Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович
К Ратиславу с Первушей подъехал Дарко. Правая рука его была забрызгана кровью. Брызги крови рдели на правой половине нагрудника, на шлеме, красными мазками алели на правой же щеке.
– Цел? – спросил Ратьша.
Дарко оглядел себя, весело оскалился. Сказал:
– Чужая.
– Сколько людей осталось?
Улыбка сползла с лица сотника.
– От наших трех сотен едва сотня и еще два десятка наберется. Гаврилу и Епифана у Исадских тоже изрядно потрепали. Меньше сотни у них осталось на двоих. У Прозора пока прорывов не было, так что владычные вои все в целости. Думал, пока ты без чувств лежал, подтянуть из них половину сюда поближе.
– Нет, повременим с этим, – покачал головой Ратьша. – Поеду вначале посмотрю, что там, а дальше решу. Великий князь где? Не ранен?
– Юрий Ингоревич со свитой стоит у Исадских. Тож помогает при прорывах. Под рукой у него поболе полусотни тех, что драться могут. Какая-никакая, а помога. Сам князь цел вроде. Вот только что отсюда отъехал.
– Понятно, – потер подбородок Ратьша. – Ладно. Здесь пока затихло?
– Ненадолго, – покачал головой Дарко. – Лезут на вал почти что без перерыва. Уж скольких побили, а они все лезут… Ну так народу у них под рукой немерено, чего жалеть.
– Вот пока затихло, мы с Первушей и… – Ратьша огляделся по сторонам. – А где Годеня, Гунчак, княжич с меченошами?
– Годеня где-то здесь был. Видел его после боя живого, – ответил сотник. – А княжича с ближниками Юрий Ингоревич к себе забрал. И хана половецкого тож.
– Понятно, – протянул Ратислав. – Ну, оно, может, и лучше, хлопот меньше.
– Что да, то да, – согласился Дарко.
– Ну, значит, пока мы с Первушей к Южным вратам и поедем, а как Годеня найдется, пошли его за нами.
– Сделаю, – кивнул сотник.
Ратислав уже начал было заворачивать коня, но передумал, погнал Буяна к пролому. Умный конь аккуратно ставил ноги, чтобы не наступить на разбросанные вокруг мертвые тела. Позади послышался топот копыт. Его догоняли Первуша и Дарко.
– Куда ты, боярин? – спросил сотник. – К Южным вратам вроде собирался?
– Успеется, – ответил Ратьша. – Хочу наружу выглянуть, посмотреть, как там.
– А-а… – Дарко поотстал.
Ближе к валу и сгоревшей башне трупов стало намного гуще. Скоро Буян встал: чистой земли не осталось, кое-где убитые лежали в два и даже в три слоя. Не пойдет по трупам. Чтобы пошел, должен впасть в боевую ярость. Ратислав спешился, передал поводья Первуше.
– Останься здесь с конями. Мы с Дарко на стену. Ненадолго.
Меченоша кивнул. А Ратьша и сотник зашагали по твердым, как деревяшки, залитым заледеневшей кровью телам к валу, держась правее, на уцелевший участок стены. Трупы были только татарские. Среди них можно опознать и половцев, и мордву, и булгар. Но многих Ратша так по виду и не признал.
По лестнице поднялись на вал, потом – на уцелевшую стену рядом с проломом. Крышу над боевым ходом камнеметы снесли еще в первый день обстрела. Бревна, которые выстилали боевой ход, местами обгорели. Ноги скользили по красной наледи. Здесь пахло кровью и пожаром.
Ратьша выглянул в бойницу. Уже совсем рассвело. За лесом, перед которым раскинулся татарский стан, показался край багрового солнца. Было безветренно, и над станом висело громадное облако от дыма костров. Там не спали. Маленькие человеческие фигурки перемещались по стану толпами и поодиночке, проносились всадники и конные отряды. Двигались куда-то высокие телеги с огромными деревянными колесами. Шум стана: человечий говор и крик, рев скотины, скрип колес – сливался в гул, давящий на уши, угнетающий своей громадностью и силой.
Ближе к городу темнели отряды, готовящиеся к приступу. Много их… Жуть как много. Еще ближе отступают от городских стен отброшенные только что враги. Отходят нестройными толпами. Никто им в этом не мешает.
Совсем близко татарская городня с пороками за ней. Пороки не мечут ни камни, ни горшки с горючей смесью. У пороков пусто, не хотят богдийцы зазря подставляться под стрелы затинных самострелов. Из-за городни показываются головы татарских стрелков. Видно, что много их там, еле умещаются за тыном. Летят оттуда стрелы. Но не густо.
Пространство между городней и крепостным рвом усеяно трупами татар. Не морочатся они вытаскиванием своих убитых. У вала и на засыпанном рву трупы нагромождены кучами. Правее сгоревшей воротной башни они громоздятся аж на треть высоты вала. Снега на заваленных трупами местах не видно. Вместо него замерзшая кровавая каша. Трупы истоптаны ногами идущих волна за волной штурмующих. Некоторые раздавлены в неопрятные, лохматящиеся остатками одежды лепешки, вмерзшие в ледяную грязь. Свеженькие с последнего, только что отбитого приступа заметно отличаются от старых не сильно попачканной одеждой, незастылостью какой-то. Видно, что жизнь совсем недавно покинула эти тела. Раненых не видно. Этих все же, видать, забрали с собой.
Раз стрелы из-за городни летят не густо, можно высунуться, посмотреть вдоль стены: как в других местах дела идут? Высунулся, глянул влево. У большого пролома между Ряжскими и Исадскими воротами тоже пока спокойно. А вот у пролома возле Исадских ворот кипит бой. На вал, подпирая впереди идущих, лезет черная в рассветной мгле толпа врагов. Ну, это было слышно еще на подъезде к стене, грохот боя далеко разносится в морозном воздухе. Шум доносится и со стороны Южных ворот. И там не дают защитникам роздыху татары.
Да, похоже, и здесь затишье заканчивается. От темнеющих в полуверсте от города вражеских толп отделился большой отряд и направился сюда, к Ряжским воротам. Немного погодя еще один двинулся левее к большому пролому между Ряжскими и Исадскими вратами.
В боевом ходе правее Ратьши и Дарко возникло шевеление. Ратислав глянул в ту сторону. С пола боевого хода поднимались прилегшие в изнеможении отдохнуть стрелки. Вставали на нетвердые ноги, брались за луки, готовили стрелы, натягивали вороты затинных самострелов. Показались бабы, поднявшиеся снизу, несущие охапки стрел.
Отряд, назначенный для нового приступа у Ряжских ворот, возле которого сейчас стояли Дарко с Ратьшей, тем временем прошел проход в татарской городне. За ней он сомкнул плотнее ряды, прикрылся круглыми щитами, выставил копья и, ускорив шаг, устремился к городскому валу. Торчать здесь, на стене, толку не было. Надо спускаться вниз и идти к своим людям. Что-то подсказывало, что неровный строй защитников на гребне вала, набранных из горожан и смердов, снова не удержит врага, и опять у Ратьшиных запасных будет работа.
Они живо скатились вниз со стены и вала, оскальзываясь на трупах, почти бегом добрались до Первуши, держащего под уздцы коней, и прыгнули в седла. От пролома донесся грохот столкновения татар, идущих на приступ с защитниками, стоящими на валу. Ударили по ушам крики ярости и боли.
Рысью, то и дело оглядываясь в сторону пролома, добрались до уже построившихся запасных Дарко. Сердце сжалось у Ратислава, увидевшего, как мало осталось его воинов. Сотня с небольшим, как и говорил Дарко. Но услышать – это одно, а вот увидеть воочию… Всадники встали широко и только два ряда их получилось. Позади, меж полусгоревшими окраинными домами, кучковались кое-как вооруженные бездоспешные мужики – смерды из окрестных сел и деревень и горожане. Эти, должно быть, тоже готовятся отбивать возможный прорыв. Помощь не лишняя, глядя на малолюдство запасных. Хотя помощь от них, бездоспешных, необученных, будет невелика. Одна надежда: драться должны зло, знают, что за спинами у них их жены и дети.
Подъехав к рядам воинов, Ратьша вскинул руку в приветствии. Запасные откликнулись радостным гулом. Холодный комок в груди растаял: видно, что искренне радуются тому, что жив-здоров их воевода. Но как мало их осталось, как мало!
Натиск татар оказался таким мощным, что совсем скоро защитники вала подались назад и вниз, на уступ, где стояли когда-то сгоревшие теперь осадные клети. Или сил у них уж не осталось? С боков и снизу кинулось подкрепление. Кое-как одоспешенное, плохо вооруженное. Им удалось приостановить отступление. На месте осадных клетей закипела жестокая бойня. А через гребень вала черной бурлящей волной продолжали перекатываться новые толпы степняков. Своей все прибывающей массой они давили на защитников города. С остатков стены по бокам пролома на головы врагов сыпались стрелы и камни, но летели они не густо и остановить их не могли.
