Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Я только что с постели встал
и чувствую:
                уже устал!!
Устал всерьез, а не слегка.
Устала
         правая щека,
плечо устало,
голова…

Я даже заревел сперва!
Потом, подумав,
                     перестал:
да это же я спать
устал!

Я, наверно, жить спешу, —
бабушка права.
Я уже произношу
разные
         слова.
Только я их сокращаю,
сокращаю,
упрощаю:
до свиданья —
                    «данья»,
машина —
              «сина»,
большое —
                «шое»,
спасибо —
               «сиба»…

Гости к нам вчера пришли,
я был одет красиво.
Гостей я встретил и сказал:
«Данья!..
Шое сиба!..»

Я вспоминал сегодня прошлое.
И вот о чем
                подумал я:
конечно,
мамы все – хорошие.
Но только лучше всех —
                                 моя!

Виноград я ем,
                    уверенно держу его в горсти.
Просит мама,
просит папа,
просит тетя:
                «Угости!..»
Я стараюсь их не слышать,
                                    мне их слышать не резон.
«Да неужто наш Алеша – жадный?!
                                                 Ах, какой позор!..»
Я не жадный, я не жадный,
                                    у меня в душе разлад.
Я не жадный!
Но попался очень вкусный виноград!..
Я ни капельки не жадный!
                                   Но сперва наемся сам…
…Если что-нибудь останется,
я все другим отдам!

У подъезда моего родного дома
(дом хороший,
                   там – кино наискосок)
мне однажды повстречался
                                    мой знакомый,
добродушный
любознательный щенок.
– Объясни ты мне, —
                               сказал он, чуть не плача, —
понимаешь,
я давно ищу ответ:

почему бывают
                    холода собачьи,
а кошачьих холодов
на свете нет?..
Это кошки и коты
                        из теплых комнат
перед тем, как поутру на лапы встать,
говорят, что за окном —
                                 собачий холод,
чтобы сразу всех собак
оклеветать!..
Я обнял щенка
                    и так ему ответил:
– Не грусти, приятель,
это – не беда.
Ведь зато
             собачий вальс играют дети,
а кошачьего
не будет
никогда!

Помогите мне, стихи!
Так случилось почему-то:
на душе
темно и смутно.
Помогите мне,
                   стихи.
Слышать больно.
                       Думать больно.
В этот день и в этот час
я —
не верующий в Бога —
помощи прошу у вас.
Помогите мне,
                   стихи,
в это самое мгновенье
выдержать,
не впасть в неверье.
Помогите мне,
                   стихи.
Вы не уходите прочь,
помогите, заклинаю!
Чем?
А я и сам не знаю,
чем вы можете
                   помочь.
Разделите эту боль,
научите с ней расстаться.

Помогите мне
                   остаться
до конца
самим собой.
Выплыть.
Встать на берегу,
снова
       голос
              обретая.

Помогите…

И тогда я
сам
    кому-то помогу.

Круг друзей,
                забот,
                       врагов.
Круговерть природная.
Заколдованность
кругов.
Явь
     круговоротная.

По воде круги бегут
мелкие и крупные.
Наше время
                стерегут
циферблаты
круглые.

Круг привычек.
                     Круг семьи.
И —
до умиления —
круглые слова
                  статьи,
мыслей закругления.

Трубы круглые
                   трубят.
Клоун в цирке
                   мучается.
Крутит сальто
                   акробат.
Плановик
выкручивается.

Годовых колец круги
вздрагивают в дереве.
Страха
         круглые зрачки.
Круг луны
растерянной.

Этой жизни
                странный круг
продолжаться
силится.
Если он порвется вдруг,
все вокруг
             рассыплется.

Но, метелями пыля,
глухо похохатывая,
крутит
         круглая
                   Земля
хула-хуп экватора.

Мы —
         боящиеся озонной дыры, СПИДа и кооператоров,
нашпигованные с детства лекарствами,
                                                    слухами и нитратами,
молящиеся, матерящиеся,
                                  работающие и бастующие,
следователи и подследственные,
                                          стареющие и растущие,
спорящие, с чего начинать:
                                    с фундамента или с кровли,
жаждущие немедленной демократии
                                                 или крови,
мы —
        типовые, типичные,
                                   кажущиеся нетипичными,
поумневшие вдруг на «консенсусы»,
                                               «конверсии»
                                                               и «импичменты»,
ждущие указаний,
                        что делать надо, а что не надо,
обожающие:
                 кто – музыку Шнитке,
                                                кто – перетягиванье каната,
говорящие на трех языках
                                   и не знающие своего,
готовые примкнуть к пятерым,
                                         если пятеро – на одного,
мы – на страже, в долгу и в долгах,
                                                на взлете и на больничном,
хвастающие куском колбасы
                                      или теликом заграничным,
по привычке докладывающие наверх
                                                  о досрочном весеннем севе,
отъезжающие,
                   кто за свободой на Запад,
                                                     кто за деньгами на Север,
мы —
        обитающие в общежитиях,
                                            хоромах, подвалах, квартирах,

требующие вместо «Хлеба и зрелищ!» —
                                                     «Хлеба и презервативов!»
объединенные, разъединенные,
                                          -фобы, – маны и – филы,
обожающие бег трусцой
                                 и детективные фильмы,
мы —
        замкнувшиеся на себе,
                                      познавшие Эрмитаж и Бутырки,
сдающие карты или экзамены,
                                         вахты или пустыe бутылки,
задыхающиеся от смога,
                                от счастья и от обид,
делающие открытия,
                            подлости,
                                         важный вид,
мы —
       озирающие со страхом воспаленные веси и грады,

мечтающие о светлом грядущем
                                           и о том, как дожить до зарплаты,
мы —
        идейные и безыдейные,
                                       вперед и назад глядящие,
непрерывно ищущие врагов
                                      и все время их находящие,
пышущие здоровьем,
                            никотинною слизью харкающие,
надежные и растерянные,
                                  побирающиеся и хапающие,
мы —
        одетые в шубы и ватники,
                                           купальники и бронежилеты,
любители флоксов и домино,
                                        березовых веников и оперетты,
шагающие на службу с утра
                                     по переулку морозному,
ругающие радикулит и Совмин,
                                           верящие Кашпировскому,
орущие на своих детей,
                                по магазинам рыскающие,
стиснутые в вагонах метро,
                                    слушающие и не слышащие,
мы —
        равняющиеся на красное,
                                          черное
                                                   или белое знамя,
спрашиваем у самих себя:
что же будет
со всеми нами?