Ованес Туманян - Стихотворения и поэмы

Моя прошлая жизнь, с нею прошлый мой год —
Два седых старика, ослабевших, недужных, —
К дальней вечности путь свой держали вперед,
В задушевном раздумье, в беседах содружных

«Я взрастил благовонный, сияющий сад,—
Первый вымолвил так, обращаясь к второму, —
Животворный струили цветы аромат, —
Все цветы расточил я по миру людскому».

И ответил второй: «Много чувств, много сил,
Много было во мне вдохновенья святого.
Как и ты, я всё отдал и всё расточил
В песнопеньи любви, в светлой щедрости слова».

Первый снова сказал: «Но в долине людской
Я оставил и холод, и сумрак, как прежде». —
«Я оттуда ушел, — так ответил другой, —
И тоскуя душой и не веря надежде».

Первый громко сказал: «Вновь настанет расцвет,
И покроется снова долина цветами!»
Но другой ничего не промолвил в ответ.
И к дороге своей он поникнул глазами

Так вся прошлая жизнь, так и прошлый мой год —
Два седых старика, ослабевших, недужных,—
К близкой вечности путь свой держали вперед
В задушевном раздумьи, в беседах содружных.

Бессонница томит меня в постели,
Лежу и тщетно жду прихода сна,
И мысли мрачные мной овладели,
И эта ночь особенно длинна.

Ах, были дни, еще совсем недавно,
Мир нежно, точно мать, меня ласкал,
Познал тогда я дни восторга явно
И мрак ночной меня не угнетал.

Любовь прошла, развеялись мечтанья.
Нет бодрости и силы прежних дней.
Настали дни глубокого страданья,
И ночи кажутся теперь длинней.

Бессонница теперь меня терзает,
В своей постели мучаюсь без сна.
Ночь бесконечна, всё не рассветает, —
Как долго, долго тянется она!

В печальном сумраке ночном
Бессонны я и скорбь моя.
Хотим припомнить мы вдвоем.
Как с нею повстречался я.

«Скажи мне, скорбь, моя родня,
Товарищ неразлучный мой,
Из-за чего, с какого дня
И как связалась ты со мной?..»
И, вспоминая в тишине.
Она рассказывает мне:

«Давным-давно, коль хочешь знать,
Смотря на колыбель твою
И тихо плача, пела мать
Уныло „баюшки-баю“.
И в сердце детское твое
Вошла я с песенкой ее.

Ты был когда-то очень мал —
Не больше сына своего —
И с хилым сверстником играл.
Он сиротою был. Его
Все колотили, не любя.
С тех пор узнала я тебя.

Однажды, дверь загородив.
Хозяин должнику грозил.
Бедняк, отчаявшись, чуть жив,
У неба помощи просил:
„Спаси, о боже! Нет житья!“
С тех пор я спутница твоя.

Пришел раз человек с сумой,
Держа ребенка под тряпьем:
„Нас гонят прочь с земли родной.
Так пожалей, молю Христом!
Дай нам погреться у огня“.
С тех пор и знаешь ты меня.

Теперь уже не вспомню я,
Кто это был: твой верный друг.
Возлюбленная ли твоя,
Которой ты любим, — но вдруг
Надежда навсегда ушла.
С тех пор тебя я обрела.

Увянув от забот и дел,
Угасла милая, бледна…
Сквозь слезы долго ты глядел
На гроб любимой, но она
Навеки скрылась под землей.
С тех пор сдружилась я с тобой».

В печальном сумраке ночном
Бессонны я и скорбь моя.
Хотим припомнить мы вдвоем,
Как с нею повстречался я.
И долго речь ее течет,
И бедствиям потерян счет.

Прошла, о боже, дымом жизнь моя!
Иссохли кости — сжег их полдень жгучий.
Иссякло сердце. Пал, подкошен, я,
Свой путь забыл от скорби неминучей.

Мой хлеб — укор людей чужих;
Мой отдых — на путях изгнаний;
День полон злых вестей и криков злых;
Ночь до утра полна глухих рыданий.

Томился я, как филин средь руин.
Как воробей на крыше — одиноко.
О боже! Я бессилен, я один…
Ужели час спасения далеко?

Земля армян, наш край родной,
Землею бедствий был века.
Сравнил бы их с Масис[8]-горой,
Горой, ушедшей в облака.

Писал в мучительной тоске
О ранах родины поэт[9], —
И сорок лет с пером в руке
Всегда ты шел ему вослед.

К крестьянам ты входил как друг.
Ты знал их горестный удел,
О бедах хижин и лачуг
Поведать людям ты сумел.

Заслужен твой венец! И вот
Посланцы родины идут —
Тебя благодарит народ
За твой большой, священный труд.

Певец, твое бессмертье в нем.
Твой дар — могучий дар творца,
Который трепетным огнем
Воспламеняет нам сердца.

«Ты почему меня забыл?» —
Я слышу девушки укор.
«Ты почему про нас забыл?» —
Пожаловались кручи гор.

Ах, вы не сетуйте, друзья,
Что я вас больше не пою.
Душою изменился я,
Боль истомила грудь мою.

«Мы исцеление найдем», —
Сказала девушка, любя.
Сказали горы: «Мы снесем
Твое страданье за тебя».

О нет, красавица, любви
Уж больше сердца не спасти.
Вам, горы милые мои,
Моих страданий не снести.

Ах, боль таю, но как мне быть,
Чтоб эту боль другой постиг?
Глубоко сердце — не открыть.
Глубоко сердце. Нем язык.

Дни тянутся мои грустны, бесплодны,
И с рокотом мятежных чувств моих
Иду среди рядов могил холодных
Друзей любимых и надежд былых.

Я их похоронил. О, путь жестокий!
Я стал чужим в родной стране моей.
Иду, томясь, как путник одинокий,
Без крова, теплой ласки и друзей.

Те, кто вокруг, меня не понимают,
Им чужд язык мой, скорбь моя тяжка,
О лучшем дне они и не мечтают,
Им по нему неведома тоска.

Ничтожная толпа, тупое стадо,
Трусливые лжецы и торгаши,
От вашего всё увядает взгляда:
Улыбка, вера и полет души.

Так перед кем же сердце я открою,
Кому спою о горечи моей?
И для кого пожертвую собою?
Возможно ль жить на свете без друзей?

Дни тянутся мои грустны, бесплодны,
И с рокотом мятежных чувств моих
Иду среди рядов могил холодных
Друзей любимых и надежд былых.

Певцы былые! Чуть блеснул рассвет,
Счастливые, вы песнь свою слагали,
Вы видели предел армянских бед,
Живой мечтой народ свой утешали.

О благородной родине своей
Вы пели, хоть она томилась пленной,
Но радостью грядущих славных дней
Звенели ваши струны вдохновенно.

А вот сейчас растерзана страна
И с нею сердца нашего святыни.
Мечта — мираж. Рассеялась она
И не обманет больше нас в пустыне.

Чуть возмужав, мы головы клоним,
Увяли мы, умолкли в сердце звуки.
Ни божества, ни песен не храним,
И лиру выронили руки.

Нелегок был путь, полночный наш путь…
Но выжили мы
Средь горя и тьмы:
К вершинам идем, чтоб вольно вздохнуть
В армянских горах,
В суровых горах.

Сокровище мы издревле несем:
Глубокой оно
Душой рождено,
Народной душой в пути вековом
В армянских горах,
В высоких горах.

Из светлых пустынь кидались на нас
Орда за ордой;
Разили бедой,
Весь наш караван терзая не раз
В армянских горах,
В кровавых горах.

Ограблен, разбит был наш караван…
Разрознен средь скал,
Дорогу искал,
Считая рубцы бесчисленных ран,
В армянских горах,
В печальных горах.

И наши глаза взирают с тоской
На сумрак земли,
На звезды вдали:
О, скоро ли утро вспыхнет зарей
В армянских горах,
В зеленых горах?!