни малейшего утомления: две бессонные ночи не произвели на нее никакого влияния. Цвет ее лица был, как и прежде, матовой белизны, ровен и свеж. Глаза светились обычным огнем. Лорд Сингльтон сделал несколько шагов навстречу принцессе и, поцеловав ее руку с изысканной любезностью, прибавил:
— Какому благодетельному случаю обязан я счастьем видеть вас, принцесса? Не принесли ли вы мне добрых вестей?
— Вестей? — переспросила с изумлением Джелла.
— Вестей о деле, которое поставило весь город в тупик.
— Вы, вероятно, говорите об убийстве сэра Джона Малькольма?
— Именно так. Вы не ошиблись, принцесса. Известны ли вам какие–нибудь подробности по этому делу?
— К несчастью, никаких. Главной побудительной причиной моего к вам приезда было узнать, не напали ли вы на след убийц?
— Пока нет, принцесса.
— И полиция ничего не может сделать?
— Признаюсь, до сих пор еще не выявлено каких–либо следов, ведущих к раскрытию преступления, и начатое следствие топчется на месте.
— О, это хоть кого приведет в отчаяние! Мое глубокое уважение к достойному сэру Джону Малькольму, которым он пользовался при жизни, заставляет меня принимать самое горячее участие в дальнейших событиях. Бедный сэр Джон! Сколько горя повлечет за собой его смерть!
— Действительно, все единодушно жалеют его, — заметил лорд Сингльтон, — как хотелось бы отомстить за его смерть презренным убийцам — таково желание многих.
— Я желаю этого от всего сердца. Пользуясь в этой стране некоторым влиянием, милорд, могу заверить вас, что сделаю все возможное для раскрытия этого преступления, вы можете располагать мною без стеснения.
— Благодарю, принцесса.
— Знайте раз и навсегда, милорд, что вы можете рассчитывать на меня во всякое время и во всех случаях.
— Я никогда не думал иначе. Окажите нам, принцесса, помощь раскрыть это злодеяние — и вы сделаете истинно прекрасное и доброе дело.
— Я готова пожертвовать половиной моего состояния, чтобы присутствовать на казни убийц, потому что тот человек, который убивает под покровом ночи, исподтишка, низок и заслуживает наказания.
Вошел Джааль и доложил:
— Милорд, раджа Дургаль–Саиб просит аудиенции у вашего сиятельства.
— Принц? — воскликнули в один голос лорд Сингльтон и принцесса.
— Пусть войдет! Не заставляйте его ждать, — поспешил прибавить губернатор.
Джелла поспешно встала, проговорив:
— Я ухожу, милорд. Может быть, раджа намерен сообщить вам что–нибудь важное, и я не хотела бы служить помехой вашему разговору.
Едва она успела произнести эти слова, как вошел Дургаль–Саиб.
— Покорно прошу вас, принцесса, остаться, — попросил вошедший. — Честь имею засвидетельствовать вам мое почтение, милорд. Принцесса Джелла не только может, но и должна услышать то, что я сообщу, потому что сообщение мое заинтересует в высшей степени всех друзей Ост–Индской компании, а принцесса занимает самое почетное место среди них.
Говоря это, раджа демонстрировал высочайшую степень волнения. Казалось, какой–то внутренний огонь пожирает его. Глаза горели фосфорическим светом, служившим отражением громадного внутреннего пламени. Он весь трясся, и голос его дрожал.
— Что с вами, раджа? — изумилась Джелла, — Вы пугаете нас своим видом. Что привело вас сюда? Что хотите вы сообщить лорду в моем присутствии?
