Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2
На обращение Союза последовали ответы от ряда писателей. До настоящего времени уже получено свыше 30 ответов. Первоначальная цель нашего обращения – протест против номера польского журнала, посвященного сов<етской> литературе – отчасти потеряла нынче свою остроту. Однако дело, начатое нами, приобретает новое значение. Библиографического журнала за рубежом нет, эмигрантская печать не подводит систематически итогов работы писателей. Единственно кто мог бы заняться таким подведением итогов, это профессиональные организации – союзы писателей и литературные кружки. Но не всюду эти организации существуют и не все из существующих проводят эту работу. В результате, по прошествии нескольких лет, многое из разбросанного по газетам и журналам забудется или исчезнет вовсе. Пробел этот могла бы восполнить наша анкета, выяснив эмигрантское литературное наследие, накопившееся за истекшие годы эмиграции – как в печати, так и в подготовленном для печати виде. К тому же, предпринятое нами дело устанавливает связь, чрезвычайно ослабленную в зарубежьи, между писателями, а также связь между писателями и читателями.
Ответы, получаемые Союзом, уже частично опубликованы в варшавской эмигрантской печати (газета «Молва», еженедельник «Меч»). Весь же собранный этим путем матерьял Союз предполагает выпустить отдельным изданием.
Не сомневаясь, что Вы не откажете принять участие в нашей анкете, в ожидании Вашего ответа остаемся
Председатель Союза А. Хирьяков.
Секретарь Л. Гомолицкий.
Машинопись, на бланке Союза русских писателей и журналистов в Польше.
40. Гомолицкий – Бему
Варшава, 4.IX 1934
Дорогой
Альфред Людвигович,
рад был узнать, что скоро увидим Вас в Варшаве[287]. 13 лет назад, тоже осенью, я познакомился здесь с Вами. С тех пор столько изменилось и столько случилось...
В ответ на Ваше письмо тотчас же выслал поэму[288]. Застала ли еще Вас на курорте? Спасибо, Альфред Людвигович, за доброе слово, за внимание. У меня постоянное ощущение, что я окружен пустотой, в которую проваливается всё, что пишу. Это тем труднее сознавать, что пишу-то я только от «не могу молчать». Иначе бы не мог писать вовсе.
Несмотря на всё, что произошло вокруг Меча и в самом Мече[289], настроение у нас бодрое. Но бодрость эта – бодрость солдат, окруженных, обреченных, но решивших не сдаваться. Ведь если парижане уйдут и М<ережковский> снимет свое имя (которое очень привлекало) – придется вчетвером-впятером заполнять весь журнал. Это хорошо для вечности, но не для читателя. И мы умрем от истощения, как бы ни были насущны и вечны наши темы. А как жалко дела...
В.В. Бранд передавал мне, что Вы хотите прочесть в Варшаве публичный доклад. Союз Писателей мог бы взять на себя его устройство. Сообщите, с какой целью Вы намерены выступить с докладом, и тогда, сообразно с этим, мы организуем Ваше выступление. Мы давно здесь отказались от лекций и вечеров. Публика или истощена, или уж очень стала равнодушна ко всему русскому. К тому же всегда возникают у всех какие-то личные соображения. И ничего сладить не удается. Союз живет только фантазией своих секретарей. Обычно мы устраиваем в небольшой (на 150-200 чел<овек>) зале, очень подходящей для таких выступлений. Зала эта находится на ул. Бодуэна (рядом с главной почтой на пл. Наполеона) и принадлежит польскому антропософскому о<бщест>ву. Там у нас через А.М. Хирьякова есть протекция и они берут недорого. Но вот что говорит опыт: мы устроили Бунинский вечер, когда еще была свежа премия, и при минимальнейших расходах едва свели концы с концами.
Как бы ни было, в Мече мы дадим заметку о Вашем докладе.
С уважением
Л. Гомолицкий.
На бланке Меча.
41. Гомолицкий – Бему
Варшава, 7 сентября 1934
Дорогой Альфред Людвигович,
сейчас в Варшаве г-жа Висковатая[290], через нее я и В.В. Бранд передаем Вам письма. Потому это мое письмо будет больше деловым. В.В. передал мне, что Вы хотите прочесть в Варшаве доклад. Взять на себя организацию доклада может Союз писателей, в котором пока, до общего собрания, секретарствую я. Союзу хотелось бы знать, чтобы заранее всё подготовить, намерены ли Вы выступить только в тесном «своем» кругу, или предполагаете прочесть доклад публично. От этого зависит: надо ли снимать зал (есть очень для доклада хороший зал, на 150-200 человек, у польского антропософического общества – недорогой), устраивать все формальности перед властями, заказывать ли приглашения или афиши и проч. Глухую заметку мы уже даем в Мече. Но для рекламы надо дать и в газеты и подробнее. А для этого надо всё определить – и день, и место. Чем скорее Вы ответите, тем больше можно будет сделать.
Очень благодарен Вам за Ваше внимательное отношение ко мне. Всё мне кажется, что я его не стою. Но трогает оно меня и вместе с тем ободряет очень. Я не избалован, и к тому же последнее время мне всё кажется, что всё, что пишу – напрасно и никому не нужно. А это тягостно, хоть и есть утешение во внутренней необходимости писать (м<ожет> б<ыть> потребности, м<ожет> б<ыть> совести – не знаю).
От союза писателей посылаю в этом же письме Вам и скитникам наши анкеты.
Л. Гомолицкий.
Вы пишете о лирическом небольшом, а мне этот путь кажется несовременным и несвоевременным. Не умом, а интуитивно это вижу. Планы у меня – еще 2 поэмы, но более эпические и с «героями» (эмиграции) и книга стихов (написанная как книга, а не собранная из старых), которая была бы моим символом веры. Твердо знаю, что эмиграции – России нужна религиозная реформа. С этого надо начать, чтобы кончить возрождением. Единственная форма сейчас для такой реформы – стихи. В прозе будет или незаметно, или смешно. Стихи сохранили больше старой пророческой непосредственности.
На бланке Меча.
42. Гомолицкий – Бему
Варшава, 7 сент<ября> 1934
Дорогой Альфред Людвигович,
В.В. Бранд вчера вечером выехал из Варшавы на несколько дней, поэтому на открытку Вашу, которая только что получена с почты, отвечаю я. Комната для Вас приготовлена в гостинице недалеко от главного вокзала. Гостиница эта дает нам постоянно объявления и у нас с нею свои счеты. Стоить это ничего не будет. Академический же дом довольно далеко от центра. Вчера послал Вам письмо. Кроме того, письма везет для Вас г-жа Висковатая (из Варшавы она выезжает в воскресенье).
Л. Гомолицкий.
На бланке Меча.
43. Гомолицкий – Бему
15.IX.34.
Глубокоуважаемый
Альфред Людвигович,
я получил Ваше письмо и спешу ответить. На вокзале Вас встретит В.В. Бранд, если будет в этот день в Варшаве (он сейчас в разъездах), и еще кто-нибудь из наших сотрудников – в том числе и я. Комната в гостинице для Вас приготовлена. Гостиница недалеко от вокзала – на Хмельной Nr. 31 (Hotel royal). Мне не терпится встретиться с Вами, но не знаю, найдется ли у Вас время на личную встречу со мной.
Письмо ДВФилософову я передал.
Ваш Л. Гомолицкий.
Открытка.
44. Гомолицкий – М.Л. Кантору
Варшава, 27 сентября> 34 г.
Многоуважаемый
Михаил Львович,
Союз охотно идет Вам навстречу[291]. Одновременно с этим письмом высылаем Вам вырезки из варшавской печати, а также издания Литературного Содружества, которое является секцией Союза. Здесь необходимо оговорить, что материалы эти сообщаются в порядке осведомления, без соглашения с авторами, так как переписка с ними отняла бы слишком много времени. Чтобы облегчить Вам сношения с авторами, сообщаем Вам адреса некоторых из них. С остальными можно сноситься по адресу Союза. Ниже приводим список поэтов, живущих сейчас в Польше:
А.А. Кондратьев, соратник Брюсова, сотрудник Весов, Нового Пути. Адрес его: Równe Wołyńskie, Cukrownia Babino-Tomachowska. За рубежом он сотрудничал в «Возрождении», «России и Славянстве», «Русской Мысли», «Звене», «За Свободу», «Молве», «Мече» и др. В изданиях этих разбросаны его стихи в антологическом роде и сонеты из славянской мифологии (подготовил к печати книгу сонетов). В издательстве «Мед<ный> Всадник» выпустил роман «На берегах Ярыни».
С. Барт, настоящая фамилия С.В. Копельман, двоюродный брат издателя Копельмана. В этом году выпустил сборник стихов «Камни, тени» [, которую][292]. Сотрудничал в варшавских изданиях.
В.В. Бранд, председатель варшавского литературного содружества. В 1932 г. выпустил сборник стихов в гектографированном издании Содружества. Сборник этот и несколько газетных вырезок посылаем вместе с другими материалами.
