Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

Я принес бы тебе с собою —
я тебя не видал столько лет —
все богатство мое, на котором
лежит до сих пор запрет.

Твой лоб высок и прекрасен —
чего б я ему не принес!

Из Кадиса — синие волны
и гвоздику Севильи,
из Гранады — мирты
и колос из-под неба Кастильи.

Твой лоб — это лоб героя,
и чего б я ему не принес!

Твое сердце открыто и нежно —
чего б ему не принес?

И реку Гвадалквивир,
от цветенья лимонов бледную,
и рощи кордовских олив,
и дрожь тополей у Дуэро{213}.

Твое сердце — сердце героя,
и чего б я ему не принес!

Твой голос чист и глубок —
чего б я ему не принес?

Гирлянду снегов Гвадаррамы,
лежащих в цветочном уборе,
и сердце Мадрида, и рыбу
Кантабрийского моря,
цветок Пиренейских гор
и свет Средиземного моря.

Твой голос — голос героя,
и чего б я ему не принес!

Чего б я тебе не принес
сегодня, если бы мог!

Всю любовь, что в крови и сознании
всего народа Испании.

Наконец-то весна настала.
Как светло! И с неба холодного,
над Москвой нависшего низко,
сколько вдруг лучей заблистало
солнца смелого и свободного,
сколько вдруг на улицах искр!

Слышно всем уж теперь, как воды
рвутся вон из-под кромки талой:
скоро к свету пробьются всходы.
Наконец-то весна настала.

С тобой,
что станет с тобой?

Когда останешься без меня,
что за свет унесет тебя,
что за мрак — меня?

Боль в висках, в глазах,
боль в сердце, в костях,
в крови и в душе…

С тобой,
что станет с тобой?

— Я — матадор.
— Я — бык.
— Я пришел убить тебя.
— Попробуй, если можешь.
— Я обработаю тебя с блеском.
— Попробуй, если можешь.
— Ты храбро вел себя до сих пор.
— Ты тоже. Увидим.
— Ты принесешь мне олаву сегодня. Начнем.
— Я сказал: увидим.
— Слышишь молчанье цирка?
— Молчанье смерти.
— Ты умрешь под аплодисменты и взмахи шалей.
— А как ты думаешь, матадор, мне это нравится?
— Бык умирает, сражаясь. Становись!
— И матадор. Иногда.
— Что ты сказал?
— Что матадор тоже иногда умирает.
— Молчать! Начнем, бык. Не говори со мной.
— Осужденный на смерть имеет право на последнее слово.
— Публика в нетерпении.
— Расстели плащ.
— Эй, бык, что с тобой? Ты не бросаешься на меня?
— Одно условие: я хочу музыки. Потребуй музыки.
— Она уже играет. Ты не слушаешь? Скорей! Сойди же с места!
— Что это такое? Я этого не знаю.
— Это марш. Мой марш.
— Ты мой матадор. Как тебя зовут?
— Антонио Лукас, Шорник.
— Мой матадор… А меня зовут Беззаботный.
— Знаю. Но начнем же! Сюда, бык!
— Знаешь что? Я думаю об одной вещи.
— Говори скорей! Публика уже протестует.
— Бели ты будешь сердиться, я замолчу. Ничего не скажу.
— Публика не хочет ждать. Она кричит, ревет.
— Что публика понимает! Если она будет кричать, я не двинусь с места.
— Ты станешь позором всей корриды.
— А мне все равно! Я зовусь Беззаботный.
— Тебя иогонят в стойло, как ручного. Глупая скотина!
— Это я ручной? Я, Беззаботный? Хорошо ты со мной обращаешься!
— Мерзавец! На, получай! Бросайся же на меня!
— Ты ударил меня лапой? Ну, смотри же!
— Трусливый бык! Бык-предатель!
— Вот ты уже летишь до первого ряда.
Где твоя мулета?
Где твоя шпага?
Ты у моих ног, ты весь согнулся, ты на коленях.
Ну, матадор, бросайся на меня! Это ты бык.
А ну, веселей и по всем правилам искусства,
как породистое и храброе животное!
Другой марш, президент!
Опусти лоб, не тычься в облака!
Нацепи мне на сердце все твои блестки,
я хочу быть опоясанным лентами так,
чтобы бык и матадор казались одним существом.
— Минуту, минуту, Беззаботный!
— Ни минуты больше! Подтянись!
Ты умрешь моей собственной смертью.
Ты почувствуешь, как твоя шпага войдет в тебя до самой рукояти.
Ты упадешь на песок, и тебя не ударят кинжалом.
Быть быком — это не то, что быть матадором.
Вот настоящая работа! Оле́, кричит публика.
Она врывается на арену. Это безумие! Уши,
розовые чулки, гранатовый галстук,
блестки одежды — все мне в награду!
Тебя тащат по кругу и срывают
с тебя серебряные бубенцы и значки.
Твой залитый кровью труп
делает красный росчерк по песку.
Еще музыки, музыки, музыки!
Я убил лучшего из матадоров!

Сын леса, храню я
в стволе моем шпагу
давно, давно.
Сын леса, храню я
в груди моей девушку
давно, давно.
Сын леса, храню я
на ветках ветер
давно, давно.
Горе тому, кто коснется шпаги!
Горе тому, кто полюбит девушку!
Горе тому, кто отвяжет ветер!
Приходит в лес лесоруб.
— Великолепное дерево!
Из него одного
я мог бы построить себе дом. —
Приходит в лес моряк.
— Великолепное дерево!
Из него одного
я мог бы построить корабль. —
И приходит пьяница в лес.
— Великолепное дерево!
Хорошо пить в его тени.
Хорошо петь в его тени.
Хорошо спать в его тени. —
Лесоруб приносит топор.
Моряк приносит нож.
Пьяница — бутылку.
Пьяница — только бутылку.
— Я свалю это дерево.
— Я отрежу у него ветви,
а потом выпущу кровь.
— Я буду только пить, петь
и спать в его тени. —
Лесоруб поднимает топор.
Голова его скатывается на землю.
Моряк собирается
ранить меня ножом.
Голова его скатывается на землю.
Пьяница хочет запеть.
Тогда очень тихо,
я отпускаю ветер,
даю ветру свободу.
— Кто бродит здесь?
— Откуда этот голос?
— Кто говорит здесь?
— А кто меня спрашивает?
— Тот, кто по тебе уже умирает!
— Ха-ха-ха, — смеется ветер.
— Хе-хе-хе, — смеется пьяница.
— Хи-хи-хи, — смеется ветер.
— Хо-хо-хо, — смеется пьяница.
— Где ты, почему я тебя не вижу?
— А я здесь, а я здесь, а я здесь!
— Где ты, почему я не могу тебя коснуться?
— А я здесь, а я здесь, а я здесь!
— Где ты, почему я тебя не встречаю?
— А я здесь, а я здесь, а я здесь!
— Где ты, где же ты?
— Кружись вокруг ствола
и встретишь меня.
— Я кружусь, я кружусь, я кружусь.
Сколько тебе лет?
— Мне пятнадцать.
— Я кружусь, я кружусь, я кружусь.
Какого цвета волосы?
— Как сухой каштановый лист.
— Я кружусь, я кружусь, я кружусь.
А грудь?
— Как цветок ореха.
— Я кружусь, я кружусь.
А все остальное?
— Остальное?
— Я хочу все увидеть.
Я хочу войти к тебе.
Дай мне войти. —
Пьяница уснул.
(Он уже никогда не проснется.
А был он совсем не плох.)
Пустая бутылка
глядит на него из травы.
Глаза двух отрубленных голов
пристально глядят на него.
Одна — лесоруба,
другая — моряка.
Ветер, тихий, усталый,
возвращается на мои ветки, чтобы уснуть.
Приходит ночь.
Сын леса, храню я
в стволе моем шпагу
давно, давно.
Сын леса, храню я…
Молчанье.
Я тоже усну.
Я хочу спать.