Иаков Стюарт - Из шотландской поэзии XVI-XIX вв. (сборник)
Блуждать на лоне девственной Природы!
Здесь шепчет ветер, шелестит листва,
Щебечут птицы и лепечут воды —
А все же слышно, как растет трава,
Иль сонный жук ползет, шурша едва-едва.
О, волшебство! Каким английским словом
Наречь сие? Названий нет, как нет:
В краю британском, сером и суровом,
Их не измыслил ни один поэт.
Лучами солнца всякий лист согрет,
И каждая былинка осиянна.
Здесь вездесущи лавр и бересклет,
Здесь царство клена, ясеня, платана —
И не видать нигде ни лорда, ни тирана.
Звеня, журча, струятся два ключа
Вблизи утеса. Здесь покой, дремота.
Здесь олеандры, тисы, алыча
Теснятся подле маленького грота.
Здесь мыслям нет узды и укорота,
Здесь ни души на много миль окрест!
Мечтай весь день, коль явится охота!
Здесь лучшее средь лучших здешних мест,
И приходить сюда вовек не надоест.
Приди, присядь под вязом или буком —
И с Мильтоном внимай напеву Муз,
Бесстрашно плавай с капитаном Куком,
Сражайся там же, где сражался Брюс;
И римской роскоши изведай вкус,
Раздумьем упоительным окутан.
Любимый томик – невеликий груз:
Потянет полистать – и вот он, тут он.
И Голдсмит при тебе, и многомудрый Ньютон.
Щебечет птица, и звенит оса,
Цветочный венчик дышит ароматом…
Забраться бы в укромные леса
И век не покидать их! – но куда там:
Закрыт заветный том перед закатом,
Дочитана последняя глава —
Пора домой… Крылатым провожатым
Вокруг витает серая сова:
Уже вступила ночь в законные права.
Вот так учитель коротает время
Среди занятий школьных и забот…
Никчемной суеты мирское бремя
Влачи кто хочет, лей напрасный пот!
Наставник же сыскал себе оплот
В лесах, в уединении счастливом —
И флейту иногда в леса берет,
И, внемля птичьих песен переливам,
Родным, шотландским он ответствует мотивом.
1804
Джордж Мак-Индоу (1771 – 1848)
Сыр и виски (На мотив «Милашка, прости мне вранье»)
Мы с Вилли беспутным – хоть верь, хоть не верь! —
Забыли про свары и драки:
Друг друга мы потчуем виски теперь
И сыром… И это не враки, не враки,
Ей-Богу, приятель, не враки!
Чаек да леденчик? Хорошенький пир
Для пьяницы и забияки!
Лишь виски лакаю, да трескаю сыр —
Хоть режьте, а это не враки, не враки,
Хоть режьте, а это не враки!
Ужели пристало нагуливать жир,
Иль жить голоднее собаки?
Целебное виски, питательный сыр!
Без них – околею, и это не враки,
Ей-Богу, приятель, не враки!
Да я бы в горящий ворвался трактир,
Откуда сбежали гуляки —
И допил их виски, дотрескал их сыр!
Не веришь? А это не враки, не враки,
Не веришь? А это не враки!
Форель (На мотив «Милашка, прости мне вранье»)
Нашел преогромную нынче форель —
И сцапал братишка мой Джеми:
Погибшую вынесло рыбу на мель…
И Джеми хвалился добычей пред всеми,
Хвалился добычей пред всеми.
Близ нашего дома, чиста и светла,
Речушка стремится сквозь ельник.
Форель подле берега ночью спала —
И камнем злодейски пришиб ее мельник,
И камнем пришиб ее мельник!
А мы, из добычи изъяв потроха,
Форели провялиться дали,
А после – сварили. Ох, вышла уха —
Какой отродясь короли не едали,
Клянусь: короли не едали!
Такая форель – преотличный обед,
А вкусный – хоть вылижи плошки!
Мы все уписали. А хвост и хребет
Желанной поживою стали для кошки,
Желанной поживой для кошки.
Хоть каждому чудилось: лопнет живот —
Но мы это чудище съели!
И дружно сказали: пускай, что ни год,
Исправно в речушке плодятся форели,
Плодятся такие форели!
Миллион картофелин
В ноябрьский день, сквозь дождь и грязь,
На кляче хроменькой трясясь
К востоку, в Кумберно,
Где жил помещик, алчный лэрд,
Вез дань двухмесячную смерд:
Он задолжал давно.
Сидел помещик за столом,
Вливал в утробу джин и ром.
«Ба! Джонни, старина!
Что слышно дома? Как дела?
Кобылка все еще цела?
А дети? А жена?
А твой работник? Жив-здоров?
И сколько ж у тебя коров?
Каков у них приплод?
А сколь овса, пшеницы, ржи,
И сколь картофеля, скажи,
Собрал ты в этот год?»
«И, барин! – молвил Джон в ответ, —
Куда там! Жита нет как нет;
И не было телят!
Худые, право, нонче дни —
А плату все же знай, гони,
Коль гнать ее велят!»
И вынул Джон мошну. Была
Мошна истрепана дотла —
И сколь была худа!
И деньги фермер отсчитал —
А лэрд наполнил вновь бокал
И кисло хмыкнул: «Н-да…»
Мой Джон молчал, нахмурив лоб…
А лэрд исправно деньги сгреб,
Считая каждый грош.
«Я пью твое здоровье, Джон!
Уж не серчай: ты мне должон…
Авось не пропадешь!»
И Джону тоже дал стакан —
А Джон обдумывал обман…
Покуда правил путь,
Лишь об одном гадал бедняк,
Раскидывал мозгами: как
Помещика надуть?
И начал, в ход пуская лесть:
«О, ваша милость, ваша честь!
Имеется у вас
Две сотни мер – запас неплох! —
Отменных лондонских картох —
Изряднейший запас!
– Я б, ваша честь… – (И в голове
Чесать зачал) – Я б меры с две
Просил бы на посев!» —
«Две меры? – лэрд сказал: – Шалишь!»
А Джон ему: «Две меры лишь
Прошу – вам не во гнев».
«Две меры как-нибудь найду…
Да оптом в летошнем году
Я сбыл весь урожай:
За меру – пол-гинеи… Что ж?
По эдакой цене берешь?
Бери, не обижай!
– А в розницу торговлю мне
Хоть по двойной вести цене —
Заботы полон рот.
Две меры там, три меры тут —
А покупатели все прут!
Ох, лень меня берет».
И с видом праведника Джон
Ответствовал, издавши стон:
«Простите, виноват!»
Казалось, нимб ему к лицу…
Да только Джону-хитрецу
И дьявол был не брат.
«У вас ума палата, вишь! —
(И Джон сложил в кармане шиш) —
Храни вас, барин, Бог!
Когда бы вас – да в короли,
Богаче нашенской земли
Никто б сыскать не смог!
– Эх, ежели бы вас – на трон!
Ведь вы умней, чем Соломон!
Вы – светоч, вы – алмаз.
Благословляю вашу мать!..
Богаты вы! Хотите стать
Богаче во сто раз —
Богатым, как библейский царь?»
И Джон, преопытный рыбарь,
Смекнул: «Теперь – молчок!
Ведь барин жаден, что лосось:
Полюбопытствует, авось, —
Проглотит мой крючок!»
И Джон тихонько сел на стул;
А глупый лэрд и в ус не дул.
И вот наживку лжи
Забросил фермер: «Чепухи
Прошу от вас… Хе-хе… Хи-хи…» —
«Чего тебе? Скажи!»
«Купил бы оптом, – начал Джон, —
Я клубней ровно миллион:
Хорош картофель ваш!» —
«Как миллион? – и тут же лэрд
Осекся: – Что ж… Я милосерд!
А сколько денег дашь?»
«Я чай, сто тысяч – это куль.
Кулей с десяток не возьму ль?» —
«Бери, но дай монет
За дюжину!» А Джон спросил
Перо, бумаги и чернил,
И хмыкнул: «Спору нет!
– Но, хоть ни барин мой не вор,
Ни я не вор, – а договор
Тут надо подписать:
Цена уж больно велика!
Весной сочтемся – а пока
Приложимте печать!..»
Сто двадцать миновало дней.
Посеву срок. И Джон – бедней
Былого! – тут как тут:
«День добрый, сударь!» – «Здравствуй, брат!
Четыре месяца подряд
Мешки лежат и ждут!»
«Я клубни счесть, увы, должон —
Весь миллион! – ответил Джон. —
Ой, барин, трудный счет!
И я помощника беру:
Пущай назавтра ввечеру
Мой Тэм со мной придет.
– Ей-ей, дорога недолга!
Работник мой и ваш слуга
Считать помогут нам.
Часа в четыре – даже в три! —
Поспеем, как ни посмотри!
Что, барин, по рукам?
– А я позвал бы вас в трактир,
И угостил бы там – хоть пир
И не был бы горой!
Ведь помню про стакан вина,
Что с вами выхлестал до дна
Осеннею порой!»
Помещик был весьма польщен,
И руку Джону стиснул он,
И хлопнул по плечу:
«Не поспешай! Придешь опять
В удобный день: тебя стеснять
Ничем я не хочу».
…Работник Тэм был харей схож
С блином – гнуснейшая из рож!
Ввалились мужики
Нежданно к барину – с утра:
Считать картохи, мол, пора,
Опорожнять мешки!
Прилежный счет ведя затем,
Слуга помещичий и Тэм
Намаялись весьма…
Гласила не про них молва:
«Ум – хорошо, а лучше – два» —
Там не было ума.
А Джон с помещиком в кабак
Пошли, покинув бедолаг —
Попить пошли, поесть…
Вернулись. Барин изумлен:
«Ужель еще не миллион?» —
«Нет, сударь… Тысяч шесть».
И лэрд на самом склоне дня
Явился вновь, крестьян кляня:
«Эй! Сколь же клубней здесь?
Не миллион ли?» На вопрос
Ответил Тэм, прочистив нос:
«Подсчет окончен весь…»
И, перебив, продолжил Джон:
«Какой там, барин, миллион?
Ведь я не идиот!
Нет, натрясли из десяти
Мешков – уж ты меня прости! —
Лишь сорок тысяч… Вот! [3]
– Ты, барин, лишку не серчай, —
Не то огреем невзначай…»
Помещик рявкнул: «Вон!» —
«Потише, барин! Мне должон
Ты неустойку!» – молвил Джон,
Изобразив поклон.
Судья, знаток подобных дел,