Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович

И рязанцы не выдержали, попятились дальше. Воины, стоявшие в задних рядах, начали сыпаться со склона вала внутрь города. Они скользили по заснеженному склону до подошвы, заваленной окоченевшими трупами, оставшимися с прошлых прорывов, отбегали саженей на двадцать, где трупов было меньше, поскольку на завалах тел встать в плотный строй было невозможно, там становились в пока еще жиденькую цепочку. Им на помощь кинулись бездоспешные, кое-как вооруженные мужики, хоронящиеся до поры между ближними к стене городскими строениями. У многих не было даже щитов. Такие становились в задние ряды.

Откуда-то из-за заборов, окружающих дворы, вышел небольшой отряд, примерно из двух сотен бронных, хорошо оружных воев, собранных, судя по щитам и плащам, из городовой стражи. Кто-то из начальных людей умудрился сберечь свежую запасную силу. Сотни встали правее Ратьшиных всадников, построились в стену из четырех рядов, закрылись щитами, выставили меж ними копья. Стояли спокойно, в отличие от суетящихся, издающих воинственные крики, горячащих себя для боя бездоспешных мужичков.

Влезшие на вал враги пытались расширить прорыв, давя вправо и влево. Но дальше сгоревшей башни не продвинулись – защитники встали насмерть, а численное превосходство на узком пространстве гребня вала и уступа, оставшегося от сгоревших клетей, не имело решающего значения.

Враги, усилив напор, все же скинули вниз рязанцев, стоявших перед ними. Те, съехав по склону вала, пополнили собой образованный здесь строй защитников города. Степняки не бросились очертя голову следом, подождали, когда из-за стены к ним влезет побольше людей. Ратьша начал даже беспокоиться, как бы татары, оседлавшие гребень вала, не дождались свежей волны штурмующих. Тогда сбить со стены их станет почти невозможно.

Слава богам, ждать этого находники не стали, большая толпа их сплошной черной кучей покатилась вниз по внутренней части вала. Съехав до его подошвы, они, опять же, не кидались сразу в бой, накапливались, сбиваясь в плотную толпу, и только погодя, огласив воздух боевым кличем, бросились на неровный строй рязанцев.

Середину его они пробили почти сразу, сбив с ног, затоптав и переколов плохо оружных защитников города. Не останавливаясь, кинулись дальше. Не сильно смутил их и вид возникших на пути Ратьшиных всадников и строя пехоты из городовой стражи. Яростно взревев, они только прибавили шагу, стремясь быстрее добраться до новых противников.

Черненые доспехи, темных тонов одежды, смуглые скуластые лица. И таких воинов Ратислав раньше не встречал. Сколько же вас тут собралось под стенами родного города! И все хотят крови мужчин-рязанцев, тел рязанских женщин, добычи из рязанских домов, живой добычи – детей, женщин, скота… Ну уж нет! Вот эти вот сначала испробуют рязанского железа!

– Бей! – гаркнул перехваченным ненавистью горлом Ратьша и дал шпоры Буяну.

Буян, уже и без того дрожавший и переступающий копытами от нетерпения, с места прыгнул вперед и ринулся на набегающих степняков, в бешенстве грызя удила. Сзади раздался дружный топот коней соратников. Правее и теперь уже чуть позади издали боевой клич стражники. Наверное, тоже двинулись вперед. Оглядываться было уже некогда, татары совсем близко. Так и не остановились, бегут вперед. Им же хуже, рубить рыхлый строй гораздо способнее.

Вот он, первый татарин! Визжит что-то, бежит прямо на Буяна, выставив вперед черненый, обтянутый кожей, с оковкой по краю круглый щит. Вырвался впереди своих на целую сажень. Храбрец! Бить в коня татарин не стал, не дурак же! В последний миг уклонился влево от Ратьши и попытался достать кривым тяжелым мечом его левое бедро. Ну, это даже как-то обидно, не глупый юнец перед татарином! Ратислав легко отбил меч нижним краем щита и рубанул степняка по верхушке шлема. Прорубить не прорубил, но, похоже, ошеломил знатно: татарин мотнулся вправо, закрутился на месте и упал, сбитый с ног конем Ратьшиного воина, несущегося чуть позади и слева.

Что с ним станет дальше, смотреть некогда, Буян уже вламывался в основную толпу бегущих навстречу врагов. Зря все же татары не встали в строй. Крушить их, бегущих поодиночке, конем любо-дорого. Буян, сбивая бронированной грудью врагов, почти даже не замедлил скока. Ратислав только успевал раздавать удары мечом направо и налево. Боевой клич наступающих врагов сменили крики ужаса и вопли умирающих. Что, солона собственная кровь, заливающая горло? Ловите еще! Буян уже добрался почти до самой подошвы вала. Здесь татар было гуще, с гребня им прибывала и прибывала подмога.

Конь оскользнулся на одном из застывших трупов, которые покрывали землю у вала сплошь, едва не упал. Хорошо, подперли справа и слева кони Ратьшиных всадников. Справа оказался Первуша. Кони встали. Да и идти дальше было особо некуда – впереди, саженях в десяти, начинался откос вала. Между ним и Ратьшиными воинами толпа татар стояла плотно, закрывшись щитами, выставив вперед лезвия кривых мечей. Эти не кинулись вперед, как добиваемые сейчас позади их собратья, понадеявшиеся взять русских нахрапом. Эти остались ждать удара конницы на месте.

До стены врагов было сажени две-три. Разгона лошадям не набрать. Да и не разогнаться им по заледеневшим трупам: поскользнутся, ноги поломают и всадников под мечи подставят. Остается просто идти вперед.

Ратислав глянул вправо-влево. Его воины подравняли расстроенный при атаке строй и снова стояли в два ряда, плотно сомкнувшись колено к колену. Потерь, похоже, не понесли. Во всяком случае, на первый взгляд ряды не укоротились. Оглянулся. Позади мужички добивали оставшихся в живых ошеломленных татар, имевших глупость пойти пешими против конных. Справа стена из двух сотен стражников, уверенно перемалывая и тесня врагов, скоро должна была поравняться с всадниками.

Надо ждать их и потом вместе с присоединившимися мужичками добивать оставшихся татар. Просто давить на них стена на стену. Плохо, конечно, тяжело, кроваво, но ничего другого не придумать. Помочь могут еще разве защитники стены, если сумеют сбить засевших в проломе татар и потом ударить по этим сзади и сверху.

Ратислав глянул вверх, на гребень вала. Там кипела яростная схватка. Рязанцы пытались давить на прорвавшихся с боков, кажется, даже немного потеснили их, но именно что немного. Им самим требовалась помощь. Потому с этими, у подошвы вала, Ратьшиным воинам и стражникам придется справляться самим. А потом еще лезть на вал и подсоблять тем, что дерутся наверху, на его гребне. А раз так, то ждать нечего, дождаться можно только новой волны штурмующих. Тем более стена стражников уже поравнялась со всадниками Ратислава и, не останавливаясь, двинулась дальше, коля копьями выстроившихся татар, которые копий не имели. С таким преимуществом стражники вошли в строй татар легко. Те пытались добраться до прущих вперед русских, но в большинстве своем храбрецы насаживались на копья, а те, кому повезло как-то пролезть между ними, натыкались на несокрушимую стену ростовых алых щитов и отбрасывались ими снова назад, под разящие наконечники.

Больше ждать было нельзя: сокрушающая татар пехотная стена рязанцев, углубляясь в строй врагов, обнажала свой уязвимый левый край, куда татары начали уже давить.

– Вперед! – приказал Ратьша.

Два плотно сомкнутых ряда конников двинулись на степняков. Шагом, разгоняться на обледенелых, покрывавших землю трупах было нельзя. Но и идущий на тебя даже шагом громадный, закрытый броней конь, пышущий горячим паром из расширенных ноздрей, злобно скалящий зубы, грохочущий подковами копыт, с таким же закованным в железо всадником сверху, грозящим копьем или мечом – такое зрелище тоже не каждый выдержит без дрожи в коленках. И татары дрогнули. Не побежали в разные стороны, не попытались влезть обратно по лежащим тут и там на откосе вала лестницам, уложенным защитниками города для подачи помощи своим, сражающимся на гребне вала. Но дрогнули. Ратьше, побывавшему во множестве схваток, это было заметно.

Когда до врагов оставалась последняя сажень, Ратислав воскликнул: